Розамунд застыла на месте. Она не дрожала – наоборот, ее тело словно окоченело. Постояв так минуту-другую, она высвободила свою руку.
– И что ты знаешь, Линда? – спросила она.
Выдержав ее взгляд, девушка покачала головой:
– Ничего.
Розамунд схватила ее за руку, больно стиснув пальцы. Девушка поморщилась.
– Линда, будь осторожна, – сказала мисс Дарнли. – Черт возьми, будь осторожна!
Лицо Линды стало мертвенно-бледным.
– Я и так очень осторожна, – сказала она. – Постоянно настороже.
– Послушай, Линда! – с жаром заговорила Розамунд. – То, о чем я говорила пару минут назад, по-прежнему верно, но только стократ сильнее. Выбрось все из головы! Не думай об этом. Забудь – забудь!.. Ты сможешь, если постараешься! Арлены нет в живых, и ничто ее не воскресит… Забудь все и живи будущим. И, самое главное, держи язык за зубами.
Линда отпрянула от нее.
– Вы… похоже, вы всё знаете?
– Я ничего не знаю! – выразительно произнесла Розамунд. – Мое мнение таково: на остров пробрался какой-то маньяк, который и убил Арлену. Это наиболее правдоподобное объяснение. Не сомневаюсь, что в конце концов к нему придет и полиция. Только так это и могло произойти! Только так это и произошло!
– Если папа… – начала было Линда.
– Не говори об этом! – перебила ее Розамунд.
– Я должна кое-что сказать. Моя мать…
– Ну при чем тут твоя мать?
– Ее… ее судили по обвинению в убийстве, ведь так?
– Да.
– После чего папа на ней женился, – медленно промолвила Линда. – То есть похоже, на самом деле папа не считал убийство чем-то плохим – ну, по крайней мере, не всякое убийство.
– Не смей говорить такие вещи – даже мне! – резко произнесла Розамунд. – У полиции против твоего отца ничего нет. У него алиби – железное алиби. Он в полной безопасности.
– Значит, сначала полиция думала, что это папа?..
– Я понятия не имею, что думала полиция! – воскликнула Розамунд. – Но теперь твердо известно, что он не мог это сделать. Понятно? Он не мог это сделать!
Она говорила повелительным тоном, ее взгляд требовал от Линды уступить. Девушка прерывисто вздохнула.
– Скоро вы сможете уехать отсюда, – продолжала Розамунд. – И ты все забудешь – абсолютно все!
– Я никогда ничего не забуду! – с неожиданной злостью произнесла Линда.
Резко развернувшись, она побежала обратно к пансионату. Мисс Дарнли молча проводила ее взглядом.
III
– Мадам, есть что-то такое, что мне будет интересно знать?
Кристина Редферн рассеянно взглянула на Пуаро.
– Да?
Детектив не обратил внимания на ее рассеянность. От него не укрылось, как миссис Редферн следила взглядом за своим мужем, расхаживающим взад и вперед по террасе за баром, однако в настоящий момент чисто супружеские проблемы его не интересовали. Ему была нужна информация.
– Да, мадам, – сказал он. – Мое внимание привлекла одна фраза – одна случайная фраза, сказанная вами на днях.
Продолжая наблюдать за Патриком, Кристина спросила:
– Да? И что же я сказала?
– Это был ответ на один из вопросов главного констебля. Вы описали, как утром в день преступления вошли в комнату мисс Линды Маршалл и обнаружили, что ее там нет, и как затем она вернулась. Главный констебль спросил у вас, где она была.
– И я ответила, что она купалась? – нетерпеливо сказала Кристина. – Вас это заинтересовало?
– О, вы выразились не совсем так. Вы не сказали: «Она купалась». Ваши слова были другими: «Она сказала, что купалась».
– Но это ведь одно и то же, – сказала миссис Редферн.
– Нет, это не одно и то же! Ваш ответ позволяет предположить, что у вас имелись какие-то соображения на этот счет. Линда Маршалл вошла в комнату – на ней был купальник, – и тем не менее вы по какой-то причине не сразу решили, что она купалась. Это следует из ваших слов: «она сказала, что купалась». Что во внешнем виде Линды, в ее одежде, в ее поведении, в словах вызвало у вас удивление, когда она сказала, что купалась?
Оторвав взгляд от Патрика, Кристина полностью сосредоточила свое внимание на Пуаро. Ее интерес был разбужен.
– Вы тонко все подметили. Теперь я вспоминаю, что дело действительно было так… Да, я удивилась, когда Линда сказала, что купалась.
– Но почему, мадам, почему?
– Да, почему? Я как раз пытаюсь это вспомнить… Ах да, наверное, все дело было в том, что в руках у Линды был сверток.
– У нее в руках был сверток?
– Да.
– Вы не знаете, что в нем было?
– Так получилось, что знаю. Бечевка развязалась. Сверток был завязан небрежно, как это делают в деревенском магазине. В нем были свечи – они рассыпались по полу. Я помогла Линде их собрать.
– А, – сказал Пуаро, – свечи.
Кристина удивленно посмотрела на него.
– Похоже, вы чем-то возбуждены, месье Пуаро.
– Линда не объяснила, зачем купила свечи? – спросил детектив.
Кристина задумалась.
– Нет, кажется, не объяснила. Я решила, наверное, чтобы читать ночью, – возможно, электрическое освещение не работало.
– Напротив, мадам, лампочка у изголовья ее кровати в полном порядке.
– Тогда я не знаю, зачем ей понадобились свечи, – сказала Кристина.
– Как Линда себя вела, когда бечевка развязалась и свечи рассыпались? – спросил бельгиец.
– Она расстроилась… смутилась.
Пуаро кивнул.
– Вы не заметили у нее в комнате календарь?
– Календарь? Какой календарь?
– Возможно, зеленый календарь, – сказал Пуаро. – Отрывной.
Кристина наморщила лоб, вспоминая.
– Зеленый календарь… светло-зеленый… Да, я видела такой календарь, но не могу вспомнить, где именно. Возможно, и в комнате Линды, но точно не могу сказать.
– Но вы определенно видели нечто похожее.
– Да.
И снова детектив кивнул.
– На что вы намекаете, месье Пуаро? – довольно резко спросила Кристина. – Что все это значит?
Вместо ответа он показал маленький томик в переплете из выцветшей кожи.
– Вам приходилось видеть вот это?
– Ну… кажется… точно не могу сказать… да, на днях Линда рассматривала эту книгу в деревенской библиотеке. Но когда я к ней подошла, она поспешно захлопнула ее и поставила на место. Я тогда задумалась, что это могло быть.
Пуаро молча показал обложку.
«История колдовства, магии и приготовления ядов, не оставляющих следов».
– Ничего не понимаю, – пробормотала Кристина. – Что все это означает?
– Это означает очень многое, мадам, – строгим тоном произнес Пуаро.
Миссис Редферн вопросительно посмотрела на него, но детектив не стал развивать свою мысль.
– Еще один вопрос, мадам, – спросил он. – Вы в тот день принимали ванну перед тем, как отправиться играть в теннис?
Кристина снова удивленно посмотрела на него.
– Ванну? Нет. У меня не было времени, да к тому же зачем принимать ванну перед теннисом? Возможно, я принимала ванну после.
– А вы вообще заходили в ванную, когда вернулись в номер?
– Я сполоснула лицо и руки, только и всего.
– И ванну вы не наполняли?
– Нет, абсолютно точно.
Пуаро кивнул.
– Это не имеет значения.
IV
Эркюль Пуаро стоял у столика, за которым миссис Гарднер боролась с мозаикой-пазлом. Подняв взгляд, американка вздрогнула от неожиданности.
– О, месье Пуаро, как бесшумно вы подошли! Я ничего не слышала. Вы только что вернулись с предварительного расследования? Знаете, при одной только мысли об этом расследовании я начинаю так волноваться, что даже не знаю, как мне быть. Вот почему я занялась мозаикой. Я просто поняла, что не смогу, как обычно, сидеть на пляже. Как вам скажет мистер Гарднер, когда нервы у меня на взводе, ничто так меня не успокаивает, как мозаика… Так, куда нужно положить вот этот белый кусок? Несомненно, это деталь ковра, но я никак не могу понять…
Протянув руку, Пуаро мягко забрал у нее элемент мозаики.
– Его нужно положить сюда, мадам. Это деталь кошки.
– Не может быть! Кошка ведь черная.
– Да, кошка черная, но, как видите, кончик хвоста у черной кошки оказался белым.
– Ой, и правда! Какой вы наблюдательный… Но мне кажется, что те, кто делает эти пазлы, – жестокие люди. Они из кожи лезут вон, чтобы всех обмануть.
Положив на место еще один элемент, миссис Гарднер продолжала:
– Знаете, месье Пуаро, я наблюдала за вами последние два дня. Я просто хотела посмотреть, как вы расследуете дело, если вы понимаете, что я хочу сказать, – хотя это и может показаться таким бессердечным, ведь бедная женщина была убита… О боже, всякий раз, когда я об этом думаю, меня в дрожь бросает! Сегодня утром я сказала мистеру Гарднеру, что хочу поскорее уехать отсюда, и теперь, когда расследование завершено, наверное, мы сможем уехать завтра, и это будет просто благословение, точно вам говорю. Но вернемся к вашим методам – я бы очень хотела познакомиться с ними; понимаете, я сочту за честь, если вы мне все объясните.