поставить во главе местного псковского духовенства
архимандрита, который, помимо новгородского архиепископа, был непосредственно подчинен митрополиту или являлся собственно его наместником во Пскове. Но с падением Исидора отменено было нововведение, и псковское духовенство снова подчинено новгородскому владыке. Однако не скоро уладились вновь их мирные отношения. Особенно усилился разлад во время архиепископа Ионы, который был преемником Евфимия II. Как новгородский патриот и поборник самобытности, Иона был весьма чтим Новгородцами и даже прославлен ими за святого мужа. Но Псковичи, наоборот, порицали его за сребролюбие и мздоимство. Между прочим, он разрешал священнодействовать вдовым попам без пострижения в монашество, и выдавал им новые ставленные грамоты, взымая за них по рублю или полтора. Псковичи решили прямо обратиться к великому князю Московскому с просьбой об учреждении у них отдельного епископа, в 1464 г. Иван III сначала уклончиво ответил, что он подумает о том со «своим отцом Феодосием митрополитом всея Русии». Но вскоре последовал решительный отказ, единственно на том основании, что этого никогда прежде не было («не мочно быти во Пскове владыке, занеже искони не бывал, а не стол во Пскове»).
При первом взгляде на это дело, покажется не совсем понятным, почему Москва препятствовала основанию особой Псковской епархии и тем сама поддерживала связи Пскова с Новгородом; тогда как, по-видимому, в ее интересе было еще более разъединить, чтобы тем легче подчинить «обе и тот, и другой. Но, кроме действительного опасения нарушить церковную старину, к которой Москва относилась с большим уважением, тут могли участвовать и тонкие политические расчеты. Во-первых, одновременно со стремлением Пскова к церковному обособлению от Новгородского владыки шло стремление Новгорода к таковому же обособлению от Московского митрополита. Следовательно, противодействуя последнему, Московское правительство считало неудобным покровительствовать первому; чем могло бы возбудить еще большее ожесточение против себя в Новгороде и побудить его к более решительному сближению с Литвой (и пожалуй, с Киево-Литовским митрополитом); тогда как поддерживая архиепископа в этом деле, оно, наоборот, парализовало его усердие в политической борьбе Новгорода с Москвой. А во-вторых, частые распри Псковичей с Новгородским владыкой немало мешали взаимной дружбе и согласию этих вечевых общин; поэтому Москва не имела оснований опасаться тесного политического союза между ними. Вообще она находила более удобным для себя и менее рискованным оставить церковные отношения в прежнем виде вперед до полного подчинения себе и Новгорода, и Пскова. Кроме того, во время ходатайства Псковичей в Москве об отдельном епископе, Новгородцы со своей стороны хлопотали в противном смысле; они даже не хотели пропускать через свою землю псковских послов, отправлявшихся в Москву; а владыка Иона прислал митрополиту грамоту с жалобой на непокорство своей псковской паствы. Разумеется, эти хлопоты сопровождались и приличными дарами.
Неимение собственного епископа отразилось неустройствами в среде псковского духовенства и наложило вообще на Псковскую церковь особую печать сравнительно с другими русскими областями. Лишенное непосредственного епископского надзора, здесь духовенство усвоило себе некоторые мирские привычки и менее строгие нравы. Миряне со своей стороны оказывали ему менее уважения и все более и более стали вмешиваться в церковные дела, особенно захватывали в свои руки хозяйственную сторону, т. е. ведение церковным имуществом; сам владычний наместник был не только Псковитин, но и лицо гражданское, а не духовное. Вече Псковское также стало присваивать себе высшее решение разных церковных вопросов и старалось подвергать духовенство повинностям и налогам наравне с другими сословиями. Рядом с тем в Псковском обществе, мирском и духовном, развилось большое свободомыслие, чем где-либо на Руси; что и не замедлило еще в XIV веке сказаться знаменитой ересью Стригольников (о которой после). Духовенство со своей стороны, чтобы поставить некоторую преграду вмешательству мирских властей в церковные дела, пыталось несколько теснее сплотиться, т. е. образовать из себя лучше организованные общины или союзы, и обратилось к учреждению соборов. Для этого несколько церквей и монастырей соединялись в одну общину и примыкали к какому-либо значительному храму, который получал название соборного. Древнейший такой собор был Троицкий. Вскоре после Болотовского договора учрежден второй собор при церкви св. Софии; а потом в течение XV века один за другим возникли еще четыре собора (Никольский, Спасский, Похвалы пресв. Богородицы и Входоиерусалимский); итого шесть соборов, между которыми и было распределено все духовенство как белое, так и черное. Соборные храмы отличались от простых тем, что служба в них совершалась повседневно. Внутренняя организация этих соборных общин была подражанием все тем же мирским общинам, каковы концы, улицы и сотни; они имели своих выборных старост, которые заведовали их текущими делами, отстаивали их интересы перед мирскими властями, сносились за них с владычным наместником, наблюдали за исправным взносом владычных повинностей и т. д. Таким образом Псковская церковь все более и более получала демократический характер, и притом с оттенком пресвитерьянским.
Когда с одной стороны не удалась последняя попытка Псковичей добиться своего особого епископа, с помощью великого князя Московского Ивана III, и снова поднялись распри с Новгородским владыкой из-за пошлин и поборов, которыми он облагал духовенство, а с другой продолжались вмешательства мирских властей и притязания народного веча на подчинение себе церковных дел, — тогда духовенство Псковское сделало еще шаг вперед относительно своей организации в демократическом духе. Так как соборные общины были разрознены между собой, то оно решило поставить их во взаимную тесную связь выбором из своей среды двух представителей, которые должны были служить помощниками владычному наместнику, подобно тому как два степенные посадника считались помощниками великокняжеского наместника. В 1469 году священноиноки и священники всех пяти соборов (шестой тогда еще не был учрежден) явились и просили утвердить такое их решение, чтобы им жить согласно с Номоканоном и чтобы мир в церковные дела не вступался и не нарушал правил свв. Апостоли свв. Отец. Вече изъявило согласие; в этом смысле написана была грамота и положена в ларь св. Троицы (вечевой архив).
Эта попытка особого церковного устройства в пресвитерьянском духе однако потерпела полную неудачу. Осенью того же года один из двух священников, выбранных в церковные просители, по имени Андрей Коза, по каким-то неудовольствиям бежал в Новгород к владыке и сам же постарался вооружить его против нового постановления. Владыка Иона поспешил в Псков на свой подъезд, был встречен со всеми почестями и после соборования начал требовать, чтобы помянутую вечевую грамоту вынули из ларя и разодрали. На это требование Псковичи почтительно, но твердо отвечали отказом. Владыка уехал, и обратился с жалобой в Москву. На следующий год в Псков явились послы от великого князя и митрополита, которые объявили свою волю, чтобы все церковное управление по-прежнему оставалось за