Я даже не знала, как ко всему этому относиться. По сути, на службе я почти всегда перемещалась кочевником. Никакой солнечной символики, если не было необходимости. Да и не обязал бы никто из вышестоящих, если служба не касалась пограничной охраны или светских раутов. Но теперь все изменилось, и без привычного, хоть и ненавистного обмундирования я чувствовала себя голой. Ограниченность касалась всего, что у нас оставалось, все ресурсы в дефиците, силы на исходе, а запасного плана пока нет. Да и столько всего зависит — опять зависит — от обычного везения. И от того, куда мы теперь направимся.
Так не хватало ветра, самую малость, чтобы хотя бы вдохнуть можно было. Но воздух раскалился настолько, что о рукоять меча можно было почти обжечься. Кое-как собранные в хвост грязные волосы неприятно прилипали к шее. Не спасала даже тень от деревьев. Под ногами громко хрустел разноцветный высохший мох, и так же противно першило горло, но я позволила себе сделать только один глоток.
Чтобы перестать думать и набраться сил, я рассматривала все, что попадалось на глаза, но, в конце концов, взгляд все равно упирался в спину Киана. Он все это время молча шел впереди, держа в правой руке поводья и лишь изредка оборачивался, уточняя, туда ли мы идем. Уточняя без слов. После того, как я запыхавшись вскарабкалась в горы и рассказала о наступлении, он не проронил ни звука.
Ариэн так же молча смотрел куда-то вперед, чуть щурясь каждый раз, как приходилось переступать бугры и ямы. Дороги — или ее подобия — поблизости не было. Одна-единственная, она тянулась только вдоль ушедшего вбок к горам Рейфа, соединяя Нордон со стоящими у самой границы провинции городами. Мы же решили пойти в обход. Даже не решили, неправильно было бы так сказать. Мы просто шли вперед, не рискуя уходить вглубь или возвращаться к внешней границе, не решаясь даже поговорить, пока ночь не вернет покой и темнота не скроет наше преступление, которое словно отпечаталось на небе копотью. Я знала, они ощущают то же самое. А о таком не расскажешь.
С небольшими интервалами я разогревала мышцы правой руки, сжимая и разжимая кисть, сгибая руку и вращая. Медленно и осторожно, с досадой понимая, что удержать ей тяжелый меч дольше пары секунд просто не удастся. Пот заливал глаза, и внутри все опять сводило судорогой: и от голода, и от тревоги. И от ужаса. Но, пока мы не останавливались, мысли о Мауке не успевали меня догнать, так что мы просто продолжали идти.
Обросший мхом торф сменился сухим песком и глиной, те сменились мокрыми прибрежными камнями, утопающими в разрыхленном песке. Когда под ногами опять захрустело, солнце закатилось за затягивающийся тяжелыми грозовыми тучами горизонт.
Лес расступился перед нами — там, где земля уходила под откос и ее верхний слой словно разошелся по швам, обнажив усыпанный гранитными валунами мелкий песок. Мы осторожно опустились вниз, и скатившийся за нами песок поднял пыль. Корни молодых сосен не смогли удержать их на краю небольшого обрыва, так что разломанной маслянистой горючки оказалось в избытке.
— Остановимся здесь, — сказала я, поглядывая на таких же, как я, опустошенных спутников. Оба промолчали, только Ариэн коротко кивнул. Киан помог ему спуститься с лошади.
Когда небо окончательно спеленал мрак, мы расселись у костра. Ночь становилась темной, и можно было не опасаться, что кто-то разглядит дым. Киан вначале спокойно сел напротив, но потом — словно опомнился — отодвинулся подальше. И даже не накинул одеяло на плечи, хотя становилось прохладно и изо рта вырывались клубочки пара. Над огнем на вкрученных в сухую почву деревянных ветках зажаривались скудные запасы безвкусного мяса. Все так же молча открепляя от отрезанных в пути гибких веток полосы зеленой коры, я скручивала их в два жгута и сплетала между собой. Должна была получиться добротная тетива для лука. У ног лежали заостренные обожженные стрелы. Оставалось набрать перья, только поблизости я еще не увидела ни одного пернатого. Но как бы сильно я ни старалась думать о выживании, мысли все равно возвращали меня на несколько часов назад. Маук, Служба, Нордон… Смерть. Мы спасли два десятка жизней, а убили тысячи. «Ты знала, что так и будет», — произнесла темная часть меня ненавистным голосом Роверана. И вот все тот же невысказанный вопрос: стоила ли робкая надежда такой жертвы?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Ариэн как-то слишком сосредоточенно смотрел в мою сторону, но как будто сквозь меня. Свет костра выхватывал из мрака его лицо. Пустота в глазах и ни одной эмоции. Словно не было нашего разговора, словно после полного поражения те слова потеряли какой-либо смысл.
Лица Киана я не видела: он ссутулился и низко-низко опустил голову. И не понять даже, то ли демонстрация покорности, то ли отпечаток отчаяния. Когда я смотрела на них, хотелось волком выть, потому что становилось только тяжелее. И как вообще можно что-то обсуждать, когда последствия наших, как казалось, единственно верных решений, до сих пор догорали где-то за линией горизонта?..
Я стиснула зубы и едва не порвала липкие от сока недокрученные жгуты. Наружу просилась злость, но для нее было совсем не подходящее время.
— Что… — Ариэн прокашлялся, не отрывая взгляда от моих рук, — мы будем делать дальше?
Киан от этих слов чуть поднял голову и почему-то поморщился. Значит, самое время поставить все на свои места. Я больше не отступлюсь, я пообещала, Ариэн это знает. Но Киан… Он ничем мне не обязан и, будучи свободным, не должен опять подчиняться моей воле, если сам этого не захочет. Конечно, не захочет, но спросить все равно стоило. Пусть знает, что я даю ему выбор. Я пойму его отказ, особенно после того, что случилось по нашей вине.
— Для начала… нужно решить, что значит «мы».
Я придвинулась вперед, через огонь разглядывая Киана. Он с непониманием поймал мой взгляд какими-то пустыми глазами. «О чем же ты думаешь?» — прошелестел невысказанный вопрос. Слишком далеко он сидел, чтобы я могла попытаться это угадать. Или просто побоялась постараться: вдруг увижу там его разочарование. Но он только поджал потрескавшиеся из-за жары губы.
— Киан, ты не обязан оставаться, — правильные слова никак не приходили на ум. Хотелось сказать так, чтобы понял, но и без упоминания о его недавнем статусе. Это должен быть целиком его выбор, раз он решил, что я… — и не должен…
В его взгляде промелькнул какой-то нездоровый блеск, и я остановилась. В любом случае, он абсолютно правильно понял мой вопрос, но отвечать не спешил. Молчал долго, только теперь не опускал голову. На его лице сменилось много эмоций, и природу их происхождения я не понимала. Ведь совершенно точно дал понять, кто я для него, так что ни на верность, ни на простое человеческое доверие я уже не рассчитывала. Хотелось, чтобы добровольно, по своему желанию, а не потому, что напоминают о себе насильно вбитые много лет назад инстинкты.
И даже так дело было не только во мне: я только посредник, хотя здесь вряд ли знают такое слово. Но по сути важна была только одна жизнь — Ариэна. Он словно последний уголек в пепле. Может быть, если Киан тоже в него верит так сильно, как верю я, то будет терпеть и меня. Нужно было реально смотреть на ситуацию, пусть даже ее видение приносило только боль. И я смотрела. Возможно, если он решит уйти своей дорогой, мне станет легче сосредоточиться на цели. Чтобы перед глазами не маячило напоминание о моих грехах.
Киан последний раз смерил меня и Ариэна очень странным взглядом, но совсем не отсутствующим. Он точно знал, чего хотел.
— Я остаюсь.
Кажется, несмотря на голос разума, я ощутила разочарование. Все-таки дело во мне. Но хорошо. Если ради общего будущего Киан готов терпеть мое присутствие, и я смогу молчать в ответ. Надеюсь.
Киан
Мы.
Мы-мы-мы…
Она так непринужденно произнесла это словно, словно и я что-то для Нее значу. И почему-то посмотрела на меня. Я для тебя лишний меч, который совсем не время терять? Запасной план, если понадобится отвлечь внимание преследователей? От злости захотелось треснуть обо что-нибудь так крепко, как только позволят кости.