— Спасибо, — вышла за дверь.
Шла по краю дороги. Утро. Солнце двигалось ко мне. Накрывало теплом. Грело голые коленки, плечи под казенным одеялом. Честно пообещала вернуть его обратно в мотель при случае. Давида попрошу. Или сама приеду. Хозяин кивнул, разрешая. Махнул рукой в след. Я махнула в ответ, не оглянувшись. Закрыла глаза и шла навстречу яркому дню. Наслаждаясь невозможной свежей легкостью бытия. Удовлетворенная и почти счастливая.
Резкий звук. Клаксон. Пришлось открыть глаза. Белый мерседес догнал меня на дороге. Я опешила. Седьмой час утра. Полупустая трасса. Не может быть. Черное стекло, плавно опустившись, явило мне бледное лицо. Егор.
— Привет, красавица! — он смотрел на меня не менее удивленно, чем я, на его слегка небритую физиономию. — Садись.
В салоне стоял отстраненно-европейский аромат его парфюма. И слабый запах чего-то медицинского. На заднем сиденье я заметила небрежно брошенный саквояж и белый халат. Села рядом с халатом.
— Доброе утро, — проговорила я. От моих рук и волос несло табаком и недавней любовью. Я даже рук не отмыла от мужского тела. Ноги лучше не раздвигать.
— Ты ранняя пташка, — улыбнулся мне Егор в зеркале заднего вида.
Я кивнула. Разнесла волосами свой запах по салону. Он глянул внимательно. Чувствует?
— Я вчера днем уехал в Город. Пригласили на срочную операцию, интересный случай. А ты? С кем отдыхала? — снова взгляд в зеркало. Учуял. Точно. Крылья носа дрогнули.
Не твое дело, хотела ответить. Зачем? Что бы он дальше стал расспрашивать в той же небрежно-хозяйской манере? Отвернулась и стала смотреть в окно.
— Сколько тебе лет? — не унимался отмытый до скрипа доктор.
Что еще спросишь, придурок? Вконец обнаглел. Дает понять, кто здесь взрослый. Или выясняет для себя, совершеннолетняя ли я? Или малолетка, девушка Давидика? Блядь плечевая? Не стану отвечать. Пусть мучается. Ему полезно. Вчерашний неоконченный разговор продолжить желает? Сегодня уже не актуально. Его дорогая, безупречная задница не трогала меня никак. Мы с моим зверем были сыты любовью за гланды.
— Не хочешь со мной разговаривать? — светло-карий взгляд в зеркале. Знакомый вопрос. Не улыбается. Ямочка на твердом подбородке. Неужели злится?
Я пожала плечами. Мы приехали.
Кухня нашей гостиницы встретила меня гробовым молчанием. Только телевизор негромко рассказывал новости. Кристина тяжело смотрела на меня в упор. Давид сделал вид, что меня нет. Не отрывал глаза от экрана своего планшета. Айк с грохотом отодвинул стул и вышел вон, едва не задев меня плечом в дверях. Гарик хотел войти с улицы, передумал, остался стоять с братом на крыльце.
— Доброе утро, — объявила я в пустоту. Не знала, куда мне теперь идти. К себе наверх или сразу на все четыре стороны.
— Мы искали тебя до двух часов ночи. Потом позвонил Рафик и сказал, что ты у него в мотеле с каким-то столичным мужиком. Ты не могла позвонить? — негромко проговорила Кристина. Страшным таким голосом. Не отрывала от меня немигающего взгляда.
— Простите меня, пожалуйста. Я не подумала, — я низко опустила голову. Меня искали? Все они? Ком в горле. Нечем дышать от этой удивительной, никак не заслуженной заботы. Стыдно.
Никому и никогда не было дела до того, где я и с кем. В последней моей жизни. Кто хотел, тот знал и так. Я отвыкла отчитываться. Забыла, как это делается. Может быть, не делала этого никогда.
— Сколько тебе лет! Три? Ты не подумала о том, что люди беспокоятся! Не спят, переживают о тебе! Как можно так поступать?! Как можно быть такой бессовестной! Мы места себе не находили! Думали, ты утонула! Купальщица хренова! Шторм на море! — бушевала Кристина. Резко встала из кресла, подскочила ко мне. Замахнулась трудовой ладонью в праведном гневе. Я, на инстинкте, закрыла голову руками и съежилась.
— Не надо! — тихо крикнула я. И присела, пряча живот. Забыла от испуга. Где я и с кем. Тишина. Горячие руки обнимают везде. Поднимают на ноги.
— Господи! Девочка моя, тебя били? Я не думала… — слезы. Рыдаем вместе. Громко и сопливо. С наслаждением.
— Это что у вас тут за море разливанное! — три брата смеялись с радостным облегчением. Новый интерес в трех парах темных глаз. Знать хотят. Про столичного мужика на черной бэхе.
— Здравствуйте. Я в садик пойду сегодня? — малыш в полосатой пижаме глядел требовательно и спокойно. Вышел из боковой двери и ждал ответа. Подобные мокрые сцены ему явно были не в новинку. Давно живет на этом свете. Лет пять уже.
— Одевайте его. Я отведу, — благородно вызвался Давид. Джентельмен.
— Нет. Я хочу, что бы Лола со мной пошла, — велел маленький командир.
— Что ты можешь хотеть, мелочь пузатая! — возмутился парень. Хотел дать малышу подзатыльник. Поймал взгляд Кристины и передумал.
— Я сейчас. Только сбегаю, умоюсь, — охотно отозвалась я. Меня простили! За это я готова была мыть все полы на свете и водить всех нахальных мальчишек во все детсады мира.
— Душ прими, — сердито донеслось мне в спину. Кристина. Уловила мой неоднозначный запах.
— Я с вами пойду, — заявил Давид.
— Зачем? — я завязывала шнурки на кедах ребенка.
— Надо, — непреклонно ответил он.
Втроем мы вышли на улицу. Я поняла. Я снова сенсация дня. Давид ловко и смешно отшучивался на вопросы, где меня нашли. Как и в каком виде. Прикрывал. Вся улица была в курсе моего исчезновения. Да, неслабо, видать, меня вчера искали. В отсутствии курортных забот, люди с жадно-искренним любопытством жили жизнью соседей. Радовались счастливому концу моей истории. Никогда не было со мной такого в больших Городах. Лицо пылало от смущения. Прятала его за отросшей челкой. По душе разливалось незнакомое тепло.
Глава 10. Шалава
Коричневая, сухая лапка оперлась о косяк.
Порыв ветра принес запах винного перегара, нечистого тела и сладких духов. Женщина неизвестного возраста смотрела на меня надменно и без интереса. Красное платье опасно-коротко обтягивало тощее тело. Блестящий бант в черных волосах. Золотые туфли на ногах в мелкую черную сетку. Кроваво-красные губы. Кармен. Главное, не подходить близко и не присматриваться. Лучше, не принюхиваться.
— Кирка! Выходи, засранец! — высказалась дама, игнорируя меня в принципе.
— Он уехал с Айком в магазин, — сообщила я. Стояла прямо перед ней. Интересно, как ей удается так ловко глядеть и не замечать. Меня в упор. Женщина, наконец, соизволила. Я поймала ее взгляд и поняла. Пьяна она в крайней степени. Вертикально стоит только на инстинкте.
— Кристина. Где? — собрала фокус. Изумилась, обнаружив меня. Попыталась улыбнуться. Губы очевидно не подчинялись. Кивнула. Качнулась. Я успела поймать ее непослушное тело. Не удержала, мы обе упали на диван. Какая хрень залетела в дурную голову этой сумасшедшей? Она дико заорала и вцепилась в мои волосы.
— Сука! Блядь! Урою! — острые, твердые, как камень ногти полосовали кожу на моей голове. Рвали волосы из меня нафиг. Я выдиралась, как могла, из цепких, отвратительно сильных рук. Не выходило, хоть убей. Сумасшедшая Кармен держала меня крепко. Пыталась кусаться, пихалась коленками. Достала пару раз острыми золотыми каблуками, разнося боль по ногам. Лезла ногтями в глаза. Я еле успевала перехватывать ее скользкие запястья и пальцы. Откуда столько силы в этом тщедушном тельце? Больно!
— Мама дорогая! — раздался громкий крик. Кристина.
— Гарик! Зови ребят! У Наташки беляк!
Нас растащили. Парни вдвоем повалили женщину на пол. Скрутили руки за спиной. Я отползла в угол. Меня начало жестко трясти. Отходняк. По лицу текла кровь. Соленая. Попадала в рот с расцарапанных губ. Вдруг, притихшая было, Наташка вырвалась и на четвереньках, со скоростью зверя, ринулась ко мне. Жуткое, искаженное ненавистью, белое лицо. Безумие в зеленых выпученных глазах. Резко двинула головой мне прямо в лицо. В дверях стоял маленький Кирилл и спокойно наблюдал происходящее. Больно! Мир поплыл и кончился.