Как только мы ступаем на уже утрамбованный снег, Руби извивается, пытаясь вырваться из моих рук. Я спускаю ее на землю, и она убегает. Я опускаю руку, в надежде, что Гвен снова к ней потянется, но она этого не делает, поэтому я делаю то, что сделал бы любой мужчина, пытающийся вновь завоевать свою жену — сам беру ее за руку.
Мы гуляем по рядам, защищенные навесами от падающего снега. Вокруг столбов обмотаны гирлянды, которые освещают нам путь, а из динамиков, развешанных по углам, разносится рождественская музыка.
С тех пор, как мы с Гвен купили нашу первую елку, мы постоянно приходим сюда. Не знаю, почему мы возвращаемся — то ли из-за атмосферы, то ли того факта, что деревья здесь исключительно местные.
— Я нашла ее! — кричит Руби через пару рядов от нас.
Мы с Гвен направляемся туда и видим Руби, стоящую рядом с одним из помощников, одетым как эльф.
Как ни странно, дерево, возле которого они стоят, не очень высокое, и, скорее всего, идеально подойдет для нашей гостиной. Чуть выше шести футов, с широкими ветками, так что легко будет поднять Руби, чтобы она нацепила верхушку.
— Что скажешь, Гвен?
Руби продолжает стоять рядом с деревом, положив одну руку на бедро и широко улыбаясь.
— Я думаю, что…
— Это самое лучшее дерево на свете, — перебивает Руби.
Она подпрыгивает на месте, затем пускается в пляс.
— Мы берем его, — говорю я эльфу.
— Санта будет в восторге. Я вам его упакую и погружу в машину.
Как бы мне ни хотелось держать руку Гвен, мне приходится ее отпустить, чтобы поднять Руби. Мне было тяжело находиться вдали от них. Осознание того, что я перестал выполнять свои обязанности, давило на меня с того вечера, когда я сидел перед церковью, ожидая, когда выйдут две любви моей жизни.
Сегодня я ушел с работы в пять, и мне кажется, будто я впервые могу дышать. Банковские служащие стояли с открытыми ртами, когда я сказал им, что не вернусь сегодня. Я серьезно отношусь к тому, что сказал Гвен… больше никакой работы допоздна.
Я не знаю, что еще можно сделать.
Свозить ее в отпуск?
Подарить драгоценности?
Встать на колени и молить о прощении?
Последний вариант самый простой. Достаточно одного ее слова.
— Ты идешь?
Я смотрю на женщину, которая заставляет мое сердце биться чаще. Наши руки тянутся друг к другу. Гвен всего в одном маленьком шаге от меня. Она улыбается и слегка тянет меня за руку, подталкивая вперед. Я сокращаю расстояние между нами, касаясь ее руки, и мы идем к прилавку, чтобы заплатить за елку. Я вынимаю бумажник прежде, чем она успевает порыться в своей сумочке. Протягивая кассирше пачку двадцаток, я прошу оставить сдачу себе.
— Рори, тебе не нужно было платить за елку.
— Ты можешь выбрать нам ужин, — предлагаю я в качестве компромисса.
Она уже несколько месяцев живет сама по себе, и я не хочу, чтобы она думала, будто я пытаюсь отнять у нее свободу. Я хочу, чтобы в дальнейшем мы были равноправными партнерами.
— Значит ли это, что ты останешься, чтобы помочь украсить дом?
Моя душа ликует. Женщина, которую я люблю и которой причинил столько боли, нашла силы снова открыть свое сердце и впустить меня. И пусть это всего лишь маленький шажок — я ценю его, и превращу во что-то прекрасное и значимое, и больше никогда ее не отпущу.
— Это приглашение?
— Конечно. Руби хочет, чтобы ты пришел.
Руби, но не моя жена. Похоже, мне предстоит трудный путь, чтобы вернуть любовь всей моей жизни.
— С удовольствием.
Как и всегда, не могу представить, как проведу эту ночь вдали от моих девочек. Как только елку грузят в мою машину, я следую за Гвен обратно к нашему дому, надеясь, что она не забыла об ужине. Насколько я ее знаю, она уже приготовила ингредиенты для домашнего горячего какао по рецепту своей бабушки, а также свежие имбирные пряники и поднос с печеньем. Не думал, что буду скучать по всему этому до этого момента. У нас дома всегда пахнет корицей во время праздников, и я, честно говоря, не могу дождаться, когда снова туда войду.
Как только Гвен паркуется, Руби выскакивает из ее машины и мчится к моей. Она пытается забраться на заднее сиденье, и я поворачиваюсь к ней.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Помедленнее, Руби, детка.
— Не могу. Санта скоро будет здесь, и мы должны поскорее поставить эту малышку, — говорит она, хлопая в ладоши.
— Санта приходит независимо от того, есть елка или нет.
Руби останавливается и упирает руки в бока. Если бы на улице не было так темно, я мог бы разглядеть ее лицо. Держу пари, она сморщила нос и почти закрыла глаза, потому что еще не научилась щуриться.
— Санте нужна елка, чтобы положить под нее все мои подарки.
— О, а как ты думаешь, сколько подарков получишь? — спрашиваю я, открывая багажник.
Я хватаюсь за сетку, в которую обернута елка, и тяну ее на себя.
— Сто, — взволнованно говорит Руби.
— Сто подарков? Ух ты, кажется, многовато. А как насчет других детей, они тоже получат по сто подарков?
— Не знаю.
— Тебе нужно столько подарков?
— Конечно.
Прислонив елку к машине, я поднимаю Руби и сажаю ее на задний откидной борт машины, оказавшись с ней лицом к лицу.
— Я думаю, ты получишь один подарок от Санты, как и в прошлом году. — говорю а, глядя ей в глаза.
— Ну, некоторым ребятам в моем классе он подарил сотню.
— Ну, я не знаю, что происходит в домах твоих друзей, но мы, Саттоны, ценим тот единственный подарок, который приносит нам Санта. Знаешь почему?
Она качает головой.
— Потому что это означает, что дети, которым повезло меньше, тоже получат подарки. Если бы ты и твои одноклассники получили по сотне подарков, сколько бы их было?
— Много.
— Как ты думаешь, тебе нужно много подарков? Или было бы неплохо поделиться ими с другими детьми, которые, возможно, не смогут получить столько же от своих мамы и папы?
Руби на мгновение задумывается.
— Я думаю, что хотела бы поделиться.
— Вот это моя девочка.
Я помогаю ей спуститься, поднимаю елку и перекидываю ее через плечо, надеясь, что не сломаю ни одной ветки. Руби идет впереди, болтая о том, как она собирается сказать Санте, что ей нужен только один подарок.
Как только переступаю порог, я сразу чувствую себя дома. Возможно, это покажется глупым, но из-за того что, я не был здесь полтора месяца, я совсем забыл, как чудесно быть дома.
Я глубоко вдыхаю, пытаясь запечатлеть сладкий аромат этого места в своей памяти, чтобы, вернувшись позже в свою квартиру и уткнувшись взглядом в потолок, мог вспомнить его и другие счастливые моменты, которые обязательно произойдут сегодня вечером.
— Рори?
— Хм, что?
Гвен стоит в арке, отделяющей гостиную от остальной части дома.
— Я спросила, собираешься ли ты зайти в дом, или будешь стоять там всю ночь с елкой в руках.
— О, извини.
Я не говорю ей, что был захвачен моментом. Не хочу давить на нее или заставлять чувствовать себя виноватой. Меньше всего я хочу, чтобы она закрылась, вернулась в свою раковину. У нас наконец-то наметился прорыв в отношениях, и я должен продолжить на том же уровне.
Гвен уже заранее установила подставку для елки, так что мне остается лишь ее закрепить.
— Подержи ее, пожалуйста.
Она делает, как я прошу, а я опускаюсь и затягиваю винты на основании.
— Ровно?
— Да, идеально.
— Еще нет, мамочка! Нужно ее украсить! — кричит Руби откуда-то сзади.
Я встаю и отряхиваю с брюк иголки, прежде чем подойти к Гвен.
— Да, мамочка. Ни одна елка не обойдется без гирлянд, огоньков, школьных украшений и Санты на верхушке.
Я кладу руки ей на бедра, и по ее резкому вдоху, понимаю, что ей нравится. Она подходит ближе — так близко, что мне нужно лишь слегка наклониться, чтобы поцеловать ее, но я не двигаюсь. Какая-то часть меня боится. Я не настолько самоуверен, чтобы думать, что раз уж я здесь, она готова все забыть.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Все украшения в коробках. Я уже принесла их из подвала. — Когда она нервничает, то говорит тихо.