Со славой умрём
Сегодня иль завтра —
Никто не избегнет
Судьбы приговора!
Древний меч громко спорил с лезвиями пустыни. Надо мной взметнулась тень, я поднял щит, а потом был удар, и щит раскололся, и левая рука онемела. Орминг улыбнулся удаче и вновь поднял глефу. Я был быстрее — всадил топор ему прямо между ног. Тот заверещал, выронил оружие и медленно осел.
Я не успел вытащить секиру. Но горевать не стал, а вонзил нож-скрамасакс в живот ближайшего врага. Словно выпотрошил рыбу.
Асклинг отошёл от побоища. Дарин крикнул: "Трусливый ублюдок!", но зря: тот разбежался и завалился набок. Врезался в толпу, сбил нескольких с ног, двух задавил насмерть, уселся на третьем и руками сломал ему шею…
Трубный рёв обрушился на нас, словно все тролли этих гор одновременно зарычали. Асклинг отлетел прочь, как мяч для игры, и рухнул с дырой в боку. Гнутые рейки торчали поломанными рёбрами.
Сверху заметались тени, хлопали крылья, воздух резал писк. Напрасно я подумал, что Кордовы знакомцы не вступили в схватку, ибо то они колдовали, вызывая на битву духов и чудовищ. Крылья ударили прямо над головой, Рольф едва не упал, но извернулся. Треснула ткань, громадная летучая мышь удалялась, унося в когтях кусок его плаща. Её сестрицы кружили над нами, выбирая миг для нападения.
— Хельсвельг! — обрадовался Рольф. — Живой хельсвельг! Да, кажется, с дружками! Давно хотел добыть хоть одного…
Хельсвельг, Адская птица, оказалась тёмно-серым чешуйчатым уродцем с мощными задними лапами, со страшными когтищами, и головой недоношенного младенца. У нашего колдуна Ругина из Норгарда была такая сушёная голова. Суп он из неё варил, что ли?..
Рёв повторился. Утенгеманов осталось не так много, чтобы нас окружить, и они расступились, заходя двумя кучками с боков. Мы оказались в проходе из глеф. Рядом с Асклингом упал Корд'аэн, выронив посох. Он был весь в крови. Наши фюльгъи-хранители издевались над нами. Навстречу нам двигалась туша пяти альнов росту, похожая на медведя и бугая одновременно. Однако держался великан на задних ногах. И пусть тело его облегал доспех бурого меха, пусть на голове торчали рогами спутанные волосы, но глаза его были глазами человека. Страшная смесь — печаль и ярость. Он был проклят и уродлив и знал о том. И желал только крови, будто она могла утолить жажду сердца.
— Таурсен, — Эльри улыбался уголком рта, как будто узнал давнего знакомого. — В древние времена их выводили на Юге для сражений на площадях, на потеху добрым людям. Только берсерк может сразить таурсена. Снорри, ты часом не берсерк?
Я не ответил: орминги бросились к павшему друиду, словно псы на падаль, но мы стали кругом, стали над телом вождя, и были готовы умереть под звонкую песнь клинков.
Палица таурсена взметнулась над моей головой, я зажмурился, понимая, что шлем не спасёт, но удар пришёлся мимо. Это Дэор с криком "Хэй-я!" разрубил топором лапу, а потом завертел мечом, обходя с боку, полосуя шерсть и плоть. Таурсен взрыкнул, дёрнулся, и Дэор отлетел прочь, упал под ноги ормингам…
— Крооовь! — заорал я и воткнул скрамасакс чудовищу в зад.
Выше просто не достал.
Хватило пинка, чтобы я валялся, безоружный, с дикой, слепящей болью в голове. Таурсен метался, кровь хлестала из обрубка, и орминги бежали прочь от его гнева. Наши тоже бежали. Только Рольф Ингварсон пришёл на помощь земляку, походя убивая врагов. На бегу пригнулся, нырнул под слепой удар лапы, и на излете рубанул бурого. Синее пламя вспахало глубокую борозду в живой плоти. Следующий удар — в полную силу — снял голову таурсена.
В его мёртвых глазах сияло облегчение, почти счастье.
И тут наши крылатые друзья решили, что настало время убивать.
— Рольф! Сзади! Хельсвельг! — закричал я, но было поздно.
Нетопыри бросились на Рольфа скопом, запуская когти под лопатки и ключицы, рвали лицо и шею, пытались укусить. Одному он отсёк лапы, другому — крыло, но все же рухнул рядом с Дэором, истекая кровью.
Адские птицы радостно заверещали, но тут Дэор нашёл силы подняться, да и другие уже спешили на помощь. Хельсвельги взмыли обратно в небо, но Дэор, улыбаясь окровавленным ртом, неспешно приладил на лук тетиву, извлек длинную красную стрелу и пустил её в крупную тварь. Хельсвельг вскрикнул, и тут произошло нежданное, невероятное: прогремел гром, отражённый горами, молнии расчертили небосвод, и завыл, запел и заплакал Западный ветер, скорбя по павшему побратиму. Ветер накинулся на хельсвельгов, оглушая их сильными ударами крыл, разрывая горестными порывами, уничтожая одиноким напевом волынки. Ветер поверг наземь ормингов, и чародеи не могли его утихомирить. Неукротимый в любви, гневе и свободе, ветер пожаров и молний, ветер бурь и волн, вечный скиталец, он пришёл отомстить за брата и проститься с ним. Совершив месть, он умчался за пределы мира, оставив нам клочья крылатых уродцев. И мир мгновение пребывал в тишине.
— Прощай, герой, — прошептал я, — прямой тебе дороги к Золочёным Палатам…
А Борин добавил:
Мы стойко бились —
На трупах врагов
Мы как орлы
На сучьях древесных
Рядом со мной трепыхался обескрыленный Рольфом хельсвельг. Я взял меч Ингварсона и отрубил голову цвета мяса. Заодно завалил двух утенгеманов. Да, таким мечом можно пластать неприятелей толпами…
Но, кажется, не сегодня. Эти оказались последними. Остальных добили северяне и Эльри с Борином. Дарин и Тидрек встревожено оглядывали безмолвного Асклинга. А Корд'аэн стоял рядом с ними.
Впрочем, до конца было далеко. Из-за спины Аллиэ вышла кошка размером с барса, длинный змеиный хвост с колючкой на конце покачивался над сложенными перепончатыми крыльями. Женское лицо на тонкой шее до жути ласково смотрело на нас, и синие глаза были глазами моей Митрун.
— Идите домой, — голос финнгалка журчал сладким лесным ручьем, и хотелось бросить оружие и вернуться… но мне было некуда возвращаться.
— Идите откуда пришли. Была вам удача в бою с Людьми Пустоши, но таких кочевников я ем по утрам, так что не будет проку испытывать судьбу. У меня дома котята, и я не имею большого желания оставлять их одних надолго. И не стану играть с вами. Я буду убивать быстро.
— Я тоже! — зарычал Эльри. — Я дрался не только с дерьмоедами из Песков, но и с красными ормингами, и с чёрными, а то бойцы каких поискать! И ещё меня прозвали Убийцей Щенков, и я доберусь до твоих милых котяток!
От тех его слов меня пробрал озноб. Из глаз Эльри смотрел настоящий дракон, чудовище, волк, что радуется крови.
А Тидрек молвил:
— У меня есть резцы из когтей финнгалка! Да, я сам их вырвал из живой лапы! Так что не смей даже думать о вашей любимой игре в загадки!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});