— Я видел, как то же самое произошло с тобой, дорогая. В тот же момент, — сказал он. — Ты отбивалась от меня пальцами, явно не теми, с которыми родилась. И потом все так просто вернулось на свое место. Наличие Пришествия в нас потенциально, если не реально.
— Это путь? — спросила Энни. — По-моему, перед нами своеобразный отзвук пути Господнего.
— Тебе следует быть одной из тех, кто знает это. Вспомни, что ты видела. Все три стигмата: мертвая, искусственная рука, Джексоновские глаза и исковерканная челюсть. Символы Его бытия. В нашем окружении. Но только неумышленно вызванные. И мы не совершим предварительных таинств, которые бы способствовали этому. Мы не вынуждали Его нашими осторожными, мудрыми, усердными ритуалами к тому, чтобы свести все к таким специфичным элементам, как хлеб и вода, или хлеб и вино. Для Него все дозволено, любые измерения. Он появляется перед нашими глазами и исчезает.
— Это цена, которой мы должны расплачиваться, — сказала Энни. — За наше желание подвергнуться наркотическим ощущениям Чу-Зет. Как когда-то — желание яблока.
Ее голос дрожал.
— Да, — согласился он. — Но думаю, я уже расплатился сполна.
«Или ушел с грошовым долгом, — решил он. — Это существо, способное жить только в человеческом теле, хотело подменить себя мной в момент своего разрушения. В отличие от Господа, умершего ради человека.
Разве это делает Его дьяволом? — удивился он. — Разве я верю доводам, которые только что приводил Норму Скейну?! Хорошо, он хуже по сравнению с тем, кто явился две тысячи лет назад. Он — просто существо, восставшее из праха, чтобы сделаться вечным. Но мы не лучше. Мы рады отдать на заклание какого-нибудь там ягненочка, лишь бы нас самих не принесли в жертву. И нас не волнует, каково ему. Короче, все наши жизни подчиняются этому единственному принципу. И никуда тут не денешься».
— До свидания, — сказала Энни. — Я оставлю тебя одного. Можешь сесть в кабину драги и заниматься самокопанием. Может, к тому времени, когда я тебя увижу снова, здесь будет целая ирригационная система.
Она улыбнулась ему еще раз и зашагала в направлении своего жилища.
Он вычерпал около полумили неровного безводного канала, когда обнаружил, что за ним крадется какая-то марсианская тварь. Он сразу же остановил драгу и стал всматриваться в окрестности, заметные холодным сиянием марсианского солнца.
Преследователь оказался маленьким, словно худая, изможденная старуха на четвереньках, шакалоподобным существом. Оно, по-видимому, жадно следило за Барни и было голодно. Оно следовало за человеком, пока не достигло определенной дистанции, а потом стало передавать телепатически, и его мысли достигли Майерсона.
— Можно я тебя съем? — спросило существо, засопев и жадно распахнув челюсти.
— Ради Бога, конечно, нет, — вымолвил Барни.
Он начал поспешно шарить в кабине драги в поисках какого-нибудь оружия. Рука нащупала тяжелый гаечный ключ, и Барни показал его марсианскому хищнику.
— Вылазь из этой посудины, — промыслил хищник. — Я не могу достать тебя оттуда.
Последнее предназначалось, как видно, для себя, но каким-то образом вырвалось наружу.
Существо не ловчило. «Я подожду, — решило оно. — Он спустится вниз при первой же возможности».
Барни развернул драгу и повел ее по направлению к Чикен Покс Проспектс. Она загрохотала в безумно медленном темпе. С каждым ярдом она двигалась все медленнее. Барни понял, что надолго ее не хватит.
«Может быть, существо право, — сказал он себе. — Может, стоит спуститься и встретить его лицом к лицу. Надо же спастись — от некой грандиозно высокой жизненной формы, проникшей в Палмера Элдрича, — и потом оказаться съеденным этой чахлой скотиной! Кульминация долгого полета. Конечная станция, которую еще пять минут назад я и не предвидел. Даже с моими талантами ясновидца. Так, кажется, и заблеял бы, вроде доктора Смайла — окажись он здесь».
Драга засопела, взбрыкнула и, сдавшись, заглохла.
Некоторое время Барни сидел в тишине. Прямо перед ним маячил старушьеподобный плотоядный марсианский шакал. Он не сводил с Барни глаз.
— Отлично, — сказал Барни. — Вот мы и приехали. Он выбрался из кабины, прихватив ключ. Существо бросилось на него.
Почти на него. В пяти футах оно внезапно взвизгнуло, перевернулось и пронеслось мимо, даже не коснувшись его. Он проводил его взглядом.
«Нечистый», — подумало существо про себя.
Оно отбежало на безопасное расстояние и опасливо разглядывало Барни, высунув язык.
— Ты — нечистый, — проинформировало оно мрачно.
— Нечистый? — удивился Барни. — Как? Почему?
— Ты только кажешься, — ответил хищник. — Я не буду тебя есть, мне будет худо.
Оно уныло, с разочарованием и отвращением вернулось на исходную позицию. Видно, Барни его здорово напугал.
— Может быть, мы все для тебя нечистые? — сказал Барни. — Все мы, пришельцы с Земли, необычайные для твоего мира.
— Нет, только ты, — ответила спокойно марсианская тварь. — Взгляни на — ух! — на свою правую руку, на ладонь. В тебе что-то не то. Как ты еще живешь? Неужели не можешь очиститься?
Барни не стал смотреть на свою руку. Это было необязательно. Спокойно, с достоинством, на какое только оказался способным, он двинулся через широко раскинувшиеся пески к своему жилищу.
Ночью, готовясь лечь спать, Барни услышал, как кто-то скребется в дверь.
— Эй, Майерсон, откройте. Накинув халат, он открыл дверь.
— Вернулся тот торговый корабль, — возбужденно хватая его за рукав, провозгласил Норм Скейн. — Помнишь, от людей Чу-Зет. У тебя осталось хоть сколько-нибудь шкурок? А?..
— Если они захотят меня видеть, — сказал Барни, снимая руку Норма со своего рукава, — пускай приходят сюда. Так им и передай.
Он захлопнул дверь. Норм громко выругался.
Майерсон уселся за обеденный стол, достал из ящика пачку — последнюю — земных сигарет и закурил. Он сидел, куря и размышляя, вслушиваясь в доносящиеся из соседних комнат звуки.
«Великолепная приманка, — подумал он. — Интересно, кто на нее клюнет?»
Дверь его апартаментов отворилась. Он не взглянул, продолжая рассматривать поверхность стола, пепельницу, спички и пачку «Камел».
— Мистер Майерсон.
— Я знаю, что вы хотите сказать, — ответил Барни.
Войдя в комнату, Палмер Элдрич закрыл дверь, уселся напротив Барни и сказал:
— Простите, мой друг. Я дал вам уйти до того, как все произошло, до того, как Лео ударил второй раз. Это было хорошо продуманное решение. А потом меня надолго задержали дела. Чуть больше, чем на три столетия. Не стану объяснять, почему.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});