то, что он по факту был предоставлен сам себе и вынужден выживать, как мог. Сам обтесывать и обтачивать свой характер. И чего в итоге добился, на какую высоту взлетел. Уж точно не до конца знающим подоплеку положения Шера его судить.
— Только не говори, что у тебя к нему чувства, — голосом на несколько тонов холоднее прежнего сказал Дар. — Лесса, поддержи меня, — потребовал он от внимательно разглядывающей меня сестры.
Невозмутимо откусив первое пирожное, с набитым ртом выдала:
— У меня их нет. А если бы были, то что бы вы сказали в таком случае?
Все трое ошарашенно переглянулись. Кэнит освободился от рук старших брата и сестры и столь же активно подключился к участию в игре «Раскрути ее на всю подноготную».
— Шер тебя не отпустит, вот что, — первым сообразил Дар.
— Но вы же спросили о моих чувствах, при чем тут это?
— Притом, что он уже ведет себя так, будто у него есть какой-то повод предъявлять на тебя права. И этому стали свидетелями все за сегодняшним ужином, — обеспокоенно заметила Лесса. — И не посмели помешать. И Шер прекрасно это понимал.
— Одно свидание считается? — робко уточнила у округливших при этом глаза братьев и сестры, как вернулась Сакел.
— Что я пропустила? — невинно поинтересовалась она у нас четверых, чем я и воспользовалась, успев понять, что одно свидание уже нанесло ущерб моей репутации у родственников:
— Предлагаю игру: каждый рассказывает о себе какой-нибудь факт, а остальные должны догадаться, правда это, или вымысел. За каждое неверное предположение ошибившийся будет откусывать кусочек пирожного. И так до тех пор, пока на тарелке не останется ни крошки. Кто больше всех съест — тот тыковка на ближайшую неделю!
Где-то через час долгих попыток сделать тыковкой меня, пришли мы к совершенно иному результату:
— Я не тыковка! — возмутилась Лесса, по-детски надув губки, когда оказалась вынуждена доедать пятое пирожное.
— Правильно, ты совсем не тыковка, — согласился с сестрой Дар. — Ты плюшечка! Вон, какие бока отъела!
Кэнит засмеялся, а Лесса разозлилась и наслала на обоих братьев иллюзию, отчего у одного выросли ослиные уши, а у другого нечто вроде слоновьего хобота.
Ну а дальше начался самый обыкновенный бой подушками, потому что мы с Сакел встали на сторону моей обиженной сестры, а братья не захотели мириться с новыми частями тела. Которые Лесса, как автор, наотрез отказывалась развеять.
Уже за полночь началось самое веселье. Мы вспомнили с Сакел ту шутовскую песенку, которую сочинили в гостинице на пути в Орлиный коготь и которая так разозлила Шера, и озвучили ее под громкие аплодисменты:
Тра-та-та! Тра-та-та!
Нам не скучно никогда!
Едем в новый замок,
Полный куртизанок
Лошади, кареты,
Узкие корсеты,
Стража, слуги с сундуками
Вот компания какая!
Мы ехали, мы пели
И с песенкой одной
Все вместе, как сумели,
Приехали домой.
Утро наступило так, словно сна не было вовсе. Вот голова едва коснулась подушки, веки смежились, как что-то насильно отрывает ото сна. Или кто-то.
— Доброе утро, — печально пожелала Сакел, с которой мы вместе заснули на моей кровати, сами того не заметив. Дар, видимо, заботливо укрыл нас, забрал Лессу, Кэнита, и они ушли, не стали мешать, понимая, что Сакел мне стала ближе, чем они. Хотя Дармир определенно занял особое место в моем сердце. Непонятный, многогранный, так до конца и не разгаданный… Брат и Сакел стали самыми дорогими мне здесь людьми. А Шер…
— Доброе, — в той же манере ответила я ей, понимая, что через несколько часов определенно наступит время прощаться. И больше оттянуть неизбежное не удастся. Про Шера я подумаю позже, с ним ведь буду прощаться с самым последним.
Как-то неловко мы принялись собираться, приводить себя в порядок, словно вчера не веселились, а совершили что-то нехорошее и сегодня по утру было стыдно в этом признаться. Так часто было с Мариной: виноватый вид, виноватый взгляд, излишняя неловкость и желании угодить кому-нибудь хоть самую малость, чтобы частично загладить вину или плохое поведение.
— Пойду, найду Кира, давно его не видела. Заодно узнаю про завтрак, кто уже встал, чем занимается. — Грустная Сакел, обрядившаяся в скромное коричневое платье, направилась к выходу. Как вдруг остановилась. — Тебе обязательно возвращаться сегодня?
Подруга бросила этот вопрос из-за плеча, словно не хотела поворачиваться ко мне лицом. Я понимала и разделяла ее чувства. Поэтому и ответила предельно честно:
— Обязательно. Иначе я не вернусь уже никогда. Сейчас самый лучший для этого момент. И правильный. Дома без меня, должно быть, произошли ужасные вещи. Я не герой, но предотвратить их можно. Это еще одна причина.
— Ясно. Ты права.
И она ушла. Оставив меня наедине с чемоданом и не заправленной постелью.
За завтраком, когда мы собрались в столовой, присоединился Шер. Наверно для крепости духа он попросил принести ему один лишь бокал с мэнолем, осушил тот в мгновение ока, откланялся и удалился.
А я приступила к последней очереди прощаний:
— Лорд Магорус, леди Лирана, — начало было я, как сидевший во главе стола отец семейства остановил мой порыв предупредительно выставленной ладонью.
— Мы все знаем, что ты хочешь нам сказать, дочь моя, — сдержанно приступил к явно заготовленной речи лорд Магорус. — Не нужно слов. Не требуется оправданий. Твой муж, лорд Даргомас, абсолютно прав. У него были причины выставлять нам счет. И то, что мы таким бесчестным образом решили свои проблемы за этот чужой счет, чести нам не делает. Я это признаю.
— Твое желание вернуться домой, Юля, — продолжила за мужа леди Лирана, — закономерно, и это твое право, на которое мы посягать не можем. Но ты никогда не должна забывать, что этот мир — тоже твой дом. Дом по праву кровного родства, если не по праву рождения. И если ты когда-нибудь захочешь вернуться, а я уверена, такое желание никогда тебя не оставит, ведь ты носитель искры, как и мы все, то двери этого дома всегда для тебя открыты.
«Юля, я готов провести ритуал, жду тебя в холле», — пришла в голову мысль от Шера.
Кажется, она пришла в столовой всем разом, поскольку лорд и леди Киатар встали и обняли меня. Их примеру последовали Кэнит и Лесса. Дармир задержал в своих объятиях чуть дольше, а Сакел едва не разревелась. С Киром я тоже попрощалась, ведь он был здесь первое время моим наставником и учителем.
Когда я вышла в холл, то застала задумчиво разглядывающего собственные запястья Шера. Бросила взгляд на свои и увидела, как проступил рисунок брачных браслетов.
— Не