— Преврати меня в камень.
— Зачем?
— Потому что тогда я не буду ничего чувствовать, а мне больше ничего и не нужно.
— Ты даже не хочешь транслироваться в подобный мне организм? Ответа не было.
— Если бы ты транслировался в меня, ты мог бы разделить мои замыслы. У меня их много. И таких грандиозных, что разом втопчут Лео в грязь. Я расскажу тебе об одном. Очень важном. Может, он тебя развеселит.
— Сомневаюсь, — ответил Барни.
— Я собираюсь стать планетой. Барни рассмеялся.
— Думаешь, шучу?
— По-моему, не без того. Если бы ты был человеком или созданием из межпланетного пространства, я бы сказал, что ты сошел с ума.
— Не стану объяснять подробно, — сказал он с достоинством, — что я имею в виду. Собственно, я собираюсь стать каждым на планете. Ты, наверное, понимаешь, о какой планете я толкую.
— О Земле?
— Черт, нет. О Марсе.
— Почему Марс?
— Он новый… неразвитый. С богатым потенциалом. Я сумею стать всеми колонистами, прибывающими и живущими там. Я возглавлю их цивилизацию. Я сам стану их цивилизацией.
Ответа не было.
— Давай, соглашайся. Скажи что-нибудь.
— Как не соглашаться, когда ты можешь стать таким великим, объять целую планету, а я не могу быть даже табличкой на стене кабинета в П.П.Лайотс?
— Хм. О'кэй. Ладно. Можешь стать этой табличкой, какое, к чертям, мне дело? Будь чем хочешь — ты принял наркотик, значит, имеешь право транслироваться во что только душа пожелает. Я побывал в миллионах этих «трансляционных» миров. Я видел их все. И знаешь, что они на самом деле? Ничто. Фикция.
— Понимаю, — сказал Барни.
— Хочешь попасть в один из них, проверить?
— Пожалуй, — после некоторой заминки ответил Барни.
— Отлично! Я сделаю тебя камнем и брошу на берег моря. Будешь лежать там и слушать плеск волн. Два миллиона лет. Думаю, тебя это полностью устроит.
«Глупое ничтожество, — решил он. — Камень! О, боже!»
— Неужели я почувствовал облегчение? — спросил вдруг Барни. В его голосе первый раз за все время прозвучали нотки сомнения. — Разве не этого хотят Проксимианцы? Не для этого ли тебя послали?
— Меня не посылали. Я оказался здесь по собственному желанию. Слушай, Майерсон, быть камнем, это не то, что ты действительно хочешь. Ты ищешь смерти.
— Смерти?
— Не понимаешь?
— Нет. Не понимаю.
— Это же очень просто, Майерсон. Я переселю тебя в мир, в котором ты станешь гниющим трупом бездомной собаки. Подумай, какое это будет, черт побери, облегчение. Поверь, это даже лучше, чем стать мной. Ну, стань ты мной, а Лео Балеро собирается меня убить. А тут мертвая собака, Майерсон, тут труп в канаве.
«Нет, — сказал он себе. — Я буду жить».
— И вот тебе мой подарок, — продолжал он, обращаясь к Барни. — Гифт. Запомни: по немецки гифт — означает яд. Я принесу тебе смерть через несколько месяцев, и на Сигме 14-Б будет воздвигнут монумент. Когда вернешься с Марса на работу в П.П.Лайотс, ты будешь уже мною. Так я уйду от своей судьбы.
— Но это будет не так просто.
— О'кей, Майерсон, — заключил он, устав от бессмысленных разговоров. — Пусть будет, как они скажут. Считай себя уволенным. Мы больше не единый организм. Мы вновь разделились. Разделились наши судьбы. Это то, чего ты добивался. Ты сейчас в корабле Коннер Фримена, покидающего Венеру, а я — в Чикен Покс Проспектс. У меня получился превосходный огород, и когда захочу, я живу с Энни Хауторн. Хорошая жизнь. Во всяком случае, для меня. Надеюсь, твоя тебе понравится не меньше.
И в то же мгновение он проявился.
Он стоял в кухне своего жилища в Чикен Покс Проспектс и жарил грибы. Полную сковороду местных грибов… Воздух был наполнен запахом масла и специй, а из жилой комнаты — из портативного магнитофона — доносилась симфония Гайдна.
«Мир и спокойствие, именно то, что я захотел, — подумал он с удовольствием, — немного тишины и уюта. Видно, я привык к нему в межзвездном пространстве». Он зевнул, с удовольствием потянулся и сказал:
— Я добился.
Энни Хауторн, читавшая газету, полученную через спутник ООН, с удивлением взглянула на него.
— Чего ты добился, Барни?
— Нужной пропорции специй, — отозвался он. В нем все ликовало.
«Я, Палмер Элдрич, и я здесь, а не там. Я выжил после нападения Лео. И знаю теперь, как наслаждаться этой жизнью, чего Барни не узнал и не узнает».
Стоило бы посмотреть, как он затосковал бы по этой жизни, когда боевые орудия Лео разносили его торговый корабль в кусочки.
Ослепленный верхним светом, Барни Майерсон закрыл глаза. Через секунду он понял, что находится на корабле. Комната была обычная: комбинация спальни и гостиной, но он понял, что находится в корабле, потому что все вещи были закреплены. И сила тяжести, созданная искусственно, была иной, она несколько уступала земной.
Вверху был иллюминатор. Не больше пчелиных сот. За толстым пластиком угадывалась пустота. Слепящее солнце заполнило часть панорамы, и он инстинктивно потянулся, чтобы включить темный фильтр. И тут он увидел руку. Свою искусственную руку, металлическую, неподражаемую механическую руку.
Он кинулся из каюты, скатился вниз и по коридору бросился к закрытой рубке управления. Он застучал в нее стальными костяшками, и через некоторое время тяжелая, усиленная арматурой дверь отворилась.
— Да, мистер Элдрич, — почтительно кивнул молодой белобрысый пилот.
— Пошлите сообщение, — сказал Барни. Пилот достал ручку.
— Кому, сэр?
— Мистеру Лео Балеро.
— Лео… Балеро… — быстро записывал пилот. — Передать на Землю, сэр? Если так…
— Нет. Лео на своем корабле недалеко от нас. Сообщите ему… — он принялся лихорадочно соображать.
— Вы хотите с ним переговорить, сэр?
— Я не хочу, чтобы он меня убил, — ответил Барни. — Вот что постарайся ему сказать. И помни: ты тоже здесь, в этом корабле. Как и каждый в этом неповоротливом транспорте. А он — идиотская громадная мишень.
«Но все это бесполезно, — подумал он, — кто-то из организации Феликса Блау, пустившей корни на Венере, видел меня на борту этого корабля. И Лео знает, что я здесь».
— Вы считаете, что конкуренция зашла так далеко? — удивленно сказал пилот и побледнел.
Появилась дочь, Зоя Палмер, в широком платье и меховых туфлях.
— Что такое?
— Лео поблизости, — сказал он. — У него вооруженный корабль, с разрешения ООН. Мы попали в ловушку. Нам ни в коем случае нельзя было лететь к Венере. Там Хепберн-Гилберт.
Потом, обращаясь к пилоту, он добавил:
— Постарайтесь с ним связаться. Я пойду к себе в каюту.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});