Судья: “Мистер Мэнсон, вы лишаетесь имевшегося у вас статуса собственного адвоката”.
Вопреки бурным протестам Мэнсона, Кини назначил Чарльза Холлопитера, бывшего президента Ассоциации адвокатов по уголовным делам Лос-Анджелеса, адвокатом подсудимого Мэнсона, с занесением этого решения в судебные протоколы.
“Вы можете убить меня, — сказал Мэнсон, — но вы не можете дать мне адвоката. Я не возьму его”.
Кини довел до сведения Чарли, что, если тот выберет себе адвоката, суд рассмотрит ходатайство о замене Холлопитера на любого другого юриста. Холлопитера я знал по его репутации. Поскольку тот в жизни не стал бы лизать Чарли ботинки, я решил, что он продержится не более месяца; надо сказать, я был слишком великодушен в этой своей оценке.
Ближе к концу заседания Мэнсон крикнул: "В этом зале нет Бога!" Словно по команде, некоторые из членов “Семьи” вскочили со своих мест и принялись орать на Кини: “Ты издеваешься над правосудием! Ты просто смешон!” Судья счел трех из них — Цыганку, Сэнди и Марка Росса — виновными в неуважении к суду и приговорил каждого к пяти суткам заключения в окружной тюрьме.
Когда Сэнди обыскали перед тем, как поместить в камеру, среди других предметов в ее сумочке был обнаружен складной нож.
После этого заместители шерифа, в обязанности которых входит поддержание порядка и безопасности в уголовных судах Лос-Анджелеса, начали обыскивать всех зрителей прежде, чем те могли войти в зал суда.
7 марта Линду Касабьян препроводили в больницу. Два дня спустя она родила мальчика, которого назвала Энджелом. Тринадцатого она вернулась в тюрьму уже без ребенка: мать Линды забрала его к себе, в Нью-Хемпшир.
Тем временем я поговорил с капитаном Карпентером, и тот согласился, чтобы Линда оставалась в своей прежней камере, отдельно от других заключенных. Я сам осмотрел эту комнату. Она была невелика, и вся обстановка состояла лишь из кровати, унитаза, рукомойника и маленького стола со стулом. Там было чисто, но уныло. И, что гораздо важнее, безопасно.
Я звонил Макганну каждые несколько дней. Нет, до поиска ножей у него еще не дошли руки.
11 марта Сьюзен Аткинс, официально обратившаяся к суду с просьбой отстранить от ведения ее дела Ричарда Кабаллеро, попросила заменить его Дэйи Шинем.
Ввиду того, что Шинь, одним из первых адвокатов посетивший Мэнсона после его прибытия из Индепенденса, уже представлял интересы Мэнсона в нескольких эпизодах и виделся с ним более сорока раз, судья Кини счел вероятным присутствие в данном вслучае определенного конфликта интересов.
Шинь отрицал это. Тогда Кини предупредил Сьюзен о возможных опасностях защиты ее интересов адвокатом, столь близко общавшимся с одним из других подсудимых по этому же делу. Сьюзен сказала, что ей на это начхать; она хочет Шиня, и все тут. Кини удовлетворил ее ходатайство о замене защитника.
Прежде мне ни разу не доводилось выступать против Шиня. Кореец по рождению, он отнюдь не был еще стар, лет примерно сорока; если верить газетчикам, основу его практики прежде, до знакомства с Мэнсоном, составляли дела по легализации пребывания в стране слуг-мексиканцев, работавших в богатых семьях Южной Калифорнии.
За дверьми зала суда Шинь объявил ожидавшим его репортерам, что Сьюзен Аткинс “непременно откажется от всего, сказанного перед большим жюри”.
15 марта мы вновь вывели Линду Касабьян из ее камеры. Только на сей раз воспользовались не подозрительным фургоном шерифа, а полицейской машиной без какой бы то ни было маркировки.
Мне хотелось, чтобы Линда постаралась восстановить маршрут передвижений убийц в ночь смерти четы Лабианка.
После обеда тем вечером — в субботу, 9 августа 1969 года — Линда и еще несколько участников “Семьи” стояли возле кухни на ранчо Спана. Мэнсон отозвал Линду, Кэти и Лесли в сторонку и приказал каждой раздобыть смену одежды и встретиться с ним у общей спальни.
На сей раз он ничего не сказал Линде о ножах, но вновь попросил захватить водительскую лицензию.
“Я только посмотрела ему в глаза и, знаете, вроде как попросила взглядом: не заставляй меня делать это снова, потому что, — рассказывала Линда, — я сразу поняла, что мы снова поедем куда-то и будет то же самое, что и вчера, но я боялась сказать ему хоть слово".
“В прошлый раз было слишком много суеты, — объявил Мэнсон группе, когда те собрались в спальне. — Теперь я сам покажу, как это делается”.
Текс пожаловался: использованное ими оружие не было достаточно эффективным!
Линда видела в комнате два меча, один из которых прежде принадлежал “Правоверным сатанистам”. Она не заметила, чтобы кто-то брал их в руки, но позднее обнаружила “сатанинскую” саблю и два ножа поменьше под передним сиденьем машины. Расспрашивая ДеКарло, я узнал: примерно в те же дни он заметил, что саблю забирали из оружейной на всю ночь.
И вновь все вместе набились в старый “форд” Шварца. На этот раз на водительское место уселся сам Мэнсон, Линда — рядом с ним, Клем — у пассажирской дверцы, а Текс, Сэди, Кэти и Лесли примостились сзади. На каждом была темная одежда, сказала Линда, на всех, кроме Клема, который был одет в грязнооливковую рабочую куртку. В тот раз, как это нередко случалось, вокруг шеи Мэнсона был повязан кожаный ремешок, два конца которого, скрученные вместе, болтались на груди. Я спросил у Линды, был ли на ком-то еще такой ремешок? Она ответила: “Нет”.
Перед тем, как покинуть ранчо, Мэнсон взял у Брюса Дэвиса немного денег. Так же как ДеКарло следил за принадлежащим Семье” оружием, Дэвис исполнял обязанности казначея группы, заботясь об украденных кредитных карточках, фальшивых Удостоверениях личности и т. д.
Едва успев отъехать от ранчо, Мэнсон объявил спутникам, что сегодня им предстоит разделиться на две самостоятельные группы: каждой предстоит “взять” отдельный дом. Он сказал, что высадит одну группу по дороге, а вторую возьмет с собой.
Когда они остановились заправить автомобиль (используя наличные, а не кредитку), Мэнсон приказал Линде пересесть за руль. Расспрашивая Линду, я выяснил, что Мэнсон — и только он! — давал инструкции относительно того, куда ехать и что делать. Она сказала, что Текс Уотсон ни разу не приказывал кому-либо сделать то-то и то-то. За главного был Чарли.
Следуя указаниям Мэнсона, Линда выехала на шоссе, ведущее в Пасадену. Когда они съехали с шоссе, Чарли столько раз просил свернуть, что в итоге она уже не понимала, где они оказались. В конце концов Чарли приказал остановить машину перед домом, который Линда описала как современный, одноэтажный; того типа, в которых живут люди, относящиеся к среднему классу. В этом месте, как выходило и по рассказу Сьюзен Аткинс, Мэнсон вышел из машины, приказал Линде заехать за угол, а затем вернулся и сел на прежнее место, пояснив, что, заглянув в окно и увидев детские фотографии, решил “не брать” именно этот дом, хотя, добавил он, в будущем, возможно, окажется необходимым убивать и детей. В этом эпизоде рассказ Линды точно совпадал с воспоминаниями Сьюзен.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});