годы, стоя рядом с Джиа и берясь за задачи, которые шли вразрез со всем, во что он верит… Да, это не могло быть легко.
Роман открывает двойные двери от пола до потолка, и я ахаю, увидев невероятный вход.
— О, Боже мой, — выдыхаю я, проходя в круглое фойе и осматривая его. Мраморная плитка украшена красивым рисунком, а потрясающие колонны обрамляют комнату и подчеркивают высокие потолки. Большая двойная лестница изгибается по краям фойе, ведущая на открытый балкон с потрясающими коваными перилами, который мне не терпится осмотреть, но пока я двигаюсь прямо вперед, медленно рассматривая каждую мельчайшую деталь и задаваясь вопросом, кому, черт возьми, ребятам пришлось угрожать, чтобы этот проект был закончен так быстро.
Мы идем прямо вперед, проходя под лестницей в официальную гостиную, где, я полагаю, наши гости будут ждать, когда мы осчастливим их своим присутствием. Пространство открытое и светлое, большие окна во всех возможных местах, такой разительный контраст с темнотой замка, что это разбивает мне сердце. Мальчики были заперты там, лишенные самых простых вещей, которые может предложить жизнь, например таких как солнечный свет. Но не здесь. В нашем доме у них будет все, в чем они никогда не подозревали, что нуждаются.
Колонны окружают комнату, и я следую за ними в прилегающие помещения, осматривая конференц-залы и проходя в один из многочисленных бальных залов, не в силах перестать представлять вечеринки, которые мы могли бы устраивать.
Грандиозная экскурсия занимает почти час, и к тому времени, как я все осмотрела и пустила слюни над нашим бассейном, мои бедра начинают гореть. Наш дом идеален, и он намного больше, чем я когда-либо могла себе представить несмотря на то, что я корпела над каждым дюймом чертежей и дизайна. Но становится поразительно ясно, что предложенные мне дизайнерские планы были не совсем теми, на которые они опирались. То, что здесь, передо мной, в миллион раз лучше, в миллион раз больше и в миллион раз совершеннее.
Они все скрыли от меня, но я действительно не удивлена.
Мы находимся в моем личном крыле — хотя я чувствую, что на самом деле оно не будет таким уж личным, как мы планировали, — и смотрим на территорию дома, а мягкий ветерок развевает мои волосы. Мы стоим на моем балконе, моя комната расположена прямо в центре, откуда открывается потрясающий вид как на переднюю, так и на заднюю часть дома.
— Пойдем, — говорит Маркус, его глаза сверкают от того большого секрета, который, я знаю, они скрывали от меня последние десять месяцев. — Мы хотим тебе кое-что показать.
Я хмурюсь, когда позволяю Маркусу взять меня за руку и провести через мое крыло, минуя мой личный домашний кинотеатр, до краев набитый креслами-мешками, подушками и одеялами, в которые можно уютно завернуться даже в самое жаркое лето. Я перебираю в голове чертежи, пытаясь понять, в какой комнате мы еще не побывали, но уверена, что уже все видела.
— Куда мы идем?
— Черт, ты не умеешь принимать сюрпризы, — бормочет Леви, и его глаза искрятся смехом. — Может, ты просто позволишь нам показать тебе, а не будешь пытаться догадаться?
Я закатываю глаза и сжимаю губы, позволяя Маркусу вести меня по главному коридору моего крыла. Он доходит до конца пустого коридора, и на мгновение я думаю, что он сошел с ума, пока он не прижимает руку к стене, и она сдвигается назад и открывается.
— Что это? — Я выдыхаю, и мои глаза вылезают из орбит.
Маркус оглядывается на меня, и его глаза мерцают от желания.
— Почему бы тебе не зайти и не посмотреть.
Вызов в его тоне заставляет меня пройти мимо него и войти в затемненную комнату. Здесь нет окон, и моим глазам требуется мгновение, чтобы привыкнуть. В центре комнаты стоит большая кровать, бар и небольшая зона отдыха, где кресел хватит только на нас четверых, не считая длинного узкого дивана в другом конце комнаты. Я нахмуриваю брови, гадая, что это, черт возьми, такое, но по мере того, как я вглядываюсь в мелкие детали, стратегически расставленные предметы мебели, каркас вокруг кровати, металлические крюки и жгуты, меня наконец-то осеняет.
— Твою мать, — выдыхаю я. — Что, во имя пятидесяти оттенков извращенного секса, это такое? Ты сделал нам комнату для секса?
Роман смеется, его широкая улыбка служит достаточным подтверждением.
— А ты ожидала чего-то меньшего? — Спрашивает он, прежде чем указать на некоторые детали в комнате. — Мы находимся прямо в центре особняка, у каждого из наших отдельных апартаментов есть выход в эту самую комнату. — Он обходит вокруг, указывая на все отдельные двери, в которых, без сомнения, есть потайные входы. — Мы хотели иметь место, где мы могли бы собираться вместе, вчетвером, и делать все, что нам, черт возьми, захочется. Не пойми меня неправильно, если мы случайно окажемся у бассейна и наступит подходящий момент, то так тому и быть. Я просто подумал, что с таким количеством людей, входящих и выходящих из нашего дома, охранников и членов семьи, а также с бегающим вокруг Себастьяном, нам нужно где-то укрыться, чтобы никто к нам не ворвался.
Я киваю, полностью понимая.
— Полагаю, у каждого из ваших входов тоже есть суперсекретные потайные двери?
Мальчишеские ухмылки расплываются на их лицах, и я закатываю глаза, когда Маркус делает шаг вперед.
— Здесь мы можем воплотить в жизнь наши самые темные желания, не то чтобы мы этого уже не делали, — говорит он, ведя меня по комнате и указывая на ремни над кроватью и толстые металлические крюки у изголовья. — Поскольку Себастьян должен начать ходить в ближайшие несколько месяцев, мы не хотели рисковать, чтобы он зашел в одну из наших комнат и поинтересовался, почему его мама голая и висит на цепях с раздвинутыми ногами, так что… все это дерьмо может происходить здесь.
Он подходит к кровати, и я понимаю, что за стеной есть что-то вроде открытой гардеробной.
— Иди посмотри, — говорит он с намеком на нервозность в глазах. Я следую за ним вокруг кровати, к шкафу и разинув рот смотрю на коллекцию секс-игрушек. — Все, что захочешь, детка. У тебя все будет.
— Срань господня, — выдыхаю я, без сомнения зная, что Маркус был полностью ответственен за содержимое этого шкафа. Леви никогда не был любителем всего лишнего. Я имею в виду, если ему это предложить, он не откажется, но это не то, что он ищет. Пока я называю его папочкой, а он может язвительно огрызнуться в ответ и назвать меня соплячкой, — он гарантировано