— Мое место?
Когда заиграл «Spastik» Plastikman, Лорен повел ее назад, пока она не оказалась прижатой спиной к груди Хьюстона, а Лорен прижался к ней спереди. Он скосил на меня взгляд, когда я заколебался на тот краткий миг, который понадобился мне, чтобы подумать, следует ли мне вести себя с ней осторожно.
Он все еще не верил, что я не сбегу.
Мой развод был завершен, а он все еще боялся потерять меня.
Почему, черт возьми, это заставило меня чувствовать себя виноватым?
Я думал, что был влюблен в Эмили, когда женился на ней, и я все еще верил в это, когда Лорен взял на себя смелость разрушить мой брак, чтобы доказать свою правоту. От его дерзости во мне закипал гнев. Я был не единственным, кто причинял боль своим друзьям, но ему нравилось притворяться.
Я почувствовал, как во мне растет безрассудство и потребность облажаться.
Мой взгляд упал на Брэкстон, когда я подошел, чтобы преградить ей единственный выход.
Возможно, то, что я действительно чувствовал, было желанием взять то, что я хотел, и наплевать на последствия. Забудьте о терпении и ожидании, когда же Брэкстон простит меня. Я могу разобраться с этим по ходу дела.
— Еще вопросы есть? — спросил Лорен, как только круг замкнулся, и мы все уставились на нее сверху вниз, зажатую между нами.
Брэкстон была меньше ростом, но ее нахальство рисовало иную картину. Она изображала женщину, которой суждено заставлять мужчин выпрямляться всякий раз, когда она входит в комнату.
У меня поджались пальцы на ногах от предвкушения того, как наша бунтарка даст отпор после того, как мы напомним ей, кто здесь главный. Она потребовала бы уважения, а потом не оставила бы нам другого выбора, кроме как дать ей все, о чем она просит, и даже больше.
Я правда с нетерпением ждал последнего.
— Да. Какая часть из «между нами все кончено» была неясна? — она нахмурилась, как будто была искренне сбита с толку. — Я волнуюсь, что вы, похоже, этого не понимаете.
— Ту часть, где ты согласилась закончить тур, чтобы спасти наши задницы? Ту часть, где ты пришла, хотя и знала, что произойдет? Ты пришла, потому что надеялась, что мы сможем убедить тебя принять нас обратно. Мы сделаем это, детка. Просто дай нам время.
— Ты на милю отклоняешься от истины, — сухо ответила она.
Руки Лорена скользнули под ее короткое платье, когда он уставился на нее как ни в чем не бывало:
— К чему такое отношение? — его руки двигались вверх и вниз, когда он ласкал тыльную сторону ее бедер.
— Потому что вы солгали мне?
Ее пристальный взгляд скользнул по мне, и мой желудок резко скрутило. Чувство вины было причиной, по которой я заставлял себя быть зрителем того, что происходило, о чем Брэкстон до сих пор не догадывался.
— Не. Ты сама сказала, что простила нас. Ты расстроена, потому что нам потребуется слишком много времени, чтобы вернуть твое доверие, — он нежно поцеловал ее, когда у нее был такой вид, словно она вот-вот ударит его. — Это правда, — прошептал он, снова целуя ее. — Ты знаешь, что это так.
Руки Лорена переместились к ее заднице, в то же время Хьюстон переместил свою хватку на ее руки. Так же плавно, как если бы он поправлял галстук, Лорен сорвал с Брэкстон трусики, заставив ее ахнуть. Он незаметно передал их мне, и я засунул их в карман на потом.
— Что вы…
— Ты трогала себя? — Хьюстон прервал ее. Она покачала головой и тут же закатила глаза, злясь на себя за то, что ответила. — Хорошая девочка. Сегодня вечером мы позаботимся о твоей киске. Завтра посмотрим, что делать с твоим сердцем.
— Разве не должно быть наоборот? — с горечью пробормотала она.
Губы Лорена изогнулись в улыбке:
— Одна из них не такая упрямая, как другое, но будь уверена, олененок, они оба будут нашими.
— Кто-нибудь увидит, — взмолилась она в последней попытке прийти в себя. Однако было уже слишком поздно. Она уже сдалась.
— Что увидит? — он притворился, что ничего не знает, даже расстегивая ремень.
— Как ты трахаешь меня.
Хьюстон поднял ногу сзади, открывая ее для Лорена, который теперь освобождал свой член.
— Пусть увидят, — прошептал Лорен, поглаживая себя. — Позволь этому случиться так, как мы знаем, что ты это сделаешь, и мы сможем закончить до возвращения твоих подруг, — он приблизил себя к ее входу, и она застонала от удовольствия, когда он начал толкаться внутрь. Я жадно наблюдал за каждым дюймом, которым он наполнял ее. — Мы можем стать твоим маленьким грязным секретом, — пообещал он, войдя по самые яйца и начав двигать бедрами. — Тебе бы этого хотелось?
Все, что она смогла выдавить — это несколько прерывистых звуков.
Находясь так близко, я мог слышать сквозь музыку, какой влажной была Брэкстон, когда Лорен двигался внутри нее. Не было никакой прелюдии, никакой подготовки к этому моменту. За месяц, прошедший с тех пор, как она была у нас в последний раз, внутри всех нас только нарастала эта потребность.
Застонав, Лорен ускорил движения.
— Не обольщайся, — сказал Хьюстон Брэкстон, когда Лорен тупо трахал ее, прижавшись к ней. Он держал ее неподвижно, чтобы доставить удовольствие нашему лучшему другу, и Брэкстон наслаждалась каждой секундой этого. — Мы не остановимся, мы не уйдем, и мы никогда не сдадимся. Ты «Связанная». Это никогда не может быть нарушено.
— Хьюстон.
Звук его имени на ее губах и стон Лорена, когда она обхватила его, казалось, сломили самообладание Хьюстона.
— Черт, — сказал он Лорену, отпуская шею Брэкстон и просовывая руку между ними, чтобы расстегнуть джинсы. — Ускорься. Я не могу ждать.
Упершись предплечьем в стену рядом с головой Хьюстона, Лорен ускорил свои толчки, без малейших угрызений совести входя в Брэкстон создавая громкие хлопающие звуки кожи об кожу, когда она вскрикивала, даже не думая о том, чтобы понизить голос.
«Basiel» Amelie Lens заглушала их, но мы трое могли слышать громко и отчетливо вместе с небольшой группой, окружившей ди-джея за стойкой всего в пятидесяти футах от нас.
Они не могли видеть, но слышали остатки ее криков. Несмотря на то, что для них это была просто очередная ночь, и никто не потрудился посмотреть в нашу сторону, я убедился, что мое тело заслоняет Брэкстон и то, что мы замышляли, пока я наблюдал.
Мой член был твердым, как кирпич, в то время как мой взгляд не мог решить, на чем остановиться. Я наблюдал, как подпрыгивают сиськи Брэкстон под глубоким вырезом ее платья, поскольку она снова была без лифчика. Наблюдал, как напрягаются мышцы голой задницы Лорена, когда он входил в нее. Даже наблюдал и слушал, как Хьюстон шептал ей на ухо грязные угрозы. Я знал, что он реализует каждое из них, как только Лорен закончит.
— Сейчас, Ло.
Сделав еще три сильных толчка и кряхтя, когда он кончил, Лорен без возражений подчинился Хьюстону. Он оставался внутри нее еще несколько секунд, целуя ее в губы и шепча в промежутках, как сильно он ее любит, прежде чем отстраниться.
Брэкстон никак не отреагировала, поскольку знала, что она этого не сделает.
Я видел разочарование в глазах Лорена, когда он приводил в порядок свою одежду, но он ничего не сказал.
Хьюстон уже повернул Брэкстон и завладел ее вниманием. Он снял с нее кожаную куртку, позволив ей упасть на пол. Следующими были тонкие бретельки ее платья. Хьюстон стянул их с плеч и позволил платью тоже упасть, полностью обнажив ее, как будто мы не были в центре гребаного клуба.
— Хьюстон, — выругался я, не в силах скрыть своего опасения.
Не зашли ли мы слишком далеко?
Игнорируя меня, Хьюстон сжал груди Брэкстон обеими ладонями, и вместе они, целуясь, отодвинулись глубже в тень, пока полностью не скрылись.
Даже я не мог видеть, что они делают.
Однако я понял тот момент, когда он начал трахать ее.
Пока Лорен небрежно прислонился к стене, я впитывал каждый из бессвязных криков Брэкстон и резких стонов Хьюстона, когда он трахал ее так, словно это был их последний раз. Он жестко имел ее, и она взяла все, что он давал.