грудки и буквально впечатал его в одно из сидений. Геннадий, изловчившись, сорвал с лица «евангелиста» платок и заорал, окончательно убедившись в том, что его обвели вокруг пальца:
– Ты не Аркадий!!!
Для «евангелиста» это было не открытие. Он еще раз действием показал Геннадию, что надо сидеть спокойно, но археолог не унимался. Ратаев изо всех сил пнул своего соперника в голень, а когда тот, охнув, свалился на пол машины, вновь подскочил к двери и начал ее отодвигать. Лже-Аркадий вскочил и ударил Геннадия наотмашь протезом. Геннадий, который был вовсе не таким уж тюфяком, врезал «евангелисту» сначала с левой, потом с правой и, принимая во внимание свое физическое преимущество, кажется, вознамерился быстро справиться с тощим калекой.
И тут произошло дикое и странное. Я этот момент пропустил, но Татьяна сказала, что такое зрелище она будет помнить всю жизнь. «Евангелист» поднял протез перед собой, левой рукой высоко закатал правый рукав и начал делать быстрые вращательные движения. Протез раскрылся пополам, словно бы раскололся вертикально. В какой-то момент Таня ожидала увидеть что-нибудь вроде клешни Терминатора, с проводами и плунжерами внутри, но все оказалось куда проще, хотя тоже достаточно шокирующе. Протез вовсе не был таковым – правая рука «евангелиста» пряталась в пластиковом футляре, который плотно облегал совершенно целую и здоровую конечность, выглядевшую абсолютно по-человечески. В этот момент Геннадий понял окончательно, что попался на жесточайший развод. Вдобавок наш загадочный спутник нанес ему весьма ощутимую затрещину, снова усадил в одно из кресел и живо прикрутил археолога к нему капроновым тросом, который очень удачно оказался в салоне автомобиля и уж наверняка неслучайно.
Я между тем продолжал гнать машину – а что мне еще оставалось делать? Как бы ни звали нашего долговязого демона, я хорошо знал, что нас догоняют создания не менее опасные, нежели этот лже-евангелист, пусть даже и со всеми конечностями в наличии.
– Что происходит, объясните мне кто-нибудь?! – жалобно воскликнула Таня.
– Сукины дети! – зарычал Геннадий. – Таня, ну ты-то какого черта с ними заодно?
Я сделал особенно крутой поворот, Ратаев, наверное, прикусил язык. Татьяна молчала – а сказать ей, видимо, было нечего. Она действительно находилась почти что в шоке.
В зеркале заднего вида по-прежнему хорошо был виден догоняющий меня «паджеро». Несмотря на то, что я выжимал из «хайса» всех лошадей, не слишком уж мощному микроавтобусу, да с пятью людьми на борту, да с каким-никаким, а грузом, вряд ли удалось бы уйти от погони… Мрачный человек в черном тоже то и дело поглядывал назад, и он тоже не ожидал ничего хорошего от момента, когда джип нас настигнет. Да и Мороз заметно нервничал.
Нас жестко подкинуло на кочке. Лже-калека ударился головой о потолок автомобиля и выругался. Расстояние между нашими машинами неуклонно сокращалось. Джип, скачущий в клубах пыли, поднятой автобусом, находился уже метрах в семидесяти от заднего борта моей машины. Дорога вела к вершине небольшого перевала, и двигатель натужно выл на подъеме. Джипу было легче. Сколько бы в нем ни сидело человек, а с нагрузкой на мотор «хайса» все равно не сравнить.
Долговязый вновь выругался – он снова проверил свой мобильник и опять убедился, что связи тут нет. Мой сотовый теребила Татьяна, но он, похоже, отказал напрочь. Из всех портативных средств коммуникации работал только прикрепленный к лобовику навигатор, и указывал он лишь на то, что мы движемся по бездорожью, до ближайшей трассы – километров тридцать, а до населенного пункта – еще три раза по столько же. Хотя это враки – до китайской деревни отсюда уже было километров десять… Но толку-то от этой информации!
«Хайс» тем временем добрался до вершины перевала и побежал резвее. Я включил четвертую, довел скорость до семидесяти и воткнул пятую. Дорога, петляющая между зелеными холмами и торчащими в разных местах скалами
стала постепенно уходить под уклон, но качество грунтового покрытия по-прежнему оставляло желать много лучшего. Прыгая козлом, машина неслась все быстрее – стрелка спидометра перешла цифру «100». «Паджеро» не отставал. Если для меня подобная гонка была экстримом на грани возможного, то для водителя джипа – лишь легкой щекоткой ганглиев.
– Почему они не стреляют? – вдруг спросил долговязый.
Я промолчал. Если в конце уклона будет слишком крутой поворот, или глубокая колдобина, стрелять будет вообще ни к чему. Преследователи это наверняка прикидывали… Но мне не хотелось и думать о таком варианте. Я рассчитывал на другой исход, и только поэтому продолжал гнать вперед. Но еще и потому, наверное, что резонно предполагал, ведь если я остановлю машину и добровольно сдамся, после всего мне вряд ли дадут уйти просто так. И Татьяне достанется опять более чем жестко. Да, черт возьми, мне было очень не по себе. Так что, наверное, я не останавливался еще и потому, что просто тупо тянул время…
Впереди вдруг показался едущий в нашу сторону автомобиль… Разъехаться на этой дороге было весьма сложно, и я стал напряженно вглядываться, намереваясь проскочить рядом с встречной машиной. Это был неуклюжий, но проходимый и крепкий УАЗ темно-синего цвета, в просторечии именуемый «буханкой». Его водитель, кажется, сообразил, что дорогу должен уступить именно он, сошел с трассы и дал мне проехать… По всем законам логики, он должен был пропустить и «паджеро», но, как я убедился чуть позже, глядя по зеркалам, шофер УАЗа вдруг резко вывернул на дорогу, повернул правым бортом к приближающемуся «мицубиси» и остановился, перегородив путь… Не знаю, кто был нашим ангелом-хранителем, но «буханку» принесло нам на выручку как нельзя вовремя.
Полагая, что в разборки на дороге, которые должны неизбежно начаться спустя считанные секунды, мне уж точно вмешиваться нет необходимости, я позволил себе немного расслабиться… Мои пассажиры молчали. Таня и Геннадий плохо понимали, что происходит, а двурукий двурушник-«евангелист» не имел ни малейшего желания ничего никому объяснять. В такой обстановке прошло минут десять или чуть больше, когда дорога стала улучшаться и появились признаки близкой трассы в виде компактных кучек мусора по обочинам. В этот момент заднее правое колесо не выдержало издержек местной грунтовки и испустило дух. На наше счастье, я двигался уже не слишком быстро, чтобы «хайс», чего доброго, перевернулся на каком-нибудь каменистом вираже. Сбросив газ, я осторожно съехал на обочину, надеясь, что она окажется достаточно плотной и плоской, чтобы без проблем поднять машину домкратом.
– Лошадь ногу подвернула, – сообщил я попутчикам. – Всех прошу покинуть дилижанс. Можно курить, но внимательно следите, чтоб не появились индейцы.
Идиотские слова, но в те минуты думать я уже просто