Когда были произнесены последние слова, я облегченно выдохнула. Такого я точно не ожидала.
— Но наедине, я прошу вас обращаться ко мне без этой приставки «Ваше Высочество», — смущенно улыбнулась я. — Вы слишком много для меня сделали.
— Все это было ради империи, — произнес вдруг посерьезневший тер Ултар.
— Я знаю, — кивнула я. — Спасибо.
— Ну, не будем мешать. Отдыхай.
И снова в комнате я осталась наедине с Вэлианом.
— Я в тебе не ошибся, — произнес он. — И я тоже тебя поздравляю.
— Спасибо, — тихо ответила я, глядя в пол.
— Отдыхай, — одно слово и я осталась одна, как и хотела. Вот только почему на душе вдруг стало так мерзко?
На следующий день мьер Исиан лично доставил мне платье. Оно было великолепно. Верх его был изготовлен из тончайшего, но не прозрачного кружева, который покрывал тело, будто морозным узором, а юбка была изготовлена из невесомого шелка и ниспадала до самого пола легкими складками. Я в это платье просто влюбилась. А в памяти всплыло видение другого наряда, в котором я была на Зимнем балу год назад. Но я тут же прогнала эти мысли. Не хочу сейчас думать о прошлом. Проблемы в настоящем гораздо важнее.
Фарию я больше не видела. Как сказала Ларинда, она съехала в день испытания, едва только узнала, что все прошло успешно. Вот и прекрасно. Не будет тут маячить лишним напоминанием о предательстве.
Накануне бала я решила поговорить с дядей и отправилась к нему в комнату, так как был уже вечер.
— Солиаль? — удивился он, увидев меня на пороге своей гостиной.
— Я хотела с тобой поговорить.
Он отступил в сторону, позволяя мне войти.
— О чем ты хотела поговорить?
— Ты нашел мне того, кто станет моим мужем?
— В общем-то, почти, — как-то уклончиво ответил Авид.
— Что это значит? — не поняла я.
— У тебя завышенные требования, — пожаловался дядя.
— То есть? — напряглась я.
— Чтобы и молодой и красивый.
— Я не собираюсь жить со стариком, — возмутилась я. — Или с каким-нибудь страшилищем.
— Я постараюсь выполнить все твои указания, — притворно поклонился Авид.
— Кто у тебя на примете?
— Пока не скажу. Не хочу сглазить.
— Ну, хотя бы расовую принадлежность я могу узнать?
— Нет, пока ничего не скажу. Я веду переговоры.
— Только никаких драконов, — ткнула я в его сторону указательным пальцем.
— Да помню, помню.
— Надеюсь, твои поиски растянутся не на года, — произнесла я, направившись к дверям.
— Думаю, я решу твою проблему гораздо раньше, — улыбнулся мне дядя, что вызвало у меня настороженность, но говорить я ничего не стала, вернувшись к себе.
Ночь… Удивительное время, когда падают все маски, когда говорят души, когда видится то, чего не увидишь при дневном свете. Это время слов, что невозможно произнести днем. Время мыслей, которые никогда не посетят голову в другое время суток. Время, когда все видится в ином свете. И время, которое ненавидят те, кого съедает боль.
Я относилась к числу последних. И если днем я была чем-то занята, отгоняя от себя мысли о Вэлиане, то ночью они накрывали меня с головой, не давая уснуть и выворачивая мою душу наизнанку.
Днем я старалась вести себя с магом холодно и отстраненно, избегая встреч с ним и разговоров. Мне было невыносимо смотреть в глаза, которые когда-то зажигались счастьем при моем появлении, а теперь смотрели с жалостью и сочувствием. Я не могла смотреть на его губы, что столько раз с упоением целовали меня, а теперь принадлежали другой. И я не желала видеть лицо, что было так мне дорого и которое теперь не вызывало ничего, кроме отвращения. Но это было днем. А ночью я продолжала его любить и скучать по его голосу, улыбке, губам и глазам. Мое воображение рисовало мне красочные картины того, как маг сейчас предавался страсти в объятиях Фарии, и это сводило меня с ума.
Я несколько раз вставала и нервно ходила по комнате, стараясь выкинуть из головы неприятные образы, а потом прижималась лбом к холодному стеклу окна, пытаясь остудить разгоряченный мозг. А после снова возвращалась в постель, чтобы в сотый раз, стиснув зубами подушку, рыдать навзрыд, выпуская наружу адскую боль, что царила в моем истерзанном сердце.
Утро я встретила, сидя на подоконнике и глядя на редкие пролетающие снежинки. Глаза опухли от слез. А в душе поселилась холодная пустота. Сегодня ночью я приняла решение после бала поговорить с Вэлианом и расставить все точки над «i». Если он сам не в состоянии начать этот разговор, то это сделаю я. В любом случае так не может долго продолжаться.
Я медленно спустилась с подоконника, ощутив ступнями холод пола. Я была рада этому, потому что это ощущение было свидетельством того, что я еще живая, не смотря на то, что внутри меня все умерло. Я прошла в ванную и долго умывалась ледяной водой, после чего неотрывно смотрела на свое отражение в зеркале, пока не услышала звук хлопнувшей двери. Я накинула халат и вернулась в комнату.
— Ваше Высочество, — Ларинда присела в глубоком реверансе.
— Доброе утро, Ларинда, — поздоровалась я безжизненным голосом.
— Я пришла помочь вам одеться и проводит на завтрак.
— На завтрак? — удивилась я. — Если честно, я не голодна.
— Его Величество распорядились, чтобы вы сегодня присутствовали на завтраке в общей столовой.
— Зачем? — не поняла я.
— Не могу знать, Ваше Высочество.
У меня не было ни сил, ни желания противится дяде, поэтому я позволила горничной одеть меня и причесать, а после отвести на завтрак.
Когда я вошла в столовую, за столом уже присутствовало человек десять, в том числе Авид и…Вэлиан. При моем появлении все кроме дяди, встали со своих мест, склонив головы.
— Доброе утро, — поздоровалась я и направилась к свободному стулу слева от моего опекуна. Сев, я уставилась на скатерть, не жалея встречаться взглядом ни с кем из присутствующих. Лишь по шороху одежды поняла, что гости сели.
— Как спалось? — поинтересовался дядя. Я подняла на него удивленный взгляд. С чего бы такая забота?
— Хорошо, — ответила я. Передо мной поставили тарелку с кашей, в центре которой располагалась горсть ягод. Есть не хотелось совершенно.
— Ты готова к балу?
— Да, конечно, — бросила я взгляд на сидящих напротив меня людей и тут же столкнулась с глазами Вэлиана, в которой плескалась боль. Странно!
— Что же ты ничего не ешь? — поинтересовался Авид.
— Я не хочу, — ответила я, лениво ковыряясь в тарелке. Меня напрягали взгляды, которые исподтишка бросали на меня присутствующие. Я чувствовала себя букашкой, попавшей на приборное стекло ученого под его микроскоп.