Читать интересную книгу Иван Кондарев - Эмилиян Станев

«Завтра возьму ружье и собак и отправлюсь на охоту, это меня немного успокоит и отвлечет», — подумал Костадин, слушая доносящийся сзади голос жены. Мать что-то недовольно шамкала своим беззубым ртом. Христина настаивала на том, чтоб переставить какой-то гардероб, — она хотела навести в доме порядок по своему вкусу. В доме, который в сознании матери был прежде всего ее домом. С какой же стати Христина будет распоряжаться в нем? Старуха никак не могла простить ей этого и потому все время сердито ворчала. Обе неуступчивы. Христина, которую он представлял себе такой покорной, послушной, начинала брать верх и навязывать свои порядки и вкусы. Старуха пока молчит, но надолго ее терпения не хватит. В один прекрасный день она взорвется и схватит Христину за волосы… Эх, трудная предстоит им жизнь. С матерью еще полбеды: женские раздоры, — где их нет! А вот с Манолом каши не сваришь. Брат! Брат брату глаза выколет… Еще и месяца не прошло, как он женился, а в его жизнь вплелись совсем непредвиденные заботы и неприятности. Все оказалось не таким, каким виделось в мечтах. Он представлял себе семейную жизнь, как тихую пристань: он мотается по полям, возится с землей, жена занимается домашними делами, жкет, когда он вернется, а вечера проводят в любви, строят планы на будущее, радуются, ждут ребенка… Старая мечта — усадьба в Караормане — не давала ему покоя. Он заметил, что, когда он заговаривал об усадьбе, Христина становилась рассеянной. Ей не хотелось его слушать. «Да что она понимает в усадьбе? Это ее не трогает, потому что она представления не имеет, какая замечательная там будет жизнь», — думал Костадин и, так как чувствовал необходимость чем-то занять себя, чтобы не предаваться зря дурным мыслям и поскорее добраться до города, не жалел лошадей. Вороной жеребец, на котором он ездил и днем, очень устал, но зато они добрались в город за полтора часа.

12

Как только Янаки отворил ворота, Костадин увидел, что под навесом горит лампа и Манол ходит вокруг каких-то предметов, наваленных у стены сарая.

— Много товаров, много кой-чего привезли мы, бай Коста, — с гордостью сказал батрак, поспешно затворяя ворота и забирая у женщин корзины с виноградом.

Под навесом все было занято скобяными товарами, издали доносился сильный запах дегтя и красок. Тут были плуги, ручные мельницы, лопаты, гвозди, замки, дверные и оконные петли, пилы и многое другое; товары эти были упакованы в ящики, в серые картонные коробки, в толстые бумажные пакеты. Манол пересчитывал пакеты и записывал в блокнот.

Костадин велел Янаки распрячь лошадей и подошел к брату. Никогда еще Манол не закупал столько скобяных товаров, особенно сельскохозяйственных орудий. До сих пор они торговали лишь в розницу гвоздями, косами и другими подобными товарами, поскольку торговля всем остальным была в руках Николы Хаджидраганова. Костадин сразу же пришел к заключению, что брат закупил все эти товары на взятое у Николы золото, чтобы вложить в дело как можно больше капитала и тем затруднить и оттянуть раздел. Кровь ударила ему в голову, издерганные нервы напряглись до предела.

— Товаров накупил, да? Меня уже и не спрашиваешь даже, — сказал Костадин, чувствуя, что весь дрожит.

— А что плохого я сделал?

Манол продолжал считать пакеты. Каждое его движение выдавало радостное возбуждение и удовлетворение.

— Это не товар, а золото. Ну а ты, мамаша, что на это скажешь? — Манол обернулся к женщинам, подошедшим к навесу.

Джупунка всплеснула руками.

— Ой, Манол, сколько ж ты всего накупил! Господи, где ж мы все это сложим? — воскликнула она, и глаза ее заблестели.

— Есть место для малого, найдется и для многого.

— Еще посмотрим, как все это куплено. Эти товары наш дом не украсят, — язвительно заметил Костадин.

— С деньгами — базар, с девушкой — свадьба! — заявил Манол и спрятал блокнот в карман.

— Почему меня не спросил? Пускай сейчас же скажет, как он все это купил, — озлобленно настаивал Костадин.

Манол удивленно кивнул и весело подмигнул женщинам.

— У меня сердце так и пляшет от радости, а этот пришел и ругается. Подожди, пройдем наверх.

Янаки заводил в конюшню лошадей. Вороной понуро свесил голову. На холке у него краснела свежая рана от хомута, который Лазо скрепил на винограднике проволокой. Увидев рану, Костадин снял лампу с гвоздя и вошел в конюшню. Он велел Янаки хорошенько растереть лошадь и намазать рану деревянным маслом. Через открытую дверь конюшни он слышал, как оставшиеся в темноте Манол, мать и Христина тихо, но оживленно продолжают разговор. Брат смеялся. Костадин вышел с лампой и увидел на лице жены радостное облегчение. Она улыбнулась ему, и он прочел в ее улыбке сочувствие и полное согласие с Манолом в том, о чем они только что говорили. Эта заговорщическая улыбка снова разожгла его гнев.

— Коста, оставь лампу, и пойдем наверх. Пойдем, успокоишься. Все было совсем не так, как ты думаешь, — сказала Христина и схватила его за локоть.

Он хотел ее оттолкнуть. Он ненавидел ее в эту минуту за то, что она была солидарна с Манолом, но поскольку решил дать волю своему гневу в доме, отвернулся и направился к лестнице.

В гостиной дети играли с какой-то тележкой. Цонка вязала, сидя на миндере возле большой лампы с круглым белым абажуром. Когда они втроем поднялись наверх, она увела детей к себе в комнату.

Поглядев при свете лампы на мрачное лицо Костадина, Манол нахмурился.

— Ну-ка, позовите сюда маму, — сказал он.

Джупунка зашла на кухню дать распоряжение служанке. Цонка позвала ее.

Манол сел, пригласил и остальных сесть за стол. Он барабанил пальцами и угрожающе поглядывал на хмурого Костадина. За последнее время Манол располнел. Его раздвоенный подбородок, налитой и округлый, начал приобретать розоватый оттенок, кожа на лице свидетельствовала о спокойной мужской силе и здоровье человека, хорошо питающегося и благополучного. Коричневый костюм, чистая сорочка, новый галстук придавали его полноватой фигуре барский вид.

Джупунка села между сыновьями и обеспокоен но остановила взгляд на Костадине, который даже не снял пожелтевшую и смятую соломенную шляпу. Его большие руки, исцарапанные и грязные, нервно подрагивали на покрытом скатертью столе. Из-под обтрепанных рукавов грубошерстного пиджака, облепленного на спине паутиной, вылезали рукава полотняной нижней рубашки, испачканной виноградными выжимками. Рядом с братом Костадин выглядел слугой.

— Баня истоплена, и воды полный котел. Искупаешься после ужина, — сказала Джупунка.

Костадин прочел в ее глазах жалость. Христина сконфузилась. Горячая волна залила Костадина.

Манол сделал вид, что не заметил их смущения.

— Теперь спрашивай про товар, я тебе отвечу. Тинка и ты, мама, — вы свидетели, — сказал он.

Это «Тинка», которую Костадин не мог слышать без раздражения, заставили его оттянуть резким движением пальцев ворот рубашки, словно он сдавливал ему горло.

— Почему ты призываешь мою жену и мать в свидетели? Что общего у них с нашими делами? — сказал он мрачно.

— Они же не чужие люди в доме, и я хочу, чтобы они слышали. Я решил сегодня поговорить с тобой начистоту. Что ж, спрашивай, как я купил все эти товары, что я думаю еще делать, куда я их помещу. Или я начну?

— Снова махинации? Знаю я твои темные дела.

Манол стукнул кулаком по столу.

— Ничего ты не знаешь! Ты только компрометировать меня способен, но ты еще поплатишься за это! Думаешь, я не догадываюсь, какие дурацкие мысли вертятся в твоей голове? «Брат — тиран, все прибрал к рукам, брат — разбойник, хочет меня обобрать».

— Ты не кричи, а скажи лучше, на какие деньги купил эти товары. Слышал, что говорят об этом в городе?

— Мне все равно. Еще внимание обращать!.. Жена твоя сказала мне на днях об этом. Да как же ты мог даже предположить такое? Деньги доктора и золото его — в банке, их внесли тогда же: закон запрещает держать их дома. Как мог я их взять и на что мне сдалось это золото? Товары я купил у Николы. Он мне их уступил, потому что у него с деньгами трудности.

— И все же: нет дыма без огня, — люди не зря говорят!

Манол вспыхнул:

— Да ты поворочай мозгами-то, прежде чем говорить. Шестьдесят тысяч наличными уплатил я за эти товары. Что ж он — ребенок, цены им не знает? Купил я дешево, он, верно, остался внакладе, и если бы я хотел тебя обмануть, мне ничего бы не стоило сказать, что я купил по обычной цене, показать счета фирмы и положить себе в карман разницу. За кого ты меня принимаешь? И не стыдно тебе!.. Не только не обманул я его, но и от неприятностей с банком спас. Не возьми я этой партии товара, фирма взыскала бы с него всю сумму через суд. Пять месяцев он водил их за нос. Но и они не лыком шиты.

Манол сунул руки в карманы брюк и направился из гостиной к выходу. Его тень угрожающе проползла по стене, как громадная птица, и вернулась назад.