Несмотря на свое хваленое просвещение, брамин питал какой-то суеверный страх перед тигрицей, верил в то, что Фесфул таинственно связана с Реджинальдом и что всякое покушение на его жизнь ни к чему не поведет до тех пор, пока она будет его защитницей. Неоднократно пытался он заставить тигрицу привязаться к нему, чтобы потом извести ее. Но когда это ему не удалось, то он употребил в дело средство, с помощью которого можно сделать ручным самого дикого зверя. Одному из своих рабов, оставленных в городе, он поручил наблюдать за англичанами, следовать за ними повсюду и сообщать ему обо всех их движениях. Счастье, думал брамин, покровительствовало ему больше, нежели он ожидал, и в настоящее время они нашли себе пристанище в том самом храме, в котором он скрывался.
Разделавшись с Фесфул, он думал, что ему осталось только попытаться овладеть бравым матросом, но он совершенно верно сознавал, что это не так-то легко исполнить. Употребить в дело силу он не решался и полагал, что какая-нибудь замысловатая хитрость удастся лучше. Ему сильно хотелось немедленно же привести свой план в исполнение, но бдительность Дика Суддичума провела его. К тому же он помнил, что матрос едва не поймал его, и поэтому сообразил, что впредь надобно быть с ним осторожнее. Честный Дик и не подозревал того, что на него были устремлены два проницательных глаза в то время, как он прохаживался взад и вперед по вахте, как он выражался, а также и того, что, пройди он еще несколько шагов дальше, и на его шее очутилась бы веревка с затяжным узлом, которая не только не дала бы ему кричать, но и парализовала бы совершенно его силы.
Самбро сменил Дика и был так же бдителен, как и первый; потом стоял Буксу, а Реджинальд, более всех утомившийся, спал до рассвета.
Исчезновение Фесфул возбуждало сильную тревогу. Напрасно искали ее повсюду – нигде не могли найти и следа; наконец, так как было весьма важно воспользоваться утренней прохладой, они двинулись в путь, в надежде, что смышленая тигрица найдет их след. Неоднократно Реджинальд оглядывался назад, думая увидать свою любимицу. По дороге им попадалось множество местных жителей, кто пешком, кто на ослах или на лошадях, причем почти все были вооружены. Они подозрительно смотрели на обоих англичан, но Буксу сходился с прохожими, расспрашивая их о новостях. Каждый имел что-нибудь рассказать, но все толковали о прибытии английских войск. Народ был вообще в большом волнении, недоумевая, для чего это было нужно. Некоторые заявили даже, будто раджа продал их страну англичанам. Буксу не считал нужным опровергать подобные слухи, так как это могло возбудить ненависть против него, и они подумали бы, что он расположен в пользу такой сделки.
Прошло два дня. Реджинальд стал терять надежду отыскать Фесфул, и от Бернетта он до сих пор еще не получал известий. В течение жаркой поры дня они расположились под тенью индийской смоковницы невдалеке от колодца. Недолго они здесь пробыли, как несколько туземцев с парой навьюченных верблюдов подъехали к колодцу утолить жажду. Попросив товарищей своих сидеть спокойно, Буксу отправился вперед навстречу прибывшим. После обычных приветствий он справился о цене кги[9], маиса и чечевицы; полагая, что Буксу такой же купец, как и они, прибывшие охотно сообщили требуемые им сведения. Мало-помалу завязался между ними разговор и принял более фамильярный характер.
Буксу стал расспрашивать, не слышали ли они о последнем восстании и о том, с какой дерзкой смелостью была увезена рани. Но они весьма мало могли сообщить об этом; до них доносились слухи о том, что были вообще беспорядки. Наконец один сообщил, что как-то на днях он отправился в одну деревню, лежащую недалеко от большой дороги, чтобы продать свои продукты, и на обратном пути проезжал мимо покинутого храма, стоящего на вершине холма. Все двери храма были заперты; но, посмотрев на него, он был весьма поражен, увидев наверху одной из башен женщину, махавшую ему, вероятно, чтобы привлечь его внимание. Удивляясь тому, что требовалось от него, он подошел к храму, как вдруг оттуда бросились двое вооруженных людей с угрожающими жестами. Он ускакал во всю прыть, чтобы спастись от них; вооруженные люди преследовали его некоторое время, потом вернулись назад, а он благополучно добрался до своих приятелей. Буксу расспрашивал их также, не слыхали ли они чего-нибудь о движении отряда кавалерии раджи; но они не могли ничего сообщить ему об этом.
Он дождался, пока купцы и их верблюды, утолив жажду, отправились обратно в путь, и поспешил к своим друзьям с важными сведениями, полученными им.
Разумеется, Реджинальд жаждал немедленно же отправиться к тому месту, где видели женщину, думая, что это должна была быть не кто иная, как Нуна.
– Это весьма возможно, – заметил Буксу, – но, предположив, что храм оберегает сильный гарнизон, как мы проберемся туда, чтобы освободить ее? Не благоразумнее было бы попытаться напасть с кавалерией, которая могла бы взять храм штурмом, в случае если бунтовщики откажутся отпустить своих пленников?
– Кавалерия имеет, мой друг, менее шансов, нежели мы, – отвечал Реджинальд. – Если место это укреплено, то мы должны скорее прибегнуть к хитрости, чем сделать открытое нападение. Горсть людей, хорошо снабженных боевыми припасами, может сопротивляться всей кавалерии капитана Бернетта. Я охотнее бы попытался взобраться на стены и уверен в том, что Дик и я можем исполнить это. Мы, моряки, проворны как козы, и так как никто в храме не будет и подозревать наших намерений, то мы можем добраться до вершины башни и, быть может, освободить рани скорее, чем кто-нибудь из гарнизона успеет догадаться, что мы делаем. Совершенно ясно, что она должна быть заключена в башне, где, как полагают ее сторожа, она совершенно недоступна, а они, вероятно, находятся в большой зале нижней части здания. Поэтому мы должны отправиться туда и осмотреть предварительно место раньше, чем решить, что нам делать.
Затем Реджинальд объяснил свой план Дику Суддичуму, который ответил:
– Разумеется, разумеется. Это должна быть какая-нибудь старинная башня, на которую мы можем взобраться не иначе, как если на ней есть кое-где отверстия или расщелины, за которые мы могли бы цепляться. Но, по-моему, лучше было бы захватить с собой несколько веревок, по которым легче подыматься и спускаться, в особенности если мы должны будем взять с собой молодую особу.
– Но если увидят, что мы тащим веревку, то возбудим подозрение к нашим намерениям, и бунтовщики примут меры, чтобы воспрепятствовать нам, – заметил Реджинальд.