не страдавшая ненужным воображением, всегда в центре внимания, уверенная в себе и в своих поступках, вдруг ощутила сомнение, все ли она сделала правильно, в тот день, когда два младенца одновременно появились на свет.
– Бедная, бедная девочка, во что же ты выросла? А ведь я кормила тебя своим молоком…
Ада, мгновенно увидела эти колебания, и пошла в наступление.
– Именно! И я попила его достаточно, чтобы стать твоей дочерью. Но ты покинула меня, мама, а ведь я до сих пор помню твои прикосновения, и эти воспоминания убивают меня, как убивало одиночество и голод. Страшный голод, мама, что заставлял меня грызть тряпку на полу, я до сих пор ощущаю ее вкус, и слабая надежда, что сейчас откроется дырявая дверь, и ты прижмешь меня к своей груди. Но появлялось существо, что породило меня, то в образе волка с человечьими глазами, то волосатым чудищем с рогами, что цеплялись о потолок, оно бросало мне кусок мяса, истекающий кровью, и уходило. На день, на месяц? Я не знаю! Пока однажды, почуяв движение за стенами той развалюхи, в которой ты меня бросила, мама, я выбила дверь, обернувшись в беспощадное животное, догнала и вонзила зубы в живую плоть. Был ли это заяц или хорек, я не знаю, я видела лишь тебя, сверкающую, в кружевном белье с обнаженной грудью, и ты ласково поглаживала свое драгоценное дитя. Но, то была не я.
– Теперь понятно, почему ты морила голодом крысиное сообщество, запретив им выходить наружу, – вступил в разговор Всевладий, – Ксана, успокойся, перед тобой обычный манипулятор.
Но, Красава, ошарашенная таким страшным обвинением, стала оправдываться:
– Девочка моя, но я же оставила все в этом охотничьем домике и провизию, и гардероб…
– Кому???
– Что значит кому? Твоей маме… Эта девочка очень быстро оправилась после родов, намного быстрее чем я. Вот только молока у нее не было, поэтому я и кормила тебя какое то время. Не понимаю твоей обиды.
– Девочка? – ну да, ну, да, это мы можем и в девочку и в мальчика и в крысу – задумчиво проговорила она, и вдруг, запрокинула голову, посылая в небо странный звук, хохочущей чайки.
– Гардероб? Для чего? Чтобы навесить на рога и пугать дичь в лесу?
Она снова захохотала, наверное, ей казалась эта шутка очень смешной, и так как больше никто не смеялся, она призвала в свидетели небо и облака, которые от этих звуков, самостоятельно, без ветра, пришли в движение, послышались раскаты грома, засверкали молнии. Все, вслед за Адой, все посмотрели наверх, на внезапно разбушевавшуюся стихию, которая стремительно падала на них. Всевладий выбросил руку навстречу огромному, сверкающему сгустку, который будто разумная тварь, растопырив свои щупальца, намеревалась обхватить, раздавить своей удушливой тушей растерявшихся людей. Послышался хлопок, словно иглой проткнули воздушный шарик, и в наступившей тишине густая, серая мряка, стала безвольно опускаться на землю. Невидимая водяная пыль, словно микроскопические льдинки, оседая, жалила открытые участки тела, и вдруг, среди всеобщего хаоса прозвучал встревоженный крик задыхающейся Оленьки.
– Чан Ми! Чан Ми!
– Что здесь происходит?!? – грозно вскричал Лиён.
Он соскочил с тачанки, что только что врезалась в густой туман, и у него защемило сердце от недоброго предчувствия, вытянув руки, он шел на голос Оленьки. Но через мгновение воздух стал опять чистым и прозрачным. Всевладий, стряхивая с рук остатки сырости, радостно воскликнул:
– Узнаю проделки братца. Ада, ты хорошая ученица, такое ощущение, что сам Траян здесь побывал.
Распахнутый зев серебряной тюрьмы издевательски копировал отвисшую челюсть Всевладия. Клетка была пуста.
Часть 6.
Глава 1. «На поиски Чан Ми».
– Где Оленька? Где Чан Ми? – гневно сверкая глазами вскричал Император.
– Я здесь! – Оленька вынырнула из пустого проема отстойника, – ее там нет!
Она метнулась на край крыши, чихая и кашляя, терла руками слезящиеся глаза, заглядывала вниз, в слабой надежде увидеть дочь, но в ее уже почти безумном взгляде появилась обреченность.
– Похитили, похитили, нашу девочку снова похитили, недоглядела, прости…– едва вымолвив эти слова, она лишилась чувств.
Лиён подхватил ее у самого каменного пола, бледное лицо было залито слезами.
– Девушки, присмотрите за ней! – грозно скомандовал Лиён, – Всевладий, кто?
– Траян, это его манера.
– Мама, быстро смотрите, они еще здесь, на планете или…
Ариадна безоговорочно подчинилась, мгновенно «клюнув» носом. Все замерли в ожидании, но она сразу же открыла глаза, выкрикнула, – да, здесь!
– Направление! Нить бросай, скорее! Это горы? Они там? – кричал странным, булькающим голосом Лиён.
Ариадна вскинула руку в направлении, совсем противоположном, и от ее пальцев потянулась едва заметная ниточка.
– Гриня, готовь агрегат, вылетаем! Выдай оружие бойцам, в соответствии с обстоятельствами, – Всевладий споро собирал свое войско.
– Сынок?!? Лиён?!? Что с тобой? – ахнула Ариадна, она увидела лицо искаженное гневом и болью, которое более не походило на человеческое. Глаза зловеще отсвечивали красным огнем. На плечах и спине, ногах бугрились, увеличиваясь мышцы, и вдруг, он побежал, клочья от доспехов разлетались в разные стороны, крыша закончилась, и он прыгнул, вперед не останавливаясь.
Порыв ветра, от взмаха могучих крыльев, хлестко ударил растерявшихся людей.
– Дракон! Он превратился в дракона! – восхищенно закричала Дана, – очнись, очнись, Лёка, папа полетел спасать своего лягушонка!
– Видно, папа забыл, как трудно вырвать из когтей Траяна добычу, – сердито буркнул Всевладий, – все готовы? Вылетаем за ним! Арина, дай нам вторую нить, от одной он может легко избавиться.
– Стой, Сева! – Красава нерешительно топталась на месте.
– Что, еще? – он с недовольным видом обернулся и удивлено смотрел на сестру, удивляясь такой не свойственной ей застенчивости.
– Вот, возьми, – она протянула руку с раскрытой ладонью.
– Что это? Кольцо? Я, что свататься собираюсь? Ты в своем уме? – и он решительно отвернулся.
– Сева, мне самой трудно с ним расстаться, но мой внутренний голос говорит: – «Отдай», я не знаю, какая в нем сила, но это деревянное колечко, вдруг, стало горячим, и будто бы пульсирует, возьми, так нужно.
Всевладий раздраженно схватил кольцо, с трудом навинтил его на мизинец, и ковер-самолет взмыл в небо.
Глава 2.
«У дракона нет эмоций».
Серебряная нить Ариадны указывала на темный замок, который мрачной тенью возвышался на неприступной и почти отвесной скале. Казалось, что с ней, со скалой, когда-то сделалась водянка, и ее выпирающий живот вот-вот рухнет вниз, в пропасть, на выдержав собственного веса, увлекая за собой и остроконечные башенки с крохотными оконцами и куполообразную прозрачную крышу.
Одна минута полета.
У дракона нет эмоций, стало быть, он мыслит рационально. Работа крыльев, дыхание зрение, включилось автоматически, об этом он не задумывался. У него осталось лишь одно желание спасти любимую дочь, без которой нет смысла к существованию, избавить от страданий Оленьку, бесценную и единственную.
Две минуты полета.
Трансформация закончилась, и он уже не задавался вопросами, зачем ему это нужно, кто враг, а кто друг, кого он должен спасти, он чувствовал только изжогу, которая