с Чжэном, но мне, если уж на то пошло, он не друг и даже не приятель…
– Тем более, – сказал я. – Не тот случай, чтобы комплексовать.
Мы продолжили наш путь к скалам, я время от времени оглядывался, потому что ощущал тревогу всей своей спиной, если так можно выразиться. И ведь не обмануло меня предчувствие! Раз я обернулся и увидел, как со стороны дымящейся деревни к нам приближается какой-то пылящий по степи предмет. Сердце у меня екнуло. Это ведь тот самый «паджеро» Чжэна!
– Вашу мать! – выругался Мороз, который тоже увидел машину.
– Бежим! – крикнул я и дал ходу, уверенный, что Геннадий тоже перейдет на бег. Что касается Мороза, то он припустил вперед еще раньше, чем я это произнес. Зато странный археолог только заморгал, поглядев сначала в сторону погони (а я не сомневался, что это погоня), а потом на меня. Шагу он, правда, прибавил, но уж как-то не очень охотно. Видимо, он все еще переживал, что не попрощался с барином-китайцем, и не ждал от преследователей большой гадости. В отличие от меня. А весь мой накопленный жизненный опыт говорил за то, что если к тебе на большой скорости приближаются малознакомые или неизвестные личности, то ты их чаще всего интересуешь либо как источник ценностей – денег или информации, либо как объект мести или удовлетворения амбиций. В общем, драпать надо, если к тебе бегут. Захотят пообщаться – в наши дни можно просто позвонить… Кстати, а что, если они дозвонились до друзей Ратаева, и те им сказали: «держите Милославского», то есть, меня?.. Впрочем, наш однорукий евангелист, похоже, на самом деле относится к друзьям Ратаева. По крайней мере, не к врагам. К врагам бы Геннадий вряд ли пошел добровольно… Хотя мог бы и пошустрее шевелить поршнями!
Что касается Мороза, то он убежал далеко вперед, поскольку хорошо понимал, что с ним теперь церемониться не будут – может, даже и убьют.
Я на полсекунды остановился, схватил Геннадия за руку и потащил за собой. Археолог не сопротивлялся, но и не изъявлял особого желания быстро бежать. Возможно, он предполагал, что нам все равно не уйти от внедорожника… И, боюсь, он был абсолютно прав.
И в этот момент от близких уже скал отделился другой автомобиль. Моя «тойота»! Микроавтобус, пыля ничуть не хуже джипа, мчался навстречу нам. По-прежнему держа Гену за руку, я ускорил бег. Теперь встреча с преследователями уже не казалась мне неизбежной.
Водитель «паджеро», по всей видимости, решил в свою очередь, что его шансы на встречу с нами падают с невероятной быстротой, и добавил газу по-настоящему. Я уже слышал рычание мощного двигателя, но его быстро перекрыл шум мотора «хайса». В машине, как мне казалось, находился всего один человек – и это была Татьяна, держащая руль!
Через несколько секунд приблизившийся автобус совершил крутой поворот фордевинд, подставив нам левый борт с уже сдвинутой пассажирской дверью. Да, внутри больше никого не было… Один за другим Мороз, я и Гена запрыгнули в салон, я захлопнул дверь, и Татьяна без лишних слов рванула по кочкам и камням к дороге. «Только бы выдержали колеса!» – мелькнула мысль.
Колеса выдержали. Через минуту мы вырулили на грунтовую дорогу, и Таня повернула влево, к проходу между скал. «Мицубиси», как и следовало ожидать, не отставал. Более того, расстояние между нами слегка уменьшилось.
– Дай я сяду за руль! – крикнул я. – Ты не убежишь от них!
– Убегу! – крикнула упрямица. – Потом, ты не знаешь, где нам подобрать Аркадия. Не закрывай дверь.
– А почему он не с тобой?
– Он почувствовал себя плохо, чтобы ехать по бездорожью, и согласился собрать вещи и выйти к дороге…
И это было в стиле Аркадия… Я все-таки настоял на том, что пересяду на место водителя, когда наш спутник окажется в машине, и Таня, на мое счастье, поняла, что сейчас не тот случай, когда надо тупо стоять на своем… Тощая длинная фигура в черном уже появилась впереди. Монин сильно сутулился под тяжестью рюкзака, лицо его было замотано платком от пыли. Таня не менее лихо, чем минуту назад рядом с нами, притормозила возле Монина, я схватил его за левую руку и втащил в машину. Сам выпрыгнул наружу, подскочил к водительской двери и забрался на сиденье. Татьяна как раз переползала на место пассажира. Мы потеряли не более пяти секунд. Я рванул с места, вспоминая, что машина уже давно нуждается в серьезном уходе. А может, уже и ремонте.
…Позже я думал, правильно ли мы делали, стараясь убежать от преследователей. Даже когда Геннадий сказал «неизвестно, что было бы лучше», я не перестал размышлять об этом.
Поскольку я находился за рулем, то не видел всех нюансов сцены, разыгравшейся в салоне. Многое увидела Таня. И она была просто в шоке. Пока я как мог быстро вращал рулем, стараясь проскочить узкий извилистый проход среди скал, Геннадий помахал рукой своей родственнице и принялся разглядывать «евангелиста», которого должен был знать даже лучше, нежели Татьяну. Лицо его вытянулось от изумления. Он явно не мог понять, что за человек сидел рядом с ним в машине. Ратаев переводил взгляд с пластмассового протеза на лицо человека в шляпе, частично прикрытое платком и, кажется, начинал понимать: что-то пошло не так.
– Ты кто? – спросил он.
Поскольку вразумительного ответа не было, Ратаев качнулся к спинке моего сиденья:
– Ты куда меня привел? Кто этот человек? – закричал он, будучи в состоянии, близком к ужасу.
Я пока что ничего не понимал. Мне-то казалось, что все идет как надо, и что я устраиваю встречу Гены и Аркадия по их обоюдному удовольствию… На секунду я вообразил, что у археолога случился некий бзик. Мне было совсем не до его душевных терзаний, я напряженно следил за петляющей и ныряющей дорогой, а также в любой момент ожидал того, что меня вот-вот догонит внедорожник с неведомыми мне преследователями. Хотя гражданин Дюгонь и гражданин Чжэн вполне могли находиться среди членов экипажа «паджеро».
Мороз тоже ничего не понимал. Но ему, наверное, было плевать на взаимоотношения между Ратаевым и Мониным. Он больше беспокоился о том, чтобы удрать как можно дальше. «Гони, гони, дорогой!» – громко шептал бывший бизнесмен и убийца.
Геннадий, поняв, что мне не до него, кажется, прикинул возможность открыть дверь и выскочить на ходу из машины (что было весьма опрометчиво, принимая во внимание острые камни и скалы по обочинам). Однорукий человек быстро пресек эти поползновения. Уцелевшей рукой он схватил Ратаева за