Читать интересную книгу Химеры просыпаются ночью - Райво Штулберг

Снова принялся накрапывать снег. Стоять у разваленного дома долго было бессмысленно. Это всего лишь минутная слабость, приступ ностальгии. Но, как и в аду, при въездах на КПП стоило бы повесить таблички: «Оставь надежду…». И прошлое — тоже оставь. Ничего больше нет за опустившимся шлагбаумом или за перерезанной «колючкой» — смотря, как в Зону входишь. Даже кратким моментам проявления слабости здесь не место, душа размягчается, тело перестает упруго реагировать на обстановку. А в следующую секунду — смерть.

Впрочем, пока ты на Кордоне, можешь расслабиться. Немного, совсем чуть-чуть. Со временем перестаешь замечать постоянное напряжение, оно становится твоим обычным состоянием.

Я стряхнул с себя задумчивость, поправил автомат на плече. Сзади меня окликнули.

Пластырь. С каким-то незнакомым сталкером. Я вопросительно посмотрел на них.

— Третьим будешь? — усмехнулся Пластырь.

— Бухать, что ли? Нет, я пас.

— Да не, не то. Это я так. Мы на Свалку собираемся, а оттуда, как золотишко намоем, — сразу в бар, к тамошнему барыге. Тут без мазы, хромой черт совсем зажрался, цены спустил ниже плинтуса.

— А тот что, думаешь, тебя облагодетельствует? Такая же душонка продажная.

— Такая же, да не такая же. Да и крюк с хабаром через бандюков делать не очень-то хочется.

— Это точно…

— Ну как, поддержишь компанию? Или у тебя какие-то другие планы?

— Нет у меня никаких планов. Можно и прогуляться. Только не поздно ли собрались? Скоро стемнеет.

Действительно, заснеженное небо уже начало приобретать свинцовый оттенок — верное приближение сумерек.

— Да ничего, там, на Свалке, еще одна группа тусуется, вместе всяко веселее будет.

Несмотря на беззаботный тон Пластыря, какое-то нехорошее предчувствие шевельнулось внутри. Хотя причин для беспокойства, кажется, не было. Да и этот незнакомый молчаливый сталкер…

— А это кто с тобой?

— Кореш один, давний.

— Что-то не видел я прежде твоего давнего кореша здесь…

— Да ты что, попутал, что ли? Да вот, знакомься… Ден — старый бродяга. На Складах тусил это время, вот ты его и не видел. Со свободовцами гашиш бодяжил.

Тот, кого он назвал Деном, сделал шаг вперед и протянул высохшую узловатую руку. Я невольно отметил цепкость ладони. Будто лапа коршуна. Обладатель ладони-лапы не выглядел человеком, зависимым от какой-либо дури. Скорее, наоборот: стальной взгляд выдавал твердость и холодный расчет в жизни.

Нет, что-то не вяжется. Не так как-то это все.

— Даже что-то и не знаю… На ночь глядя…

— Да ладно тебе, решайся. Через час уже на месте будем.

Или паранойя? Пластырь — свой чувак, раньше меня здесь оказался. По-своему бесшабашный, но понимающий, что к чему. Своего не упустит, но и ближнего не подставит ради выгоды. Хотя и способен на неадекватные выходки, которые, смотришь, оборачиваются выигрышем для самого же Пластыря в первую очередь. В принципе, поход в ночное — затея в его репертуаре.

— Ладно, черт с вами, уболтали.

— Ага, пошли, — сказал Пластырь, — чего тянуть.

Тянуть и вправду было нечего. Тем более, через час сумерки грозили превратиться в густые потемки. Мы выдвинулись скорым шагом, и уже через пять минут Кордон скрылся из вида. Молчали. Даже Пластырь не проронил ни слова. Когда спустились в небольшую балку, я поскользнулся и съехал вниз на спине. Матерясь, поднялся и начал отряхиваться, как вдруг всей кожей почувствовал неладное. Когда поднял глаза, то похолодел, увидев наставленные на меня стволы.

— Эй, вы что? — невольно вырвалось, хотя на самом деле я сразу понял, что.

Как это быстро произошло, однако. Но, как и в прошлый раз, когда меня брали, я не почувствовал беды. Мозг все еще отказывался верить в реальность творившегося, но подсознательно было до безобразия ясно: то, что должно было случиться, все-таки случилось.

А еще какие-то доли секунды пытался понять: где же все-таки прокололся? Я же был так осторожен…

— Это вы что задумали? Пластырь, ты что?..

— Умолкни, гнида, — ответил тот сверху, — долго за тобой ходили. Рудзяковского-то зачем завалил? Он же тебя с того света вытащил.

— Да кто валил его? Он сам, на засаду напоролся ведь!

— Знаем, на какую засаду…

— Сука твой Рудя, — я вдруг озлился, — нехрен ему было повсюду свой хабар ныкать. Не я, так еще кто-нибудь скрысил.

— Вот и скрысил бы. А голову зачем отрубать?

— А сладенькая головка была, — усмехнулся я; мною внезапно овладело какое-то бесшабашное, веселое желание: позлить тех, кто стоял наверху. Было понятно, что живым мне не выбраться, так хоть поразвлечься напоследок. И в самом деле, пора уж заканчивать свою, такую нескладную, уродливую жизнь.

— Сейчас твою на вкус попробуем, — наверху щелкнул предохранитель.

— А зачем второго-то припер с собой, мог бы и один разделаться.

— Теперь вижу, что мог бы. Ссыкло ты на самом деле, мы думали, что, хоть и гнида, а дорого свою жизнь отдашь.

— За сколько хоть наемника взяли? Хочу напоследок узнать себе цену.

— Да нет тебе никакой цены, сволочь. Пузырь — твоя цена. Хотя, я бы и мухи дохлой не дал бы.

— Ну, уж и пузырь. Наемник за пузырь тебе и зада не оторвет, не то, что на Кордон ваш вонючий пилить.

— Пузырь, пузырь, больше за тебя никто не дал.

— Ну что ж… — я держался по-прежнему вызывающе, будто нечего терять, — на колени встать или так выстрелишь?

— На коленях молятся, а ты…

Я резко отпрыгнул влево и, ломая кусты, юркнул за какую-то трубу. Вслед затрещали выстрелы, но свиста пуль я не услышал, стало быть, стреляли совсем уж мимо.

Первоначальный страх прошел совсем, пришла какая-то веселая злоба и решительность еще раз потягаться со своими преследователями. Однажды я уже ушел, так что вполне возможно уйти и на этот раз. Нужно лишь чуточку везения.

Сзади послышался шум — это они спускались. Я по-пластунски переполз к другому концу трубы и замер, пытаясь предугадать следующий шаг преследователей. В этот момент новая очередь прорезала воздух, но, судя по всему, они не представляли, где именно я находился. Эх, если б не снег, можно было кустами уйти наверх — а там ищи меня… Но теперь найдут по следу, так что приходилось выбирать совсем иную тактику.

Стрелять вслепую — значит выдавать себя. Наемник, в отличие от Пластыря, это понимал, а потому до сих пор не сделал ни одного выстрела. Но от этого становилось еще страшнее: стало быть, если все-таки выстрелит, то наверняка.

Я лежал у трубы и пытался сообразить: пойдут ли они прочесывать балку напролом или все-таки попытаются взять в клещи. Второе было бы логичнее, но это означало одно: мне конец. И вот я лежал, ощущал неповоротливость собственного тела, смотрел на темный снег перед собой и хотелось, чтобы руки вдруг превратились в две огромные копалки. Я бы тогда вгрызся в мерзлозем, расковырял, раздвинул камень почвы — и юркнул в яму, закопал бы себя и лежал, не шелохнувшись. Лежал, лежал — пока они не уйдут. Они бы меня не увидели, прошли мимо, может быть, даже прошли прямо надо мной, я бы слышал их голоса наверху…

Так пролежал я минуты три. Былая злобная бравада уступила место тошнотворному страху. Сейчас окружат и… Сухие выстрелы из автоматов прекратят все. Но ни малейшего движения или даже шороха не послышалось с той стороны. Недоумевая, что бы это могло означать, я наконец не выдержал и приподнялся.

Сначала мной овладело крайнее удивление, даже растерянность. Потом с ног до головы окатил ужас.

Я совершенно не узнавал места, где нахожусь. Только что здесь была балка, на дне ее лежала труба, я — за трубой. Теперь же труба каким-то непостижимым образом переместилась в поле, между частым высохшим кустарником, а вместе с ней и я. Как я не мог заметить сразу, что нахожусь в совершенно другом месте? Никакой внезапной перемены декораций, все случилось быстро и незаметно, как это бывает во сне.

Я даже подумал, что это и есть сон. Непостижимый, может быть, наркотический. Из балки выходит газ, и я им отравился. А в реальности продолжаю лежать на дне.

Но все являлось настолько объемным и выразительным, что просто не могло быть сном или галлюцинацией. Я даже ущипнул себя за руку. Больно. Значит, все-таки не сплю? Но что тогда произошло? Телепорт? Я не видел никакой аномалии поблизости. Да и труба не могла… Впрочем, почему же не могла. Предметы также перемещаются через Телепорты. Больше никакого вразумительного толкования отыскать случившемуся я не мог. Но мозг, найдя более-менее внятное объяснение, сразу успокоился и начал функционировать в прежнем режиме. И в первую очередь он потребовал сообщить ему, где же все-таки теперь я нахожусь.

Самому через Телепорты путешествовать мне не приходилось, но, по рассказам, перебросы происходили на сравнительно небольшие расстояния, и что некоторые сталкеры умудрялись немного сократить время какого-нибудь своего рейда.