— Серьезно, что происходит? — спрашивает Эмбер и тянется через стол, чтобы взять меня за руку. — Ты начинаешь меня пугать. Скажи прямо, ты кого-то встретила?
— Думаю, она пе-ре-спа…
— Ладно, теперь ты ведешь себя глупо, Элиза.
Она пожимает плечами.
— А как еще объяснить твое легкомыслие? — спрашивает Эмбер.
— Что плохого в том, чтобы быть немного счастливой? — спрашиваю я их.
Эмбер и Элиза смотрят друг на друга, а затем обе наклоняются вперед.
— Послушай, я знаю, что формально ты замужем за моим братом, но надеюсь, ты все равно расскажешь мне… — она переводит взгляд с меня на Элизу и обратно, — ну, знаешь, если найдешь кого-то другого.
— О боже, просто остановитесь. Вы обе… — я качаю головой.
Мое более счастливое, чем обычно, поведение, вероятно, сбивает их с толку, но мне грустно думать, что ни одна из них не ожидала и не надеялась, что мы с Рори снова будем вместе.
— Рори, наконец, признал, что ставил работу превыше семьи, и обещает измениться.
— Ты ему веришь? — спрашивает сестра.
Всего несколько дней назад я плакала у нее на плече после того, как подала документы на развод.
Они обе смотрят на меня, приподняв брови. Откашлявшись, я говорю:
— Я прямо слышу, как у вас в головах крутятся шестеренки. У меня тоже. Я все время спрашиваю себя, что же мне делать.
— И что же? — спрашивает Элиза.
— В том-то и дело, что я не знаю. Для меня это неизведанная территория.
Теперь настала очередь моей сестры потянуться к моей руке.
— Почему бы тебе не начать с самого начала, чтобы мы с Эмбер помогли тебе принять лучшее решение?
Я киваю и улыбаюсь.
— Рори вчера пришел в церковь. Он сидел рядом со мной и Руби, как будто между нами ничего не изменилось. Но дело не только в церкви. Он также пришел на концерт Руби. Он был внимателен к нам обеим, вел себя как любящий отец и нежный муж. Мне хотелось кричать и танцевать от радости, потому что это именно то, чего я так долго хотела.
— А что случилось потом? — Элиза уселась поудобнее.
— Он остался на ночь? — Эмбер наклоняется вперед.
— Нет. Он забрал Руби к себе, а на следующее утро отвез ее в школу.
— Я замолкаю, когда официантка приносит еду. — В общем, сижу я в церкви, и вдруг Рори садится рядом со мной, и держит меня за руку во время всей службы.
— И как ты себя чувствовала? — любопытствует моя сестра.
— Хорошо. Мои ладони взмокли, как тогда, когда мы только начали встречаться. После службы мы поговорили… ну, говорил, в основном, он. Я просто стояла, уставившись в стену, потому что не могла смотреть ему в лицо. Он знает, что все это из-за его работы, и говорит, что собирается измениться, что поставит нас на первое место.
Эмбер вопросительно смотрит на меня.
— Так в чем же проблема?
Я слабо улыбаюсь.
— Не знаю, верю ли я ему.
Я переключаю свое внимание на сандвич с индейкой, пару раз откусываю, прежде чем промокнуть рот салфеткой и снова встретиться с ними взглядом.
Первой заговаривает моя сестра:
— Прежде чем я начну говорить, знай, что я люблю тебя и поддерживаю все, что ты делаешь. Итак, предположим, Рори возвращается домой, все хорошо, он приходит домой к пяти и все такое, — говорит она, попеременно откусывая от своего сандвича, — ваши отношения от этого улучшатся?
— Может быть? — Я пожимаю плечами. — Мы уже давно не вели себя как муж и жена наедине.
— Ну а ты этого хочешь? — на этот раз спрашивает Эмбер.
Я сглатываю гигантский ком, образовавшийся в моем горле.
— Я скучаю по нему. Он — все, что я когда-либо знала, и эти последние месяцы были пыткой. Я не сплю и почти ничего не ем. Вчера вечером была первая ночь, когда я уснула не в слезах. И проснулась счастливой. Я до смешного рада, что сегодня вечером он присоединится ко мне и Руби.
— А что произойдет сегодня вечером? — спрашивает Эмбер.
— Мы идем выбирать рождественскую елку.
— И в спальне вы тоже воссоединитесь. — Элиза поигрывает бровями, но Эмбер толкает ее локтем в бок.
Иногда мне кажется, что у Элизы только одно на уме. К счастью, она решает, что ее обед важнее, и сосредотачивает свое внимание на нем. Мы продолжаем болтать, но в основном о том, что у детей скоро начнутся каникулы, о том, что времени ни на что не хватает, и кто кого приглашает на праздники. В этом году мне не надо волноваться по поводу приема гостей, чему я очень рада. Если у нас с Рори все получится, то, наверное, будет лучше, если мы проведем какое-то время вдали от семьи. Последнее, что нам обоим нужно — это вмешательство родителей.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Я стараюсь не забегать вперед, когда речь заходит о Рори. Мне хочется доверять ему и верить, что он изменится, но что-то внутри останавливает меня, хотя так не должно быть. Мне не нравится быть одной, и я не наслаждаюсь своей так называемой свободой, так что же это тогда такое? Все дело в Джерри и в его власти над моим мужем. Боюсь, наш брак не будет достаточно прочным, чтобы противостоять этому человеку и его финансовым потребностям.
Рори заслуживает второго шанса. К такому заключению я прихожу, прогуливаясь после обеда по парку. К моему большому удивлению я снова натыкаюсь на Гейба, но на этот раз он сидит на скамейке и читает книгу.
— Здравствуйте.
— О, миссис Саттон. Я так рад снова вас видеть. Он загибает угол страницы и кладет книгу рядом с собой, прежде чем я успеваю разглядеть название.
— У меня для вас кое-что есть. — Я протягиваю ему сумку с одеждой. — Не знаю, подойдет ли она, так что дайте мне знать в следующий раз при встрече, надо ли что-нибудь поменять.
Гейб роется в сумке, вытаскивает одну из рубашек и трется об нее щекой.
— Мягкая.
— И, надеюсь, теплая.
— Спасибо.
— Спокойной ночи, Гейб.
— И вам, миссис Саттон.
Глава 7
Рори
Я стою у входа на ферму Рождественских елок, ровно в назначенное время.
Руби выкрикивает мое имя, и я высматриваю поверх голов людей, пока не замечаю Гвен, пробирающуюся сквозь толпу. И от этого мое сердце начинает биться быстрее.
Как я по ней скучал! Я тороплюсь в их сторону, пока не оказываюсь лицом к лицу с женой. Я отчаянно хочу поцеловать ее, но страх того, что она мне откажет, слишком велик.
Двигаться маленькими шажками. Именно так я должен завоевать Гвен. Я наклоняюсь и поднимаю Руби. Держа ее на руках, я притягиваю Гвен к себе и целую ее в лоб, прикрытый вязаной шапочкой. Может, мои губы и не касаются ее кожи, но намерения ясны. Она должна понять. Я удивляюсь, когда она берет меня за руку, но изо всех сил стараюсь сдерживать эмоции.
— Ну что, пойдем за нашей елкой? — спрашиваю я моих девочек.
Если Гвен и шокирована тем, что я сказал «нашей», она этого не показывает. Надеюсь, что буду с ними в рождественское утро, независимо от того, проснусь ли я в доме или просто приеду до того, как Руби встанет. В любом случае, я собираюсь сделать все возможное в ближайшие дни, чтобы показать жене, насколько серьезно настроен.
— Я хочу самое большое дерево на свете.
— У нас нет места для самого большого дерева, — говорит Гвен Руби.
— А мы можем тогда купить очень большое дерево? Такое дерево, которое будет выше папы?
— Посмотрим, что сможем найти, — говорю я ей.
У нас есть традиция выбирать елку примерно за неделю до Рождества. И у меня, и у Гвен в детстве на Рождество были искусственные елки, и когда мы впервые съехались, то решили, что хотим что-то настоящее. В наше первое Рождество вместе, мы купили елку на следующий день после Дня Благодарения, и она засохла через две недели. Иголки с нее сыпались так, что мимо нельзя было пройти, и у нас не осталось другого выбора, кроме как выкинуть ее.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
В следующий раз было ненамного лучше, и так, пока мы, наконец, не решили, что неделя до Рождества — самое подходящее время. Конечно, нам оставалось меньше вариантов для выбора, но мы совсем не возражали против той версии, что была у Чарли Брауна.