от незнакомца, погуглив имя отправителя. Фехтовальщик без рейтинга, который хотел участвовать в соревнованиях на национальном уровне.
Он узнал, что Анна на последних соревнованиях заняла первое место в своей группе, и решил, что не помешает попросить помощи.
Я ухмыльнулась, польщенная, и напечатала свой ответ.
Большое, жирное, выделенное жирным курсивом "ДА".
У меня начиналась новая жизнь.
Жизнь, которую я начинала сама, с нуля.
И я ее любила.
И все же коробка из-под обуви, сложенная в углу, преследовала меня. Несколько недель назад Ромео и Оливер забрали мои вещи у Зака, отметив, что он хранил их в моей комнате. Это означало, что он не имел в виду то, что я подумала, когда он сказал, что оставил мои вещи в гараже.
И все же… я боялась, какие секреты хранит ключ.
Ведь я тоже дала Заку ключ.
Ключ от моего сердца.
83
ЗАК
ОСТАЛОСЬ 5 ДНЕЙ
Обратный отсчет нависал надо мной, как гильотина.
Каждый день, когда я не мог найти Эйлин, все больше отдалял меня от спокойного, собранного и безжалостного человека, которым я когда-то гордился.
Я исчерпал все свои возможности. Четыре частных детектива, которых я нанял, не дали результатов. Все родственники Эйлин отказались сообщить ее местонахождение (несмотря на многочисленные угрозы).
А мама? У Гуантанамо не было бы ни единого шанса вырвать информацию из ее уст.
На двадцать пятый день без Фэрроу я решил, что хватит быть несчастным в комфорте дома с терморегулятором, и потащил свою жалкую персону в криокамеру, где мне было комфортно с полузамороженными шариками.
Фэрроу хоть вылечила тебя? — начал рассуждать я сам с собой. Конечно, она не святой Антоний, способный творить чудеса. И не Бянь Цюэ. Или даже Фу Синь.
Нет. Посиделки в ледяной комнате внесут когнитивную ясность. И доказать, что я не изменился. Что я по-прежнему ничего не чувствую. Даже холода.
Я не заходил в камеру почти четыре недели, но температура все еще была на высоте.
Я шагнул внутрь в халате и тут же ощутил резкий укус мороза, разъедающего кожу.
Вот дерьмо.
— Что за… — прошептал я, закрывая за собой дверь, когда белый дым закружился вокруг моих конечностей, поднимаясь по телу, как плющ.
Мое зрение затуманилось. Я повернулся к накладным цифровым часам, чтобы посмотреть, сколько времени прошло.
Одна секунда.
Одна гребаная секунда.
Это что, шутка?
Я вздрогнул, с ужасом осознав, что мне холодно. Точнее, что я чувствую.
Мой нос онемел, слишком замерз, чтобы нормально вдыхать. Пришлось зажать его ладонями, яростно дрожащими, пока я переминался с ноги на ногу.
Мне было холодно.
Больно.
Я был живой.
Секунды шли с мучительной быстротой. Я начал прыгать вверх-вниз, сделал несколько приседаний, чтобы не замерзнуть.
Наконец-то я понял, почему Ромео и Оливер стали беспокойными, как только вошли в зал.
Наконец, когда по истечении трех минут прозвучал зуммер, я, пошатываясь, подошел к двери и толкнул ее.
Она не открылась.
Я хорошенько толкнул ее плечом, используя силу, которая обычно посылает ее в полет, сбивая стену. Она не сдвинулась с места.
Острая, горячая паника пронзила меня.
Человеческое тело не рассчитано на такую температуру дольше девяти — может быть, десяти минут.
А я уже достиг четырех.
Я попятился назад, набирая скорость, подбежал к двери и нанес круговой удар. Но все равно ничего.
Ужас и тревога захлестнули меня.
Ты умрешь и больше никогда не увидишь Осьми. Молодец, придурок.
— Думай. — Я зашагал, пытаясь собраться с силами. — Думай, думай, думай.
На двери не было замков — специально. Чтобы исключить возможность несчастных случаев.
Это означало…
Я стукнул кулаком по двери.
— Кто-нибудь?
Кто бы это ни был, он знал мое логово наизусть. У них был открытый доступ к моему дому.
Я стучал кулаком, пытаясь пробить себе дорогу.
— Выпустите меня!
Я бы убил любого крепкого психопата, стоящего по ту сторону этой штуки. Я ломал голову в поисках подозреваемого, надеясь хотя бы мысленно увидеть его смерть, прежде чем скончаться.
К сожалению, у меня не было достаточно времени, чтобы составить список из двадцати лучших.
Отчаяние нарастало, когтями впиваясь в грудь.
Осталось пять минут.
Я ударил кулаком в дверь.
— Выпустите. — Удар. — Меня. — Удар. — Отсюда!
Лед покрыл все мое тело. Бело-серая пелена затуманила зрение. Я начал терять ясность, когда дверь наконец-то со свистом распахнулась.
Две огненные руки с силой схватили меня, вытаскивая из камеры. Мои глаза закатились в глазницы. Темнота окутала мое зрение, когда руки потащили меня к горизонтальному душу в моем домашнем спортзале.
Теплая вода хлынула на мою кожу, когда включились все шесть душевых насадок, обрушив воду на мою спину в полную силу. Я судорожно вздохнул, пытаясь приспособиться к нормальной температуре.
Частичка за частичкой ко мне возвращалось зрение, словно камера настраивалась на фокус.
Оливер сидел на подогреваемом шезлонге, одетый в яркий бордово-золотой атласный халат, и ухмылялся с омерзительной ухмылкой. Я бросился к нему, но он лишь зевнул, спрыгнул с шезлонга и небрежным толчком отбросил меня назад.
Я не мог сопротивляться, мое тело было слишком слабым от пребывания в условиях субантарктической температуры. Он помахал мне пальцами.
Я ударил кулаком по мраморной плитке, тут же пожалев о своем идиотском решении.
— Ты псих. — Постепенно мои нервы начали размораживаться. Как раз вовремя, чтобы боль пронзила костяшки пальцев. — Я мог умереть.
— Мог. — Оливер наклонился, чтобы проверить температуру воды. — И судя по последним трем неделям, ты этого хотел. Ты совсем потерял желание жить, мальчик Закари. Мне пришлось напомнить тебе, что жизнь — это драгоценный дар. Это мой моральный долг как твоего друга.
— Я убью тебя, — выплюнул я, мое тело, все еще таявшее под струями воды, медленно оживало.
Я не помнил, чтобы он раздевал меня перед тем, как бросить под струю, и все же я был совершенно голым.
Оливер зевнул, явно не впечатленный моей угрозой.
— Я слышу это каждый час. Ты любишь меня, и ты это знаешь.
— Я не…
— Проблема в том, что ты также любишь ее и не желаешь вытащить голову из задницы и сделать то, что нужно.
— Что именно? — Я сузил глаза, ухватившись за края душевой кабины.
Оливер скрестил одну ногу с другой, обхватив колено.
— Для начала отмени эту фиктивную свадьбу. Ты же знаешь, я ненавижу неудачные инвестиции. Я не собираюсь посылать чек или покупать подарок в реестре только для того, чтобы наблюдать, как ты разводишься быстрее, чем Бритни Спирс и Джейсон Александер.
— Парень