— Нет, — ответила Нора. Она схватила обручальное кольцо и бросила его Деирдре. — Не имеет смысла причинять ему боль. Все равно на этом все закончится.
— Ах так? — Теперь на прекрасном лице Деирдре снова появилось упрямое выражение. — А что, если я думаю по-другому? Если я… Если я хочу развестись с Виктором и выйти замуж за Цезаря…
Нора покачала головой.
— Ты католичка и не можешь развестись, — напомнила она дочери. — Но даже если бы ты и могла… тебе не удастся выйти замуж за Джефа.
— Почему? — набросилась Деирдре на мать. Она, казалось, даже не заметила, как Нора назвала ее любовника. — Потому что он черный? Ты что, забыла, что я тоже черная? По крайней мере, на бумаге… И…
Нора жестом приказала ей остановиться.
— На бумаге ты белая, — возразила она. — Но одно никак не связано с другим. Ты не можешь выйти замуж за Джефа, то есть за молодого человека, которого ты знаешь как Цезаря. Нигде на свете. Вы — родственники…
Деирдре нервно рассмеялась:
— Родственники? Но мы же… мы…
— Он твой сводный брат, Деирдре, — сказала Нора тихо. — У вас общий отец.
— Аквази был рабом на плантации моего первого мужа. — Нора решила рассказать своей потрясенной и растерянной дочери подробности этой истории. Тропический дождь капал на крышу сарая и смывал следы, которые оставили Джеф и Деирдре. — И он любил меня. А его любила Маану — моя служанка. Сложная, запутанная, отчаянная ситуация, о которой я к тому же не подозревала. Затем они вдвоем сбежали к маронам. Потом произошел набег на поместье Каскарилла Гарденс, во время которого погиб мой муж. Мароны убили бы и меня, но Аквази настоял на том, чтобы забрать меня с собой. Так мы все попали в Нэнни-Таун — легендарное поселение маронов, которое считалось непобедимым, потому что его невозможно было захватить. Аквази держал меня там в качестве своей рабыни, однако затем, когда я уже была беременна тобой, Грэнни Нэнни настояла на том, чтобы он женился на мне. В соответствии с африканским ритуалом он в то же время женился также и на Маану — в племени ашанти мужчины могут иметь несколько жен. Она тоже забеременела и через три месяца после твоего появления на свет родила Джефа. Маану и я растили вас вместе. Ей это не очень нравилось, зато вы были неразлучны. Джеф чаще цеплялся за мою юбку, чем за юбку своей матери, так что неудивительно, что вас и теперь тянет друг к другу.
— А затем папа забрал тебя и меня. — Деирдре показалось, что она что-то вспомнила.
Нора прикусила губу. Так она рассказывала Деирдре, когда та еще была ребенком, однако на самом деле все было несколько иначе.
— Дуг пробился в Нэнни-Таун и хотел нас забрать, да. Но его схватили и держали в плену — это была драматическая история. Дуг тогда чуть не лишился жизни. А Аквази попал в немилость к Грэнни Нэнни, и его изгнали. Маану, которая любила его больше жизни, ушла следом за ним, причем оставила Джефа нам. Дуг и я вернулись с вами, детьми, домой в Каскарилла Гарденс. Мы дали обещание Грэнни Нэнни, что будем растить вас, как собственных детей…
Деирдре наморщила лоб.
— С Джефом… Да, это имя мне знакомо… С ним было бы очень трудно, — сказала она, — с таким, какой он есть.
Нора кивнула.
— Да, до этого не дошло. На самом деле Аквази планировал совершить покушение на губернатора Ямайки. Маану в последнюю минуту предотвратила покушение. И поскольку Дуг выступил на защиту Аквази, его не повесили, а сослали на остров Большой Кайман. Маану настояла на том, чтобы ей вместе с Джефом разрешили последовать за ним. Губернатор выписал матери и сыну грамоты о даровании свободы.
— Да, — пробормотала Деирдре. — Оттуда он и прибыл… Цезарь. У его матери была лавка на Большом Каймане… Значит, это… это не ошибка… — Она потерла виски.
Нора покачала головой:
— Нет, ошибки быть не может. Мы, то есть Дуг и я, сразу же узнали Джефа. Он похож на своего отца как две капли воды. Смирись с этим, Деирдре. Ты не можешь любить Джефа, или Цезаря, или как бы он себя ни называл, как женщина любит мужчину. Связь с ним закончится здесь и сейчас. — Она обняла дочь, увидев на ее глазах слезы.
— Но что же мне ему сказать? — прошептала Деирдре.
— Все, что хочешь, — ответила Нора. — Можешь спокойно рассказать ему правду, хотя это, естественно, может повлечь за собой некоторые осложнения. Если он будет знать правду о твоем происхождении, то сможет шантажировать Виктора и тебя. Ведь я не ошиблась, полагая, что вы не сказали правду о твоем происхождении ни Дюфренам из Нового Бриссака, ни Дюфренам из Роше о Брюм, не так ли?
Деирдре кивнула головой.
— Но мы могли бы выкупить его и подарить ему свободу, — сказала она. — Мы могли бы сделать хоть это…
— На каком основании? — жестко спросила Нора. — И кому от этого было бы лучше? Мы с Дугом уже говорили об этом, Деирдре, еще до того, как я… обнаружила вашу связь. Джеф отбывает здесь наказание за преступление, которое, будь он белым человеком, стоило бы ему головы. Если мы дадим ему свободу… где он будет жить? Шататься по Кап-Франсе? И снова и снова вводить тебя в искушение? Подбивать Бонни на новые глупости? Нет, Деирдре, лучше всего, если Джеф останется там, где он находится сейчас. А ты вместе со своим супругом вернешься в Кап-Франсе и с этого момента будешь ему верной и послушной женой. Или ты его больше не любишь?
Деирдре смотрела в пол.
— Отнюдь, — пробормотала она и медленно надела кольцо на палец. — Мне нравится Виктор, он… Он прекрасный человек. Но Цезарь был… был… с ним было как-то иначе…
Нора вздохнула.
— Без сомнения, — произнесла она. — Но теперь все закончилось. Завтра ты вместе с нами уедешь в город и начнешь с того, что забудешь Джефа.
Но Джеф не собирался забывать Деирдре. Позже он и сам не мог поверить в то, что позволил ее матери прогнать его! Однако эта женщина была какой-то особенной… Когда она сердито смотрела на него, Джеф чувствовал себя, словно маленький мальчик. И все же ему не следовало оставлять Деирдре наедине с ее матерью. Ему надо было защитить ее, надо было бороться за свою любовь… Как бы то ни было, ему следовало извиниться перед своей возлюбленной.
Пьерро рвал на себе волосы, когда Джеф в воскресенье вечером опять собрался в дорогу, намереваясь покинуть поселение рабов.
— Два раза за день! Тебе надоела жизнь? — упрекал он друга. — У тебя больше везения, чем ума. То, что эта женщина не заявит о тебе…
Джеф криво ухмыльнулся:
— Если она заявит обо мне, то заодно испортит репутацию своей дочери.
Пьерро схватился за голову:
— Если ее дочь скажет, что ты хватал ее против ее воли, тебя повесят, Цезарь! Я тебе уже десять раз это говорил! Одумайся, останься здесь!