Читать интересную книгу "Оленья кавалерия. Очерки о русских первопроходцах - Алексей Николаевич Волынец"

Урала имелось немало опытных и храбрых «сибирских служилых людей». Путь к далёкому Китаю лежал через монгольские горы и степи, поэтому для ответственной миссии нашли знатока монгольских наречий – «томского городового казака» Ивана Петлина.

О биографии первого русского посланника в Китай мы сегодня ничего не знаем – известно лишь, что Иван был родом откуда-то из центра европейской России, долго служил в острогах Сибири и не только знал несколько «сибирских» языков, но и, что редкость для того времени, был грамотным человеком. Изначально казак Иван Петлин должен был стать лишь «толмачом»-переводчиком и помощником для главы экспедиции, которого планировалось прислать из Москвы. Но после Смутного времени в столице был явный дефицит высокопоставленных лиц, желающих отправиться на Дальний Восток, – для той эпохи в буквальном смысле слова на край света. В итоге главой дипломатической миссии назначили самого Петлина.

9 мая (по старому стилю) 1618 года небольшой отряд Петлина покинул Томский острог. Всего в Китай отправилось 13 казаков – помимо Петлина, мы сегодня знаем имена лишь двоих из них: Андрей Мундов и Пётр Кизылов. В отличие от Петлина, они были местными, сибирскими уроженцами, из крещёных томских татар.

Маленькому отряду предстояло преодолеть до столицы Китая более трёх тысяч вёрст – пересечь леса и горы Хакасии и Тувы, пройти Саянские хребты и верховья Енисея, выйти в монгольские степи и пересечь с северо-запада на юго-восток всю современную Монголию, тогда делившуюся на ряд не всегда мирных «царств». Уже на подходе к границам Китая маленькому русскому отряду предстояло пересечь пустыню Гоби…

В ту эпоху сам путь через степи Монголии был непростым путешествием – требовавшим и выносливости, чтобы преодолеть тяготы природы, и дипломатической хитрости, чтобы не стать жертвой многочисленных местных ханов. Иван Петлин сумел благополучно преодолеть все эти преграды. Умелый путешественник и искусный дипломат, он сумел среди монголов найти двух надёжных проводников – буддийских монахов.

Петлин явно был интеллектуалом для своей эпохи, интересовался различиями обычаев и религий. Его донесения в Москву сохранили даже следы дискуссий православного христианина с буддистами. «Ваша де вера одна с нашею была, а старцы де ваши чёрны, а мы де старцы белые, а не ведаем, как ваша вера от нашей отскочила…» – пересказывал Иван Петлин слова своих буддийских проводников, выведших маленький русский отряд через бескрайние степи Монголии и пески пустыни Гоби прямо к Великой китайской стене.

«По рубежной стене башням, сказывают, и числа нет…»

Если бы в середине XVII века кого-то из жителей России спросили: «Чей Крым?», то с высокой долей вероятности мог бы последовать ответ, звучащий сегодня поразительно – «Китайский!»

Ведь три с лишним века назад «Крымом» на Руси именовали и Великую китайскую стену. Так получилось именно благодаря донесениям Ивана Петлина, он первым из русских путешественников своими глазами увидел это внушительное сооружение на границе Китая… Петлин так и писал в своём донесении: «А от конца Мунгальской земли, до китайсково Крыму езду конем 2 дни…»

Секрет «китайского Крыма» в документах Петлина прост – тюркским термином «Крым» тогда на Руси зачастую именовали любое большое пограничное укрепление. Собственно изначально по отношению к ныне российскому полуострову «Крымом» именовался именно Перекоп, укрепленная граница на перешейке полуострова… Для наших предков в XVII веке пограничная стена Китая тоже представлялась вот таким «Крымом» – от тюркского qirim, восходящего к монгольскому «хэрым», обозначавшему укрепление, крепость, стену со рвом… Вспомним, что Иван Петлин был именно переводчиком с монгольского языка и тюркских наречий – не удивительно, что для обозначения Великой китайской стены он использовал термин «Крым».

Сама стена явно потрясла русских путешественников. «А мы сочли по рубежной стене башен со 100, а к морю и к Бухаром (т. е. к западу, к центру Азии. – Примеч. авт.) башням, сказывают, и числа нет…» – так позднее в Москве Иван Петлин описывал Великую китайскую стену.

Границу Китая русский отряд пересёк в последние дни лета 1618 года. Даже сегодня Поднебесная удивляет своим колоритом и разительной непохожестью на всё ранее привычное европейскому путешественнику, избалованному телевидением и туризмом. И можно только догадываться, насколько сильнее были впечатления от абсолютно другого мира для людей, живших четыре столетия назад.

Даже сегодня в описаниях Ивана Петлина хорошо заметно неподдельное изумление, да и сам стиль его рассказов о Китае напоминает порой язык русских сказок про удивительное тридевятое царство: «А город каменной бел, что снег, высок и хорош и мудрён делом… А ворота высоки и широки, а затворы у ворот железо луженое, а гвоздие чёрное, вбито часто, а пушки по башням большие, и ядра пушешные, пуда по два ядро, з голову человечью…»

«Итти ко царю не с чем…»

Итак, 10 сентября 1618 года русская дипломатическая миссия впервые прибыла в Пекин. Путь из Томска, самого тогда крупного восточного поселения России, в столицу Китая занял ровно 3 месяца и 22 дня.

Пекин тогда был столицей огромной «империи Мин», по численности населения превосходившей московскую Русь примерно в 25–30 раз! Всего через четверть века эта империя падёт из-за внутренних смут и ударов маньчжуров, но в момент прибытия Ивана Петлина уже загнивающий изнутри «минский» Китай внешнему наблюдателю казался в зените своего могущества и богатства…

В столице огромной Китайской империи Иван Петлин и его товарищи проведут всего четыре дня. Их с уважением примут китайские чиновники, но в дело вмешаются большая политика и непоколебимые традиции Поднебесной. Дело в том, что в Китае традиционно считали только себя центром цивилизации, все окружающие народы и государства искренне считались «варварами». Прибытие любых иноземных послов трактовалось как изъявление покорности «варваров» властелину Вселенной, то есть китайскому императору.

Строгий церемониал императорского двора предполагал обязательное принесение послами «варваров» подарков, символической дани. Но русская миссия приехала в Пекин без каких-либо презентов для китайского «царя». «Итти ко царю не с чем…» – простодушно отвечал Иван Петлин чиновникам китайского императора.

Однако такая ситуация была явно не типичной. Ведь все подобные дипломатические миссии из России, даже к самым мелким монгольским и сибирским «князцам», всегда и непременно отправлялись с подарками – на русском языке той эпохи их называли «поминками». В связи с подготовкой миссии Ивана Петлина тоже смутно упоминаются некие «поминки» – дорогой «самапал», то есть ружьё, и диковинные рога, возможно это были экзотические бивни мамонта… Но оказавшись в Пекине, казак Иван Петлин твёрдо и даже не вполне вежливо стоит на своём – подарков для китайского императора нет.

С учётом, что по возвращении в Россию все действия Ивана Петлина одобрят, ситуация представляется такой – хитрый казак, вероятно,