— Ну и что? — нетерпеливо шикнул Рон.
— Ну и все! — вскипел Джордж. — За Паркинсон зашел этот белобрысый придурок, и она сразу сделала вид, что я для нее пустое место! Еще ни одна девчонка со мной себе такого не позволяла. Как я ее в жабу не превратил!
— Ты что, это все испортит! — указал Рон.
— Я знаю, но очень хотелось, — оскалился Джордж. — Ладно, ученики, пора нам двигать до дому. Ведите себя хорошо.
Близнецы вышли за ворота школы и аппарировали.
— Хорошо им — отделались сразу ото все домашних заданий. Вот бы и мне так, — проворчал Рон.
— Как?! Ты же хочешь стать аврором, — напомнил Гарри, испытывая, впрочем, сходное недовольство.
На трансфигурации он получил записку от Энтони Гольдштена. Там значился единственный, до крайности лаконичный и толковый вопрос: «Какие планы?». Члены Д.А. временами оглядывались на него, от этого Гарри острее чувствовал, что и сам жаждет решительных действий; запас самодовольства, подаренного успехами последней вылазки в дом Гаунтов, почти иссяк. После урока он решился заговорить об этом с друзьями, пользуясь суетой перемены и тем, что покидающие класс ученики не обращают на них внимания.
— Я планирую, куда еще нам стоит отправиться, — задумчиво произнес Гарри, отстраненно глядя, как Гермиона собирает вещи.
Рука Гермионы застыла с книгой на весу. При виде волнения, поступившего мгновенно на ее лице, Рон снисходительно фыркнул, а Гарри, не дожидаясь, пока она спросит, быстро и твердо произнес:
— Я давно хотел посетить могилы родителей.
— Я помню, — сказала Гермиона, возвращаясь к возне с сумкой. Она застегнула молнию и первая вышла из кабинета. Гарри и Рон, переглянувшись, последовали за ней. Втроем они прошли мимо компании слизеринцев. Судя по всему, те прервали свой разговор в тот самый момент, когда Гермиона показалась в коридоре, и проводили троицу напряженными взглядами. Малфой на мгновение наклонялся к Булстроуд, собираясь что-то сказать, но передумал. Так что Гарри даже не замедлил ход, понимая, что смысла все равно нет.
— По-моему, Гарри, эта затея просто опасна, — заговорила Гермиона после того, как они спустились на два пролета. — И не потому, что там может быть засада. Просто это место должно быть очень известным, и если кто-нибудь увидит нас там, когда мы должны быть в школе, и Фадж узнает об этом…
— Как ты не понимаешь, — с неожиданной для себя горечью оборвал ее Гарри, — ведь я там никогда не был!
Гермиона решилась ответить не сразу. Гарри заранее знал, что она хочет, но не решается сказать. Все-таки могилы родителей — тема деликатная, и заявить прямо, что стремиться туда глупо, не в манерах Гермионы.
Но и рисковать из сентиментальных соображений она не собиралась. К тому же, мимо то и дело проходили другие ученики.
— Знаешь, Гарри, а, может быть, поехать туда на каникулах? — осторожно предположила она, когда поблизости вроде бы не наблюдалось лишних ушей. — Я уверена, даже Фадж не отказал бы тебе, и сопровождение бы выделили.
— Я не хочу быть обязанным Министерству, — отрезал Гарри, чуть менее резко, пережидая, пока их опередят первокурсники.
— А Темный лорд тебя сейчас не беспокоит? — спросил Рон, и Гарри был почти уверен, что его это не так уж интересует; просто Рону хотелось предупредить ссору между ним и Гермионой.
— Нет, — с удивлением отметил он. — Знаете, он вряд ли отмечает Рождество. Но со мной как будто что-то случилось. Точно, знаете, как говорил Снейп, когда я ходил к нему на эти бесполезные уроки окклуменнции!
Гарри даже остановился, обернувшись к друзьям и стоя на пару ступенек ниже их. Рон с Гермионой опасливо переглянулись, когда он упомянул Снейпа. Однако Гарри пока не видел повода из-за этого психовать и продолжал:
— Дело в том, что он тогда все время требовал, чтоб я очистил свой разум. А я не мог. Зато теперь, ложась спать, я с радостью пользуюсь этой возможностью освободить мозг ото всего, что выучил за день. Нет, в самом деле, я варю зелье, планирую, и этого было достаточно. До сегодняшнего дня, — произнес он с намеренно возросшей твердостью и продолжил спускаться, подчеркивая, что все сказал, и решения своего не изменит.
— Гарри, нам нужно все обдумать, — догнал его не менее твердый голос Гермионы между вторым и первым этажами.
В вестибюле народу было больше, и все постепенно стекались в Большой зал. Гарри по привычке, механически отметил, что Малфою зачем-то нужно вести себя не так, как все: слизеринец только начал спуск в подземелья и даже не повернул головы в сторону гриффиндорцев.
— И все-таки я намерен поступить по-своему, — жестко произнес Гарри, переступая порог Большого зала. И вдруг чувство, что произошло нечто не совсем обычное, словно дернуло его назад. В следующую секунду он уже мчался обратно, к лестнице, ведущей вниз.
Уже на верхней ступеньке на него пахнуло сыростью и холодом подземелий. Но жар, ударивший в голову, от этого только усилился. Коридор не разветвлялся сразу, и Гарри бросился вперед по ровному, освещаемому вспыхивающими факелами тоннелю. Он бежал, и друзья бежали за ним, в ушах шумело от собственного тяжелого дыхания. Но не было не малейшего намека, что впереди кто-то есть.
— В чем дело? — прохрипел Рон, и лишь тогда Гарри сбавил скорость.
— Малфой! — прорычал он. — Он ведь только что пошел сюда и не мог так быстро уйти далеко, верно?!
Гарри остановился; дыхание его сбивалось, от холодного воздуха подземелий в груди появилась боль. Обернувшись, он увидел два облачка пара перед лицами Рона и Гермионы.
— А ведь он и спуститься раньше нас не мог! — вскинулся Рон. — Мы мимо них проходили!
Гарри с Гермионой устало переглянулись, и в глазах подруги Гарри не сразу разглядел, помимо потрясения, еще кое-что, что испытывал и сам. Она была уязвлена тем, что Рон оказался наблюдательнее ее, и сопоставил факты первым.
— Наверх! — потребовал Гарри и через силу первым двинулся обратно.
Подъем по лестнице после пробежки по подземельям, казалось, потребовал неимоверного напряжения сил. И все же в конце Гарри на мгновение почувствовал, что оно того стоило.
Слизеринцы не просто не встретились им по дороге. Они оставались на прежнем месте и, судя по напряженной серьезности их лиц, обсуждали нечто важное.
Возвращение троицы их явно удивило, а Гарри без околичностей направился прямо к Малфою.
— Отгадай, кого я только что видел спускающимся в подземелья?
Ни один мускул не дрогнул в невозмутимом, привыкшем к притворству лице слизеринца. Но в глазах Малфоя мелькнуло нечто, отчего Гарри сразу убедился: негодяй понял, о чем он ведет речь. И тут же выдал свою обычную нагловатую ухмылку, не забывая при том изображать недоумение.