Старые отношения и воспоминания дали много тем для разговоров, он не чувствовал себя так сиротливо. Мы предпринимали вместе прогулки. Помню одну из них в Нескучном саду, когда с нами в числе нескольких молодых женщин была умница, энергичная американка Гаррисон, которую большевики впоследствии долго держали в тюрьме; и, кажется, она, добравшись до Америки, вскоре умерла. Немудрено после мытарств под пятой чекистов. Это была одна из редких женщин-иностранок, стремившихся в революционную страну с жаждой приносить пользу человечеству. Наши беседы с нею и с Поливановым давали много отрады нам всем.
Помню его несколько сентиментальный, но глубоко верный пример относительно России, ее положения и нас всех, живущих на территории ее, и наших эмигрантов. Он говорил: «Когда в долгом пути в тарантасе по кочкам и рытвинам едет мать моя, больная, измученная и тарантас вдруг увязнет в канаве, в грязи… Что делать?!
Есть два пути для меня: если я это вижу, я, конечно, могу пройти дальше, предоставив другим прохожим помогать ей, у меня руки останутся чистыми и сам я не пострадаю (это эмигранты). Но, если я стану помогать вытаскивать застрявший экипаж из рытвин, я весь вымажусь, испачкаюсь в грязи, руки исцарапаю, замучаюсь, но помогу… Я предпочитаю второе: мать моя – Россия».
Много раз я вспоминал эти его слова впоследствии: да, грязь и глубокие царапины не рук, а сердца – удел наш с ним. Когда он позже поехал в Ригу подписывать мир с поляками, много этот человек пережил. Немудрено, что при первой же его болезни сердце его не выдержало и он умер. Я рад, что пришлось быть ему полезным и скрасить несколько его последний этап на трудном пути жизни. Жена моя хлопотала и через С. К. Родионова устроила комнату для отдыха в Нескучном дворце.
Там, в дивном парке, он несколько лучше себя чувствовал и сердечно всегда благодарил нас за это. С. К. Родионов, чисто русский человек по уму и сердцу, был подходящий ему собеседник. Но где он?! Уж года три мы его перестали встречать. А в то время он все хлопотал о спасении многих музейных вещей и с помощью Н. И. Троцкой собирал их в Нескучном дворце. Комендантом там был старый придворный лакей, тоже влюбленный в старину. Поэтому и нам с Поливановым там легче дышалось. Хотя я там не жил, а только иногда гулял. Но так ли все это теперь? Не знаю. Давно там не был.
Вскоре, во время этих коробивших меня заседаний особого совещания, я несколько отвлекся тем, что мне удалось создать свое положение так, чтобы быть полезным своим по духу людям. Для этого я решился дать свою подпись под воззванием к офицерам. Я приведу его целиком для того, чтобы подчеркнуть разницу в том, чего я хотел и что мог сделать.
«Воззвание ко всем бывшим офицерам, где бы они ни находились. Свободный русский народ освободил все бывшие ему подвластные народы и дал возможность каждому из них самоопределиться и устроить свою жизнь по собственному произволению. Тем более имеет право сам русский и украинский народ устраивать свою участь и свою жизнь так, как ему нравится, и мы все обязаны по долгу совести работать на пользу, свободу и славу своей родной матери России.
В особенности это необходимо в данное, грозное время, когда братский и дорогой нам польский народ, сам изведавший тяжелое иноземное иго, теперь вдруг захотел отторгнуть от нас земли с искони русским, православным населением (тут нужно отметить, что в некоторых газетах было напечатано слово «православным», как-то проскочило, а в других было выпущено) и вновь подчинить их польским угнетателям.
Под каким бы флагом и с какими бы обещаниями поляки ни шли на нас и Украину, нам необходимо твердо помнить, что какой бы ими ни был объявлен официальный предлог этой войны, настоящая главная цель их наступления состоит исключительно в выполнении польского захватнического поглощения Литвы, Белоруссии и отторжения части Украины и Новороссии с портом на Черном море («от моря до моря»).
В этот критический, исторический момент нашей народной жизни мы, ваши старшие боевые товарищи, обращаемся к вашим чувствам любви и преданности к Родине и взываем к вам с настоятельной просьбой забыть все обиды, кто бы и где бы их вам не нанес, и добровольно идти с полным самоотвержением и охотой в Красную армию, на фронт или в тыл, куда бы правительство Советской рабоче-крестьянской России вас ни назначило, и служить там не за страх, а за совесть, дабы своей честной службой, не жалея жизни, отстоять во что бы то ни стало дорогую нам Россию и не допустить ее расхищения, ибо в последнем случае она безвозвратно может пропасть, и тогда наши потомки будут нас справедливо проклинать и правильно обвинять за то, что мы из-за эгоистических чувств классовой борьбы не использовали своих боевых знаний и опыта, забыли свой родной русский народ и загубили свою матушку Россию[149].
Председатель особого совещания при главнокомандующем A. A. Брусилов.Члены совещания: A. A. Поливанов, А. М. Зайончковский, В. Н. Клембовский, Д. П. Парский, П. С. Балуев, А. В. Гутор, М. В. Акимов».Насколько в то время было известно, до четырнадцати тысяч бывших офицеров всех рангов отозвались на это воззвание и армия ими пополнилась, хотя им не верили и неохотно давали командные места. Но не в этом дело, а в том, что я добился освобождения их из тюрем и лагерей. Это была моя основная мысль, надежда, цель. Они мне были нужны не в тюрьмах, а на свободе.
Повторяю, много ругательных и хвалебных писем я получал в то время, но привожу только одно из них для того, чтобы дать полнее картину моей работы и моих стремлений.
«Милостивый государь, генерал Брусилов! Сегодня со слезами читала Ваше воззвание ко всем бывшим офицерам. Впервые за 2,5 года почувствовала я, что этих бедных изгоев сейчас признали за людей и обращаются к ним не со злобным шипением, называя их «золотопогонной сволочью, гнусными паразитами, недоучившимися, белобрысенькими дворянчиками» и т. д., а обратились к ним, как к людям, как к специалистам и как к защитникам “нашей дорогой матушки России”… Защищать “матушку Россию” пойдут все офицеры, в этом я уверена, и будут защищать ее так, как умели это делать в свое время, в благодарность за что с них стали срывать погоны и обдавать грязью.
“Забудьте все обиды, нанесенные вам”.– “Охотно”,– скажу я Вам в ответ, но пусть это скажет кто-нибудь из вождей, которые поносили, топтали и убивали в нас любовь к Родине и русскому народу. Чьим именем это все проделывалось. Вы же лично, как генерал русской службы, Вы своих офицеров не оскорбляли. Мой муж тоже один из “бывших” – томится несчастный в тюрьме, и вот теперь я стою в недоумении: что же будет с ними? Вернут ли им право стоять за “матушку Россию”, или это право может быть предоставлено только свободным?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});