впитались в ткань.
Я всхлипнула.
Над ухом раздался шёпот, полностью состоящий из ажурных матерных конструкций, суть которых я не вполне понимала в силу изощрённости преподавательского лексикона.
— Так, ладно… — прозвучал тяжёлый вздох. — Что были за задания?
— Плетения. Три и четыре руны с применением.
— И что? Ты ведь это умеешь. Забыла руны?
— Я испугалась.
Пауза. Тёплая ладонь приглаживала волосы.
— Это как-то связанно с проблемами из начала года?
Всхлипнула, чуть дёрнув головой в подтверждение. Не подумала о том, что по факту бью Эда носом в ключицу, но ответ он понял.
Я чувствовала, как Эдмунд глубоко вздохнул. Воздух прорезала громкая ругательная комбинация. В том, как мой преподаватель обращался с неприличными словами, было своё искусство.
— Прекрати орать, — шикнула мама под взглядами окружающих. — Ну, переволновалась она, бывает.
— Я не на неё. И вообще, я не ору, а восклицаю! Не осуждай — я в… — далее прозвучало ругательное слово, означающее шок.
— Давай ты будешь выбирать выражения. Хотя бы при Луне.
— Послать ребёнка в захолустье и надеяться, что солнышко слова нехорошие не услышит! — мне не нужно было видеть лицо Эдмунда, чтобы представить, как он скривился. — Логика вышла покурить, Цифи.
— Ах да… об этом, — я подняла слегка виноватый взгляд. — Я тут одного парня в задницу послала.
Две пары ошарашенных глаз опустились на меня.
Через секунду мама нахмурилась, обращаясь к Эдмунду:
— Доволен?
Учитель коротко вздрагивал. Плотно сжатые губы растянулись в сдавленную улыбку.
В один момент под взором осуждения Эдмунд расхохотался. Он указал на меня, поворачиваясь к маме, и словно предлагал ей тоже посмеяться, но она молчаливо осуждала его веселье, скрестив руки на груди.
Поняв, что реакция не взаимна, учитель поуспокоился, но, повернув голову на меня, снова разошёлся.
Закрыв рот и нос ладонью, Эд глубоко вздохнул:
— Это звучит так мило, я не могу…
— Что мило? Что она его послала?
— Ага, — учитель убрал руку, но всё ещё широко улыбался. — Ты посмотри на неё, она же как котёнок. Маленький, маленький котёнок, который злобно шипит и пытается кусаться.
Мама закрыла глаза ладонью.
Раздвинула пальцы, глядя на нас одним глазом и сдвину назад:
— Ужас, — в этом комментарии не было уже вселенского осуждения. Сравнение меня с котёнком её позабавило. Хотя, наверное, тут ещё играло роль выражение лица Эдмунда и тот факт, что, несмотря на привычку нецензурно ругаться, он обычно казался ей милым.
— Ладно, солнышко, всё фигня, — указательный палец коснулся моего носа. — Посмотрим график пересдач и пойдём за продуктами. А мама поедет домой, готовить ужин. Согласна?
Я кивнула.
…
106. Луна.
…
— Дэн, тебя вырубят в первые пять секунд, — два парня обсуждали листок с красным словом «Турнир», висящий на доске объявлений.
— Да надо попробовать, я тебе говорю.
Я отвела взгляд от графика пересдач и прочитала содержимое листочка.
— Турнир «Летний». Требования к участникам: уверенное использование плетений на уровне третьего курса. Допускаются студенты «вне академии». Денежные призы, — я вскинула бровь. — Денежные призы?
— Ага, — Эдмунд делал заметки по пересдачам на помятой бумажке от моей шоколадки. Огрызок карандаша он занял у кого-то из стоящих рядом детей — все его вещи остались дома вместе с сумкой.
Набросав пару строчек с датами и подписями, усмехнулся с ностальгией:
— Я участвовал в своё время. Даже дважды. Заработал два вывиха на втором курсе, а на третьем — второе место.
— Сложно было? — парни вклинились в разговор.
— Ну, там борьба против таких же студентов как вы сами, — учитель пожал плечами, отрываясь от записей. — Но туда меньше третьего курса ребята особо не суются — и учителя не пускают и, банально, страшно огрести от старших.
Эд потёр нос, что-то вспоминая. В глазах плясали искры веселья. Ему нравились эти воспоминания. В те годы он был счастливие. Да и в целом… был «собой».
— Я просто был весьма продвинутым для своего возраста и с шилом в одном месте, вот меня и пустили со словами «по идее, умереть не должен». Я на втором курсе некоторым четверокурсникам фору давал.
— Вот! А тебе фору дают перваки, — один из парней обратился к приятелю. — Я ж тебе говорю, просто так ради шутки туда глупо соваться.
Ребята удалились, продолжая спорить об участие в конкурсе.
Эд вернулся к графику, закончил записи, смял бумажку и спрятал в карман. Карандаш вернул владельцу.
— Пошли, солнышко.
Он зашагал к выходу.
Я на секунду задержалась. Красная надпись на листочке привлекала внимание. Поколебавшись лишь секунду, я сдёрнула листок и спрятала в карман в тот момент, когда Эд оглянулся посмотреть, почему я не иду.
…
107. Луна.
…
Мы неспешно шли по улице в направлении дома. Необходимо было зайти в булочную.
Я сосредоточенно смотрела под ноги на потёртую тысячами ног и дождей брусчатку. Мысли об ошибках и намечающемся конкурсе крепко переплетались.
Победить в конкурсе — круто. Провалиться на простых экзаменах — позор.
Я опозорила не только себя, но и Эда. Показывает он это или нет — он переживает и расстроен.
В каком-то смысле это позор даже для мамы. Но она не придаёт магии такого значения, как Эд.
Не хочу этого признавать, но Джастин прав: я не повод для гордости.
Может, победа на конкурсе это исправит? Пусть не первое место, даже Эд его не занял, хотя казалось бы, кто, если не он… Пусть не второе — Эду я значительно уступаю и в силе дара и в уровне подготовки на момент участия. Но третье-то я могу взять. Должна.
Просто чтоб… не заставить его пожалеть.
Возникло странное чувство, будто я думаю или делаю что-то не так, с лёгким намёком на дежавю.
— Та мазь, которую ты вчера принесла мне, — учитель вдруг легонько ткнул меня в плечо, привлекая внимание.
Я повернула голову, ожидая продолжения фразы. Эд задумчиво потирал кончик носа.
— Хороший состав. Есть кое-какие ошибки, но хороший, правда хороший. Потом обсудим ошибки.
— Ладно, — я вернула взгляд к брусчатке.
— Ты на меня не обижаешься?
— Обижаюсь? — я вскинула бровь. — Ты имеешь ввиду вчерашнее?
— Ну да… я не хотел на тебя кричать.
— Ты больше кричал на маму, — я пожала плечами, меняя траекторию движения и подходя к двери пекарни.
— В этом ты права, — мы зашли внутрь. Эд придержал дверь зашедшей следом бабульке.
Эд указал пекарю на необходимые нам товары и уточнил:
— Ты чего-то хочешь, солнце?
— Таф, — я указала на блюдо со стопкой крупных шариков из сладкого мягкого теста на тонких деревянных палочках. — С какой они начинкой?
— Клубничное варенье.
— Давай-ка их возьмём не здесь. Знаю очень хорошее место.
Пекарь нахмурился