Семь из отведенных на разговор десяти минут мы потратили на треп. Я почему-то уверена: Игорь приехал не обсуждать проект. Только мне так и не понятно, что же он от меня хочет.
— Так что там с пожеланиями?
Надеваю маску делового архитектора. Открываю лежавший все это время на коленях планер и щелкаю ручкой.
Смотрю на Игоря в ожидании. Он в ответ тоже. Но совсем не так. Мне кажется у меня даже волоски поднимаются. В голове дурные мысли: слишком голодный взгляд. Что я буду делать, если набросится, как тот волк? Только не чтобы разорвать, а… Поцеловать?
Становится жарко. Ерзаю.
Игорь усмехается и мотает головой.
— О проекте можно и на неделе поговорить. А вот кое о чем — сейчас…
Адреналин снова скачет. Растерянность сменяется злостью.
— Ты нормальный вообще? — Сверкаю глазами.
— Не совсем, но раньше тебя устраивал.
— Опять ты об этом! — Вспыхиваю спичкой. Повышаю голос и захлопываю блокнот. — Я понятия не имею, с чего вдруг ты решил снова появиться в моей жизни, Серебрянский, но я прошу тебя по-хорошему. Не лезь. К моей. Семье.
Чеканю слова в надежде, что до Игоря дойдет. Но вспоминаю сына и наши разговоры о жирафе и понимаю, что мои надежды — напрасны.
Взгляд бывшего мужа сквозит самоуверенностью. Я читаю по глазам: будет лезть туда, куда захочет. Ненавижу его за это.
— Ну мужик-то у тебя явно с прибабахом. Нормальный посреди ночи жену на разговор с каким-то перцем не пустил…
Игорь разводит руками, а у меня от возмущения приоткрывается рот. Становится обидно. И неважно, что никакого «мужика-то» у меня и нет.
— Я завязала с ревнивыми самодурами, знаешь ли. Ничего толкового с ними не построишь. Сначала устанавливают бесконечные ограничения, ревнуют к каждому столбу, а потом сами же предают.
Проезжаюсь пренебрежительным взглядом. Как со стенкой говорю. Его мои слова не задевают.
Прет танком.
— А сыну сколько лет?
Сердце пропускает удар. Молю собственные щеки не краснеть.
Считаю в голове и вру:
— Скоро будет четыре.
А в голове уже меняю документы, отнимая от возраста сына полгода. Что-угодно, только бы Игорь не узнал правду.
Он смотрит цепко. Долго. Потом кивает.
— Взрослым выглядит.
Фыркаю.
— Я всегда любила высоких мужчин. Отец у Тимура — тот еще широкоплечий красавчик…
И не вру, и хочу верить, что задеваю.
У Игоря темнеет взгляд. Сжимаются челюсти. Неприятно, да? Ну и супер.
— Это всё, что ты хотел у меня спросить? — чтобы скрыть дрожь в руках, с силой сжимаю блокнот. Голос подрагивает. Не знаю, замечает ли это Игорь.
— Это всё, что ты хотела мне сказать? — он отвечает вопросом на вопрос. Как бы дает мне шанс признаться, но я этого делать не намерена.
— Если ты еще раз явишься ко мне ночью, я не выйду, уяснил?
Серебрянский улыбается хищно. Меня только сильнее трясет.
— К себе пригласишь? С сыном познакомишь? С мужем? — Ерничает.
— Пошлю к черту и стройте свой океанариум без меня, ясно?
Вру, конечно, но сейчас неважно. Хочу звучать отчаянной и убедительной.
Серебрянский улыбается, но спорить не рвется.
— Он же даже не спустился, Агата. А вдруг я тебя украл бы? Шли ты его к черту…
Абсолютно неуместное замечание Игоря поражает до глубины души. Он даже не представляет, как больно делает, наверное.
Смеет бросать упреки моему несуществующему мужу, когда сам… Бросил меня в самый беззащитный период в жизни любой женщины.
— Да пошел ты к черту, Серебрянский! Жил как-то пять лет без меня — вот и продолжай в том же духе! Только твоих советов в жизни мне и не хватало.
Выскакиваю из машины, хватаюсь за ручку и готовлюсь громко захлопываю. Иду к подъезду, чувствуя себя рассерженной идиоткой.
Повторяя про себя же: лучшее, что я могу сделать в этой жизни — это держаться от Серебрянского подальше. Если для этого придется экстренно найти себе «отца» для Тимурки — я готова даже на это.
Глава 12
После разговора с бывшим мужем я полночи крутилась без сна. Утром еле продрала глаза. Мы с Тимуркой и жирафом быстро собрались и поехали к детскому кафе, в котором сегодня один из друзей сына из прошлого сада празднует День рождения.
Может я бы пропустила праздник: и сама не слишком бодра, и по Тимурке видно — он трет глазки и хнычет. Не хочет никуда. Но так мы с ним в сентябре точно не договоримся о походе в новый сад. А мне очень-очень нужно, чтобы он вспомнил, как круто бывает в компании детей.
К кафе мы приезжаем с небольшим опозданием. Я вручаю сыну пакет с подарком из виш-листа, который составила расфуфыренная мамочка, заполненные гелием воздушные шарики и передаю из рук в руки аниматору.
Минут двадцать провожу вместе с другими мамочками — слежу за Тимуром, делаю несколько фотографий и видео себе на память, а потом, когда разговоры становятся совсем мне не интересными — наполненными желчью и ненавистью ко всему окружающему миру, при этом с ярко блестящими винировыми улыбками, я вру, что нужно принять важный звонок, и сбегаю в кафе напротив.
Занимаю столик у окна, заказываю себе капучино и ужасно калорийный десерт. В моей жизни в последние дни перебор с погонями, стрессами и адреналином. Нужно чем-то подсластить.
Убеждаю себя же, что мне вообще не интересен Игорь и о нем я думать не собираюсь, но мысли то и дело сворачивают в ночной разговор. Я страшно боюсь, что он узнает о происхождении Тимура. Всерьез готовлюсь создать специально для него легенду. Нанять актера, представить его Тимкиным отцом. Закончить с океанариумом и забыть о нашей встрече, как о страшном сне.
Экран телефона зажигается. Я взведена, поэтому первым делом думаю об Игоре, но это не он, а Артур.
Улыбаюсь и захожу в нашу переписку.
«Привет, красавица. Как твои дела? Снова пашешь?»
Фыркаю и смеюсь. Хочется напомнить своему бывшему работодателю, что раньше он не журил меня за переработки, а активно пользовался трудоголизмом. Но, видимо, одно дело — он. Другое — Виктор.
К новому работодателю Артур ревнует меня не меньше, чем когда-то ревновал к Игорю. Ну и решение вернуться домой он не одобряет. Уверена, скучает. И по Тимурке, и по мне.
А я чувствую стыд, что за столько лет не смогла ответить ему взаимностью. Но мне кажется, он заслуживает искренней любви, а не простой благодарности, которую ему дала бы я.
Решаю, что язвить не буду. Выбираю несколько сделанных в кафе видео и фотографий, и отправляю.
Артур лайкает каждую огоньком. Я уверена, что рассматривает с улыбкой.
«Взрослым стал…»
Его ответ отдает тоской. Мне и самой кажется иногда, что сын успевает подрасти за несколько часов разлуки между тем, как я целую его в лоб перед работой и на ночь, вернувшись.
В голову лезет шальная мысль: может вернуться в Италию?
«Ага, хочет завести жирафа»
Жалуюсь Артуру. Он отвечает смеющимся смайлом, а потом перезванивает.
— Привет, — знакомый мужской голос приятно слышать. Я улыбаюсь. Тоже скучаю по нему. Жаль, что только как по другу.
— Привет.
— Ну ты же властительница пространства и повелительница сопромата, должна справиться и уместить жирафа, к примеру… На балкон!
— Не поверишь, именно этот вариант мы и рассматриваем.
— Вот и умница, — похвала греет душу. Голос Артура успокаивает.
Мы болтаем с ним полчаса почти ни о чем. Он рассказывает о проектах и сотрудниках-тугодумах. Я — о том, что у нас появился чертовски доставучий заказчик. Про океанариум, вызовы и нехватку времени. Не уточняю одну деталь: имя того самого заказчика. Я рада уже тому, что за всё утро от Игоря — ни слова.
Скинув, проверяю время. Тяжело вздыхаю и заказываю себе еще один кофе. Что-то я сглупила. Стоило взять с собой планшет и поработать здесь. Потому что желания возвращаться в клуб змеек-мамочек нет.