Большую часть нашего последующего пути меня преследовали такие дурные предчувствия, что я ехал, надвинув на голову капюшон и погрузившись в глубокие раздумья. Молодые принцы избегали меня — я был не слишком подходящим спутником для их торжественного выезда. Мы ехали по богатым пастбищам, наследному владению братьев Нинниау и Пайбиау, сыновей короля Эрба из Эргинга. Они дали нам еще воинов и жирных коров на еду для войска.
Короли, князья и знатные люди нашего войска (включая и меня) провели ночь в богатом монастыре под названием Хенллан у реки Гун. Добрые монахи выставили нам щедрое угощение — прекрасную говядину и свинину, крепкие вина из собственного винограда. Жаль было смотреть на нашего хозяина, короля Пайбио, изо рта которого все время текла пенистая слюна, которую два раба, стоявшие по обе стороны от него, едва успевали стирать с его мокрой бороды, как бы усердно они ни работали своими тряпицами.
Этот недуг, насколько я помню, неожиданно обрушился на короля незадолго до нашего приезда. Для него это было несчастьем, хотя, на мой взгляд, еще не самым худшим. Ведь король Пайбио приходился зятем моему старому врагу и чуть ли не убийце, королю Кустеннину Горнеу из Керниу. Теперь же лицо его было настолько покрыто пенистой слизью, грязной мокротой и липкой слюной, что он мог и не узнать среди гостей человека, который младенцем был принесен к его тестю перед безвременной гибелью на берегу Западного Моря.
Из-за его недуга Мэлгон Гвинедд радостно согласился на просьбу короля Пайбио позволить ему остаться в своем королевстве во время нашего похода, поскольку он считал, что его появление принесет воинству Кимри дурную славу, неудачу и насмешки. Все время недуга Пайбио земля Эргинга страдала от непрерывных дождей, из-за которых реки выходили из берегов и затопляли луга. В устье Абер Ллин Лливан, где обычно встречались приливная волна и воды Хаврен, образовался водоворот, который при уходе прилива извергал пенистый туман, покрывавший окрестные берега, словно друидическая дымка. Таково было положение дел в королевстве Эргинг и Гвенте во время Рвоты короля Пайбио — так назывался его недуг.
Хотя многим благословил я Остров Придайн, о государь мой Кенеу Красная Шея, некоторым, даже королям, неплохо бы уяснить, что Мирддину маб Морврин, пусть и зовут его безумным, не надо становиться поперек дороги. Как бы то ни было, вскоре после нашего отъезда несчастный король исцелился от своего недуга благодаря прикосновению благословенного Диврига (по крайней мере так говорили в Эргинге), пока он с его братом Нинниау со временем не обратились за грехи свои в быков и не были в таком виде изгнаны на крайний север Придайна, на продуваемые ветрами склоны горы Банног.
Достойный сожаления вид немощи короля Пайбио породил беспокойство в рядах нашего войска, и, чтобы успокоить его, я объяснил им во время пира, что мы идем через край чудес. Я рассказал им знаменитую историю о погружении Гвина маб Нудда и его Дикой Охоты на крыльях ночного ветра и бури в реку Гуи, что текла по соседству, а еще поведал о зачарованном острове на реке, об Инис Эрддил, где дочь Пайбио Эрддил и ее новорожденное дитя вышли невредимыми из пылающего костра.
Кроме того, я объяснил им, что мы лишь в двух днях пути от блистательного города Каэр Лойв, у стен которого все время слышны стоны и плач. Эти стоны и плач — скорбь Мабона маб Модрона, одного из Трех Прославленных Узников Острова Придайн. Но все же ужаснее звук ссоры Двух Королей Хаврен, там, где море набрасывается на реку, а река — на море двумя валами, столь же огромными, как те, что в конце времен поглотят этот мир. Брызги их заслоняют солнце, а рев перекрывает вопли чаек, когда Два Короля сшибаются в схватке, наступая и отступая, как разъяренные быки. И так идет с начала мира до наших дней.
Мои слова подняли дух и разбудили любопытство и королей, и племен Кимри, что встали рано поутру и горели нетерпением выступить. Мы шли по стране низких холмов и красивых лесов, пока не спустились в широкую плодородную долину Хаврен. Но хотя солнце ярко освещало наше храброе войско и острия копий сверкали ярко, как светильники, в каждом сердце таились страх и недобрые предчувствия. По правую руку от нас на много миль тянулся огромный темный лес, непроходимый и дикий, на который люди то и дело посматривали с содроганием в душе и страхом. Безграничный и незнаемый, он простирался за угрюмые холмы, возвышавшиеся на горизонте, и в его долины и чащи не проникал солнечный луч или птичье пенье.
Как движущаяся роща, шли мы по мрачным краям леса, поскольку не было ни единого воина, который не нес бы с собой ветку рябины, чтобы отвести от себя зло этого места. Об этом лесе, Коэд Маур, я ничего на рассказывал, да мне и не было в том нужды. Кто на Острове Придайн не слышал страшных историй о его злобных обитателях, смертоносных тварях, живущих под разбитыми скалами, в смрадных болотах и в колючих зарослях?
По запутанным его тропам несется в лунном свете олень с единственным рогом на лбу, длинным, как копье, и острым, как самый острый меч. И любое существо, которое попадается ему на пути, он убивает, а все лесные озерца он выпивает досуха, и оставшиеся рыбы лежат в иле, разевая рот, и задыхаются. В пещере на кривом холме живет Адданк, а ко входу в нее ведет полоса выжженной травы и сломанных кустов, отмечая путь, которым гигантская туша ползет на добычу и грабеж. У зева пещеры лежит пятно отравленной земли, на котором ни травинки не растет — такова сила ядовитого, смрадного дыхания Адданка.
Несть числа тварям, гадам и хищникам, населяющим этот лес. Есть среди них и создания, подобные видом женщинам и мужчинам, не с которыми ни мужчина, ни женщина не захотели бы повстречаться. Это Черный Человек из Каэр Исбидинонгил, чьи заклятья, как говорят, превратили в давние времена богатое королевство в поросшие лесами пустынные земли, которые Кимри и сейчас обходят стороной. Но страшнее всего Девять Ведьм из Каэр Лойв, дочери Ведьмы из Истивахау. В кроваво-алых одеждах, с окровавленными трезубцами, они — мука Острова Придайн, и зло их гнусных заклятий известно от Пенвэда до Пенрин Благаон. До прихода Передура Стальная Рука останутся они порчей на прекрасном лике земли, исходящей из пещеры Ифферна.
Но есть в этом лесу одно чудо, известное лишь мне одному, и это — Замок Чудес, который находится в самом его сердце, как паук в паутине. Не живут люди в его просторных залах, лишь ветер гуляет по темным коридорам и шелестит гобеленами на стенах. В самом укромном чертоге этой твердыни находится зачарованная доска для гвиддвилла, фигурки которой век за веком играют сами по себе, решая судьбы королевств. И фигурки, которые побеждают, издают клич, достигающий моего слуха, слабый и тонкий, как крик летучей мыши, будь я даже на проклятом Хребте Эсгайр Оэрвел в Иверддон.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});