форм, то еще менее выработалась здесь определенная и постоянная форма высшего правительственного совета. Поэтому в летописях мы находим более намеки на его существование, чем ясные, положительные указания. Скорее, такие указания встречаются в иноземных источниках, именно в грамотах Ганзейских городов, которым нередко приходилось иметь дело с названным учреждением по своим торговым делам и привилегиям. Судя по новгородским летописям, этот совет или собственное его ядро, кроме состоящих на должности высших сановников, т. е. степенного посадника, степенного тысяцкого и кончанских старост, составляли так называемые старые посадники и старые тысяцкие, число которых, при известной частой смене сановников, могло простираться до нескольких десятков человек. А если взять в расчет указания ганзейских грамот, то в состав совета, по-видимому, входили главы всех боярских фамилий; в одном случае число членов совета или думы определено (скорее преувеличено) в 300 человек. Те же указания называют их «золотыми поясами»; такие украшенные или шитые золотом кушаки, вероятно, составляли отличительную внешнюю черту знатного и богатого сословия. Следовательно, этот совет в сущности был не что иное, как боярская дума, встречающаяся во всех древних Русских княжениях. Сначала и собиралась она на Городище, т. е. подле князя; а когда сами князья перестали там жить и посылали туда своих наместников, приблизительно с XIV века, то и боярская дума стала собираться на владычном дворе, который в это время сделался важнейшим сосредоточением правительственной деятельности в Вел. Новгороде. Каково бы ни было взаимное соперничество бояр в некоторых отношениях, все-таки они имели многие общие сословные интересы, которые заставляли их нередко сплачиваться и дружно отстаивать свое значение и свои привилегии против народной толпы. Поэтому боярская дума не только ограничивала власть высших сановников, но и оказывала несомненное влияние на народное вече, и в тех случаях, когда действовала дружно, склоняла его решения согласно со своими видами. Как народное вече препятствовало развитию самого народного веча; она не давала утвердиться охлократии или полному господству толпы, хотя из этой толпы часто выдвигались люди, отличавшиеся своим «кричанием на вече», или так называемые «худые мужики вечники».
Что касается до областного подразделения Новгородской земли, то в эпоху Татарскую она усвоила себе деление на «пятины», т. е. на пять частей, каковы: Водская или область чудского народца Води, простиравшаяся от Новгорода к Финскому заливу, Ладожскому озеру и далее на север от последнего; Обонежская, длинной полосой тянувшаяся от Ильменя через Онежское озеро к самому Белому морю; Бежецкая, занимавшая юго-восточную часть Новгородской земли; Деревская — между реками Метой и Ловатью; Шелонская — между Ловатью и Лугой. Вне этих пятин лежало Заволочье или Двинская земля. Деление Новгородской земли на пятины находилось в связи с известным делением самого Новгорода на пять концов: каждая пятина в правительственном отношении была подчинена начальству соответственного ей конца. Пятины в свою очередь подразделялись на волости и погосты{74}.
Псковская община естественно устроилась по образцу Великого Новгорода, как бывший его пригород. Но уже великая разница в объеме и географическом положении их земель должна была во многом отразиться на их внешней истории и внутреннем складе.
Когда Псковская область выделилась из общего состава Новгородских владений, то обнимала только юго-западную их окраину. Она представляла довольно узкую полосу вдоль по течению реки Великой с ее притоками и по восточному прибрежью озер Псковского и Чудского. В длину эта полоса простиралась верст на 300, а в ширину только местами доходила до сотни верст. Меж тем как Новгородские пределы терялись в неизмеримых пустынных пространствах севера и востока, откуда не угрожала им никакая внешняя опасность. Псковская область, напротив, была со всех сторон стеснена более или менее неприязненными соседями и не имела возможности расширять свою территорию ни в какую сторону. По своему положению будучи предназначена служить передовым оплотом всей Русской земли против Ливонских Немцев и Литвы, Псковская община по необходимости должна прилагать особую заботу о сооружении военных укреплений. Поэтому пригороды ее не были такими же промышленными и торговыми пунктами, как Новгородские пригороды вообще; это был ряд небольших, но хорошо укрепленных городов. Они располагались главным образом по реке Великой, каковы: Опочка, на верхнем ее течении, отстоявшая на 120 верст от главного города; потом вниз по течению Воронач, Остров, Котельно и Володимирец; последний при самом впадении Великой в Псковское озеро. Вблизи Великой по ее притокам стояли Врев и Кошкин городок по правую сторону, Вышгородок и Велье по левую. В северном углу Псковских владений на прибрежье Чудского озера лежал Гдов. Все это были города, более или менее построенные самими Псковичами для обороны своей земли. Но в числе пригородов находился также Изборск, который был древнее самого Пскова. Расположенный на высокой горе, верстах в 30 на юго-запад от Пскова, почти на самой Ливонской границе, Изборск был укреплен плитяными стенами и много раз с успехом выдерживал осаду Немцев.
Но главную военную опору Псковской земли составлял сам город Псков; по своему положению на высоком берегу Великой, в углу, образуемом впадением в нее Псковы, и в особенности по своим массивным каменным стенам, он в те времена представлял едва ли не наилучший укрепленный город в целой Руси. Вершину помянутого угла занимал Кром или Детинец, огороженный тремя стенами; из них та, которая шла от Псковы к Великой, называлась персями или передней; а на стрелке этого треугольника возвышался Кутный костер, т. е. угловая башня. Пространство между персями и параллельной с ней Довмонтовой стеной называлось Охобнем. А вне Крома и Охобня, опять между Пековой и Великой, помещался посад или собственно город Псков (называвшийся также Застенье), в свою очередь огороженный каменной стеной с кострами или башнями; впоследствии и часть города, лежавшая на другой стороне Псковы или так наз. Запсковье, также обнесена была каменной стеной. Подобно Новгороду, Псков разделялся на концы. В XV веке, когда он достиг наибольшего своего объема, в нем считалось шесть концов: Боловинский, Торговский, Городецкий, Опоченский, Остролавецкий и Богоявленский (Запсковье). Детинец или Кром, с его главной святыней, Троицким собором, так же как и Новгородский Кремль, составлял особую часть, т. е. не входил в состав концов. Как в Новгороде княжий двор или Ярославов находился подле главного Торговища, так и во Пскове княжеский двор стоял неподалеку от Торга, в Торговском конце. Хотя здесь также был и загородный княжий двор, соответствовавший новгородскому Городищу, но князь Псковской обыкновенно жил в самом городе. Городской княжий двор во Пскове, с его большой или судебной избой, не сделался местом народных вечевых собраний, как Ярославов двор в Новгороде. Псковское вече происходило в Детинце,