долину как можно скорее. Но все-таки они надеялись, что в их распоряжении будет чуть больше дней…
– Я понял, – сказал Ти-Цэ бесцветным тоном. – Когда вы уходите на охоту?
– Первая треть городских уже в дороге. Вторая треть – и я в том числе, – собираемся. Вечером присоединятся все остальные. Вам с Помоной лучше ехать в город прямо сейчас. Все сигналы перевели в северную башню, и кто-то должен их принимать.
– Понимаю. Хорошо.
Взгляд йакита взлетел к Ми-Кель и вернулся к Ти-Цэ, сопровождаемый сочувственной улыбкой, но Ти-Цэ только улыбнулся в ответ. Непрошенная жалость тут же сошла с лица городского служащего.
– Что ж, не буду мешать собирать вещи, – сказал Ит-Эн. – И вы с Ми-Кель наверняка захотите пообщаться наедине.
– Точно. До скорого.
Ит-Эн кивнул, с легким недоверием глянул на Ти-Цэ и круто развернулся, отправившись на сборы. Ти-Цэ позволил себе слегка притупить улыбку. Шагал обратно к древу он с тяжелым сердцем, но твердым намереньем перенести грядущее расставание со всем достоинством.
Ти-Цэ подтянулся на руках и уселся на ветвь. Он едва не столкнулся нос к любопытному носу с Помоной. Прежде, чем пересказать ей разговор с пришельцем, он взглянул ей за плечо: Ми-Кель не шевелилась и смотрела прямо на него налитыми слезами глазами. От ее несчастного вида ладони у Ти-Цэ похолодели.
– Дело в том, что… – Он сделал над собой усилие, чтобы собраться с мыслями, и посмотрел, наконец, на подскакивающую от нетерпения Помону. – Нам с вами нужно собираться.
– Что? Куда?
– Йакит, который только что подошел, служит в городе, – объяснял Ти-Цэ, – и он сказал, что все служащие уходят оттуда на охоту. На счету каждый йакит, задействовать мужчин, у которых беременны жены, нельзя. Поэтому я – единственный, кто может сейчас встать на пост в башне.
– Ты – один! – на весь город? – охнула Помона. – А если сигналов будет много? Или кто-нибудь внезапно прибудет на переговоры?
– «Внезапно» такие дела не делаются. В ближайшее время мы ожидаем всего одного гостя, и встречать его в любом случае предстоит нам.
– Кого?
Ти-Цэ едва смог расслышать ее голос.
– Старшего. Завтра он прибудет, чтобы с вами познакомиться.
У Помоны отвисла челюсть.
– Уже? Так скоро?
– Планы изменились, – ответил Ти-Цэ. – Меня и самого… несколько застали врасплох.
Помона побледнела и попятилась, будто Ти-Цэ собирался отвести ее на эшафот, а не на деловую встречу.
– Ти-Цэ, я не готова.
– Вы со всем справитесь, – сказал он как мог мягко, хотя, положа руку на сердце, мучительно желал успокоить другую женщину. – Не переживайте. Все, что от вас требуется – прийти. Ведут переговоры всегда Старшие.
– Значит, нам в город отправляться уже сегодня? – Помона заламывала руки.
Ти-Цэ покивал:
– Прошу вас, соберите вещи. На это древо мы больше не вернемся.
Она хотела сказать что-то еще, но воздержалась: заметила, должно быть, как Ти-Цэ то и дело поглядывает на Ми-Кель. Помона поджала губы и исчезла в палатке, оставив их наедине. Сейчас Ти-Цэ за понимание был готов расцеловать ее в обе щеки.
Ти-Цэ подобрался к безмолвно проливающей слезы Ми-Кель вплотную и раскрыл было рот, но Ми-Кель потрясла головой. Тогда Ти-Цэ провел по ее сырой щеке тыльной стороной ладони, но уже через мгновение порог его пальцев переступило еще несколько соленых капель.
– Когда? – только и спросила Ми-Кель.
– Сейчас – еду в город, – ответил он на тон громче шепота, – и, по всей видимости, послезавтра – на службу в поселение. Может и раньше, сразу после обговоренной встречи со Старшим.
Она агрессивно закивала, но, когда стало ясно, что так Ми-Кель не на много больше может взять себя в руки, она без сил завалилась вперед и угодила прямо в раскрывшиеся объятия Ти-Цэ.
Тепло его тела, родной запах густой шерсти, вобравший в себя далекие, неизвестные ей земли, сработали как спусковой крючок: она шумно разрыдалась. По ее спине заскользила его твердая рука, под тяжестью которой ей хотелось провести остаток дней. От мысли, что вскоре она и Ти-Цэ снова окажутся далеко друг от друга, сердце самки было готово лопнуть.
– Прости, – выдавила она и снова захлебнулась слезами.
– Ничего. Я тоже не был готов.
Он отнял ее лицо от своей груди и прошелся по нему губами. Щеки, веки, нос, дрожащие губы – ничего не осталось без внимания. Ми-Кель закрыла глаза. Супруг поцеловал ее в шею и снова обнял.
– Я все понимаю, – сказала Ми-Кель не своим голосом. Очередной поцелуй Ти-Цэ застыл у нее на ключице и медленно растворился. Она не открывала глаз, боясь, что не сможет сказать ему это в лицо. – Мы должны были быть готовы к этому в любой момент. Иди. Не трать время.
– Ми-Кель, ты – не трата моего времени.
– Просто иди, – сказала она быстро, – но пообещай, что перед тем, как совсем покинуть долину, ты придешь попрощаться со мной.
Глаза Ми-Кель по-прежнему были закрыты, поэтому она не успела отреагировать на поцелуй, и Ти-Цэ налетел на ее крепко стиснутые губы. Но в следующую секунду она с готовностью обвила шею супруга руками и ответила. А когда их поцелуй распался, она отважилась все же взглянуть на него.
Перед ней возникло лицо супруга. В его глазах, над одним из которых пролегал шрам, было столько любви, что она того и гляди грозилась перелиться через край его век. Ми-Кель отняла руки от его шеи и положила на плечи, широкие, сильные, способные удержать на себе любое бремя и ношу, особенно теперь, когда он наконец взял за свою силу ответственность. Его пышущая здоровьем грудь вздымалась и опускалась, скрывала в себе горячо любящее ее сердце.
Ми-Кель застонала. Силу и мужество, бушевавшие в нем, Ми-Кель видела всегда, и стойко дожидалась момента, когда и он заметит их в себе. Ми-Кель никогда не сомневалась в том, какой он есть на самом деле, и была уверена, что, как бы она ни старалась, никогда не сможет его превзойти. Сильной она чувствовала себя только рядом с ним, не мыслила без него жизни, и просто отказывалась поверить, что впереди ее ждет еще один год томительного ожидания. Как далек день, когда на горизонте вновь появится его мужественная, родная фигура!
– Обещаю, – очень серьезно сказал он без всяких заминок. – Я приду за твоим благословением в дорогу.
– Буду ждать, – сказала она.
– Знай, что ты у меня большая молодец.
До того, как ее грудь успел стиснуть новый приступ рыдания, Ми-Кель быстро поцеловала его в шрам, рассекающий бровь, высвободилась из объятий и вновь расправила крылья. Она знала, что Ти-Цэ провожает ее взглядом, но не позволила себе обернуться. Улетать сейчас или не улетать никогда.
***
Ти-Цэ сгреб в охапку палатку, вещи, и вскоре после того, как улетела к своему древу Ми-Кель, человек и йакит выдвинулись в путь.
Помона быстро вымылась в источнике, пока Ти-Цэ добывал с его глубин транспорт. Когда он вышел на