Воды в бочке, конечно, уже не было, и угли под ее днищем погасли, но, как ни странно, на потрескивающем рядом костерке стояло полное ведро. Кто-то из девушек не поленился подкинуть дров и еще раз сходить за водой к цистерне.
Ммм. Может быть, принести еще? Оказаться в бочке, где совсем недавно нежились тела великолепных спутниц... видение длинноногой принцессы, грациозно соскальзывающей с края бочки в горячую воду, заставило инстинктивно сглотнуть.
Нет, так не пойдет. Глубоко вдохнув, я протяжно выдохнул, стараясь успокоиться. Пар завился в холодном ночном воздухе. Так, пожалуй, и этого маловато. Скинув одежду, я с разбегу прыгнул в цистерну. Вода плеснула через край, зажурчав по сточной трубе. Выплюнув лист кувшинки, я макнулся еще разок и заторопился к горячему ведерку.
Намылившись и сполоснувшись, я понюхал сорочку и кивнул. Не знаю, что там думают девушки, но две стирки за последние сутки, пусть и в открытых водоемах - более чем достаточно. Пропотеть как следует, сорочка не успела, а запах костра мне лично привычен и близок - словно возвращение домой, в знакомый и незатейливый экспедиционный быт. Поэтому я просто посидел, греясь у гаснущего костерка и глядя на несущиеся по небу рваные облака. Луна мелькала сквозь туманные клубы, бросая тревожные отсветы на замшелую черепицу и играя в капельках ночной росы, усеявших окружающие бассейн заросли бузины.
Знать бы, поймали ли либерийские радиостанции торопливый SOS, отстуканный Брунгильдой? "Олимпик" поддерживал постоянную радиосвязь на всем маршруте, принимая усиленные ретрансляторами телеграфные, телексные и телефаксные передачи, и ежеминутно выдавая квитанции-подтверждения. Внезапное молчание наверняка поставило на уши всех, кто слушает эфир на том конце. Это темное небо над моей головой, без сомнения, сейчас пронизывали отчаянные запросы: прыгающие тысячемильными скачками между тропосферой и землей радиоволны несли позывные "Олимпика". Безответно.
Страшно подумать, что было бы, если бы не обладающая столь многими талантами телохранительница. Трансильванцы наверняка вытащили вахтенного радиста из кресла, не дав ему послать радиограмму о захвате дирижабля. Переданный Брунгильдой SOS наверняка запеленговали, определив координаты места падения, и спасатели уже спешат туда, но вся Либерия сейчас в лихорадочном волнении - что же случилось с "Олимпиком", полным отпрысков самых влиятельных аристократических и деловых семейств? Что откроется глазам спасателей - мертвые обломки или люди, ожидающие помощи? Есть ли в гондоле запасная радиостанция, способная выдать достаточно мощный сигнал? О чем думают сейчас мои родители? Отец в экспедиции, поэтому до него вести дойдут не скоро. Возможно, он даже не успеет поволноваться, как нас уже найдут. Но мать... я ведь написал ей, что отправляюсь в вояж, хотя ответа, как обычно, не получил. Готов поклясться, что она опять во всем обвинит отца - хорошо хоть, обвинения эти тоже запоздают. В любом случае и ему, и мне потом придется выслушать немало - в который уже раз. Хоть не возвращайся. Мне даже больше жаль родителей Алисы - они обожают дочь, и тетя Кларисса сойдет с ума от горя, услышав поспешные сообщения о гибели дирижабля. Надеюсь, панике все же не дадут разойтись - слишком много здесь важных людей. А там, глядишь, полетят радостные вести о том, что пассажиры и команда живы... так, постойте, про нас-то как раз никто ничего не знает. Даже если спасатели доберутся до гондолы, а затем отыщут обломки корпуса, откуда им знать, где мы затерялись в этих бесконечных пустошах. Родителям придется тяжело. У той же принцессы Грегорики... постойте, ее мать умерла, а отец... ммм, да, Маркетта говорила, что он уцелел... кажется, в автомобильной аварии? Даже жаль, что я не никогда не интересовался светской хроникой - совершенно ничего не знаю о нем. Но наверняка принцу будет очень больно - потерять сначала жену, а потом вдруг услышать известия об одновременной гибели сына и дочери, наследников и продолжателей династии. Хотя я уверен, что семьям Брунгильды и Весны будет ничуть не легче... пусть даже они и вырастили довольно странных дочерей. Что касается инсургентки, ммм... принц помянул монастырь, откуда она сбежала. Это значит, что родителей ее то ли уже нет на этом свете, то ли они давно забыли о непутевой дочери. Узнают ли они когда-нибудь, куда та пропала? Софию ведь наверняка ославят, как виновницу всего происшествия, уж слишком красочно она выступила на балу в роли главной инсургентки. И принц Яков тоже приложит к этому руку. Он ведь остался там и наверняка повернет все в свою пользу. Могу поклясться, когда мы выберемся в цивилизацию, шума не избежать. Представляю себе заголовки: "Наследница династии Тюдоров чудом избежала гибели!" "Принцесса в лапах инсургентов!" "Загадочные трения в семействе Тюдоров, принц обвиняет сестру в заговоре!". Черт, сразу же посыплются вопросы полицейских и журналистов. Им ведь наверняка захочется узнать, как незаметный студент угодил в компанию августейших особ, зачем танцевал с Грегорикой и показывал неприличные жесты Якову. Тут и в самом деле предпочтешь оставаться в безвестности подольше, лишь бы не иметь дела с допросчиками!
Передернув плечами, я вытерся последней простыней, натянул рубашку и брюки, открыл дверь и нырнул в благословенное тепло. Печка тихо потрескивала, очевидно, требуя новую порцию дров, но никто не спешил их подбросить. Отблески огня плясали на телах спящих девушек, устроившихся напротив топки. Чуть в стороне, на столе спокойным ровным светом горела лампа. Грегорика с почти высохшими волосами, отливающими золотом, склонилась над дневником.
Когда принцесса обернулась, на ее щеке блеснула слеза. Она быстро отерла ее краем простыни, но скрыть написанное на лице потрясение была не в силах. Мне не потребовалось долго думать, чтобы понять, в чем дело.
- Вы... прочитали? Докуда?..
- Дальше... чем вы.
Голос ее звучал глухо
- До момента, когда они попали в Берлин. Ваш дед... пишет очень... эмоционально. Особенно о... о противогазах.
Присев возле печки, я подбросил новую порцию дров и, глядя, как по старым доскам стремительно разбегаются огненные язычки, мрачно проговорил:
- Как в тот момент выглядели города, лучше даже не представлять. Не завидую дедушке Гойко и вашим предкам.
Катастрофа произошла днем, и улицы гардариканских городов наверняка были завалены телами погибших жителей. Такие картины можно было бы представить разве что в страшном сне... или на полях отгремевшей за двадцать лет до Науфрагума Великой войны. Осознав это как раз после того, как прочитал про форсирование моста, я уже совсем не рвался продолжать - потому и отложил дневник в сторону. Конечно, сознавать свое малодушие было неприятно, и я тогда дал себе зарок обязательно дочитать написанное дедом, отчего и прихватил дневник с собой в круиз. Принцессе же, наверняка, остановиться не позволило чувство долга, хотя это совсем не то чтение, что подошло бы молодой девушке.