едят людей?
– Со мной было бы всё в порядке, – заверил фламандский псих. – И это не объясняет, почему вы оказались в воде, сеньора. И… целовался с ними?
Тут он вдруг задохнулся и покраснел – здесь, в свете маяка и звёзд, это было вполне заметно.
– Не может быть… Сеньора…
– По-моему, ты совсем ненормальный. Хуже Фелипе. Он хотя бы понимает, какая из авантюр может закончиться смертью.
Она снова закашлялась и резко, рывком, села. Голова тут же закружилась, в висках застучало активнее. Посидеть, надо посидеть, и только потом вставать… Она закуталась в плед насколько могла.
– Я жду вас дома, – тихо сказала Анна. – Надо предупредить отца. Вам обоим нужен врач. А ещё я попробую объяснить всё тете Августе раньше, чем она увидит тебя в таком виде, Ксандер.
Исабель не заметила, когда Анна ушла – она была слишком занята, пытаясь согреться, и чувство времени и пространства как-то поплыло, – и тут перед ней оказался уже Ксандер.
– Надо идти домой, сеньора, – он старательно не смотрел ей в глаза. – Идти можете? Позвольте вам помочь.
Исабель подняла голову от коленок, в которые уткнулась лбом в попытке остановить кружение окрестного мира, и вздохнула:
– Принц, я прошу тебя больше не купаться с русалками. Я же говорила, что не позволю убить тебя. Как твой сюзерен, я лучше сделаю это сама, когда ты меня окончательно разозлишь.
– Я могу вас понести, сеньора.
– Думаю, это будет слишком, – сказала она. – Хватит на сегодня романтики и драмы. У меня обожжены руки, а не ноги.
Встать, впрочем, оказалось не так-то просто, тем более сохраняя достоинство: сначала она встала на колени, а потом поднялась как могла осторожно, но помогло это слабо: голова закружилась снова, и она чуть не упала. Но худо-бедно поймав равновесие, она побрела в сторону дома, чувствуя, как рядом, на расстоянии вытянутой руки, идёт готовый подхватить её Ксандер.
В доме горел свет, а на пороге стояли отец Ксандера, Герт и Анна. Герт первый шагнул навстречу Исабель, и вот он разрешения спрашивать не стал – подхватил её на руки, не обращая внимания на слабые протесты.
– Хорошо, что живые, – вздохнул Йонатан. – Мама извелась вся. Завтра она тебе устроит. – Фламандец улыбнулся и кинул сыну сухую рубашку. – Иди наверх, переодевайся и к дяде, потом поговорим.
Герт уже нес Исабель внутрь – кожи коснулось наконец-то тепло – а потом вверх по лестнице, и наконец опустил на кровать, склоняясь, чтобы осторожно отвести волосы от её шеи.
– Что болит? – спросил он. – Укусы есть? И что случилось с шеей? Это не русалочьи следы.
– Я принесла сухое удобное платье, сеньора, – подала голос Анна, тоже оказавшаяся в комнате, хотя когда и как – Исабель не отследила. – Ваше порвано.
Исабель посмотрела на себя: юбка разодрана в клочья, рукава сожжены… ничего не сказать. Видел бы её сейчас дед – выпорол бы за неподобающий для представительницы древней благородной фамилии вид. Собственноручно.
Что бы он сделал, если бы узнал, что она полезла в воду за скользкими тварями от самонадеянности – а теперь, когда боевой восторг её оставил, внутренний голос с отвратительной правдивостью именно так это и назвал – она думать не хотела. Ей и перед собой было достаточно стыдно. Вообразила себя непобедимой воительницей, как же!
– На Ксандере много новых ожогов? – тихо спросил Герт ван Страатен.
– Запястья и немного щека, если я всё правильно помню…
– Спасибо, – Герт обернулся от стола и серьёзно посмотрел на неё. – Спасибо вам большое, сеньора.
Анна снова вошла, на этот раз неся дымящуюся глиняную кружку.
– Вам бы в сухое, – мягко сказала она. – И выпейте вот это, согреет и успокоит.
– Мне кажется, я спокойна до крайности, – фыркнула Исабель, хотя одна рука её поневоле потянулись к излучающей тепло кружке, а вторая – к шее, осторожно щупая. – У принца, оказывается, сильные пальцы.
– И всё-таки выпейте, сеньора, – твёрдо сказал Герт. – Так это Ксандер так с вашей шеей постарался? Я пойду надеру ему уши, а вы переоденьтесь пока в сухое и выпейте. Станет гораздо лучше, вот увидите.
– Давайте помогу, – Анна подошла поближе. – Ох, ну и синяки… – Но смотрела она вовсе не на шею, а в глаза Исабель. – Почему вы полезли за ним в воду? Это было опасно.
«Меня напугали русалки, а когда чего-то боишься, надо смотреть страху в глаза. Поэтому я очертя голову полезла в воду». Нет. Пожалуй, этого говорить не стоило.
С другой стороны, напугали её не только русалки, и вот это, наверное…
– Потому что он мой вассал, и тут сошел с ума. Может, вам это и привычно, а я иначе на это смотрю. И я дала слово следить за его безопасностью.
– Вот как? – голос фламандки был тихий и почти бесстрастный. – Очень необычно рисковать жизнью ради того, кого вы ни во что не ставите, правда?
«Иногда лучше слушать, чем говорить, и всегда лучше подумать до того, как говорить», – сказал её внутренний голос интонацией Одили, и Белла несколько секунд пособиралась с мыслями и словами.
– Ну… вообще-то, он полезный. – Помолчала. – И… умный. Когда не лезет целоваться к русалкам. – Ещё помолчала и решилась: – И я обещала герцогу и Фелипе, что буду за ним присматривать. Только он очень упрямый, и всё время меня раздражает. И дядю Франко тоже.
– Упрямый? Пожалуй, сеньора, – прохладные руки Анны осторожно снимали с Исабель обрывки платья. – Он один из последних принцев великой династии. А кровь – не водица.
– Зачем вы мне это говорите?
– Хочу, чтобы вы поняли его, сеньора, – Анна подала ей полотенце. – И спасибо вам, что заботитесь о нём. Это неожиданно. Я думала, в вашей семье только сеньор Фелипе может быть… таким.
В полотенце тоже очень хотелось закутаться – оно было мягкое и толстое – но выдано было не для того, и Белла, вздохнув, стала использовать его по назначению.
– Мне не нужно его понимать, Анна, – сказала она мрачно. – Я – не Фелипе, и не хочу такой быть. Я не хочу привязываться к вассалу, чтобы потом бросаться в передряги.
– Я не предлагаю вам впадать в крайности, сеньора, – на этот раз Анна опустила глаза, вздохнула и провела по лицу рукой. – Как он там? Сеньор Фелипе, я имею в виду.
Голос у неё был спокойный, хоть и немного усталый, и Исабель снова почувствовала глухое раздражение.
– В последний раз он чуть не лишился ноги, так что теперь хромает. Но продолжает бегать со своими соратничками. Правда, теперь уже не так быстро, как раньше. – С минуту она