не стоит, я еще ничего не успела сделать, а только намеревалась, за что уничтожать-то?
– Это не важно, намерения то были не благие? Все дело в том, как я понимаю, и ты, и я, и пылинка и былинка, и комар надоедливый, но, все мы частички мироздания, единство и гармония, на коем держится все сущее. Вот из-за того, что я умыкнул мне не принадлежащее, кто-то мог умереть с голоду, не дождавшись помощи, хорошо, что вовремя обнаружили, а мог бы стать убийцей, как и ты.
Валюта сверкнула белками.
– Что, рыба нашептала?
– Не важно, кто нашептал, важно, что я это понял, и ты поймешь, кады время придет.
– Хм, тоже мне умник сыскался, а что же ты крыс уничтожал без жалости, и стрелой и клинком, а может и людей убивал в своем времени?
– Это другое, так высшие силы распорядились, или мы их или они нас.
– Что же эти силы твои, баланс не соблюдают, мы живы здоровы, а этих, сколько положили, не счесть.
– Замысел Божий нам не дано узнать, не корысти ради жизни отымал у существ этих злобных, я за свой грех наказание несу.
– Так вот я и спрашиваю, что же твои высшие силы такие нерешительные? Или одним махом всех бы уничтожили, или пусть бы не допускали кровопролития, если это им под силу.
Айдар мысленно отдал приказ тачанке остановиться. Развернулся всем своим могучим торсом и, насупившись, грозно произнес:
– Да ты, ропщешь, женщина?!?
– О-о-о-о, на фанатика нарвалась… Заводи машину, милейший, окончен разговор.
– Ну, что, сынок, простился?
Лиён испытующе глянул на деда, ожидая увидеть насмешку, потеху, дурачество, но глаза домового, как обычно светились добродушием, и все же, он промолчал.
– Это она?
– Кто?
– Твоя Госпожа.
– Что, моя Госпожа? – он смотрел вдаль, ему не хотелось говорить на эту тему, но он поддерживал разговор, проявляя уважение к старшему по возрасту собеседнику.
– Она тоже принимала в этом участие? Я то, сразу смекнул, Госпожа боялась потерять тебя, ее можно понять, женщина, мать…
Лиён снова ничего не ответил. И вдруг, повернувшись, с дрожью в голосе спросил:
– За что мне все это? Это карма? Да? Третий раз я расстаюсь навеки со своими детьми, любимой женщиной. Почему, я? Почему??? Мне с детства внушали, что у меня высокая миссия, я думал, что она заключается в служении своему народу…
– Послужишь еще сынок, и хорошо послужишь своему народу и своей женщине, там, в прошлом, про между прочим, она единственная, кто не испытает боль утраты, ты вернешься в тот самый момент из которого тебя изъяли, она и не заметит, никто не заметит твоего отсутствия. А что за мудреное слово такое карма?
– Цепь повторяющихся событий.
– ?
– С тобой когда ни-будь происходили одни и те же события, одни и те же обстоятельства, которые камнем ложатся на душу, заставляют размышлять, почему так происходит?
– Чавой-та?
– Прости, очевидно, это присуще лишь человеку. Одни и те ж грабли, на которые я наступаю снова и снова. С Оленькой расставался, был скандал, обида. С Госпожой расстаться по-хорошему не получилось, она еще ничего, понимает, а вот сыновья обижены. И там, в моей прошлой жизни были женщины, с которыми не удавалось расстаться по-хорошему. Я должен сделать вывод, чтобы прервались эти однотипные события, чтобы развязать этот кармический узел, эти однотипные события должны прекратиться. Но какой? Какой вывод я должен сделать? Я не знаю.
– И, скока таких событий может произойти, если это карма, как ты это называешь?
– Да, бесчисленное множество, исходя из того, что я столетиями болтаюсь в пространстве и времени, не старею, как положено обычному человеку… И родня моя Белые Боги.
– Бесчисленное множество, говоришь? Ну-ну… – Гриня хитренько захихикал, прикрывая беззубый рот кулачком.
– Ты издеваешься надо мной? Что ты имеешь ввиду, старый лис? Ты что-то знаешь? Так это еще не конец????
– Будя, о глупостях гутарить. Предначертанное свершится, хотим мы этого или нет, а мытарства твои даны тебе по силе, силен ты духом, Лиёнушка, вот тебя и мотает.
Гриня почесал макушку, жалостливо глянул на растерявшегося Лиёна.
– Пора в дорогу, домой собираться милок, Чан Ми заждалась, поди, да и одна из многих тобою любимых женщин – Олунькаа.
Часть 6.
Глава 1. «Западня».
Крыса, тем временем увеличилась в размерах вместе с клеткой, ее серебряная тюрьма не поспевала за ней, и уже со всех сторон ее жалили тонкие серебряные прутья, скрючившись, стараясь не шевелиться, пытаясь уменьшиться, она только тихо постанывала, – «Больно, дядя, как больно»…
Силы светлые призываю,
Братца- Луну собой закрываю,
Крепкое слово мое, и навек,
Выйди из образа, человек!
От этих слов крыса, что уже увеличилась до размера обычного человека, задрожала, встала на задние лапы. Ее шерсть стала прозрачной, и все увидели внутри обнаженную женщину, что молитвенно сложила руки, но на ее лице искаженном гримасой страдания, горели красными угольками зрачки, полными ненависти. Но вот звериная оболочка исчезла совсем, она издала протяжный стон и уцепилась руками за серебряные прутья, которые более не причиняли ей вреда.
– Эх, жаль, Гриня отсутствует, у него бы нашлась хоть какая-то одежонка.
– И хорошо, что все мужчины отсутствуют, срам какой, девушка совсем голая…
Всевладий хмыкнул, бросил укоризненный взгляд на сестер и с нескрываемым любопытством разглядывал превращение оборотня в человека, им самим же и сотворенное.
– Ничего, и без Грини обойдемся, Сева, выпусти девочку, мы с ней поделимся, у кого что есть, – Красава сняла с себя большой платок, в который постоянно куталась, ей всегда было зябко, и вопросительно смотрела на брата.
– Нет! – испуганно воскликнула Оленька, притягивая к себе Чан Ми, – не выпускайте! Твоего платка будет достаточно, просунь его через клетку…
– Трусиха, – скривила губки Красава, подавая платок, и тоже с неподдельным интересом вглядываясь в лицо девушки.
Ада, пришедшая в себя, после превращения, резко выдернула сквозь квадратик решетки подаваемое ей покрывало. Обнаженная, но не испуганная своей наготой, девушка была необыкновенно хороша.
Она не выказывала абсолютно никакого смущения под внимательными взглядами посторонних людей, но долго рассматривала узоры на муслиновой ткани, оценивая качество рисунка, затем стряхнула его и обернулась им так, словно только что вышла из ванны. Причем достаточно времени уделила завязыванию узла, придавая ему форму цветка, и в получившийся разрез, кокетливо выставила босую ножку. Мельком одарила презрительным взглядом Красаву, скользнула по лицам Ариадны, Даны, Всевладия. Немного подольше задержалась на Оленьке и остановила свой колючий, холодный взгляд на Чан Ми.
– Тетя Ада, у вас ноги замерзли, возьмите мои кроссовки, – Чан Ми увернулась от мамы и принялась стаскивать с себя белую обувку.
– Оставь дитя, тебе они еще пригодятся, – насмешливо произнесла девушка оборотень. Больше она не произнесла ни слова. Она не просилась выпустить ее, не задавала вопросов, и у всех складывалось впечатление, что надменная хозяйка держит на пороге не прошеных гостей, и с достоинством ждет объяснений.
Первая нарушила молчание Красава. Она, никогда