за то, что тогда, в самом начале, Дерек показался ему недостаточно интересным и он оставил его разбираться в своей жизни самому — и Дерек, бестолковщина этакая, ничего умнее не придумал, чем носиться у этого идиотского Годэна на побегушках. Райтэн не мог вернуться в прошлое и что-то изменить, и потому ему особенно хотелось теперь помочь Руби, словно это каким-то образом оказывало помощь и Дереку тоже.
Второй причиной была симпатии, кою к Руби питали профессор и особенно Кайтэнь. Не признаваясь в том самому себе, Райтэн испытывал перед сестрой вину: он оставил её почти на пятнадцать лет, прекратив всякое общение, но она и слова упрёка ему не сказала, и приняла его теперь с такой восторженной, благодарной любовью, что ему было мучительно, непереносимо стыдно за своё равнодушие к ней, и теперь непременно хотелось как-то исправить дело и чем-то хорошим ответить на её доброту к нему. Ей была дорога Руби — и он хотел, помогая Руби, выразить любовь к сестре.
И, наконец, третьим обстоятельством, которое Райтэн не очень-то осознавал, была злость на господина Михара. Им приходилось сталкиваться несколько раз — и всегда весьма неприятно — но был случай, который Райтэна особенно выбешивал. Господин Михар тогда почти поймал их с Этрэном на контрабанде и знатно прижал. В тот день Райтэн вертелся ужом и блефовал как никогда, и всё равно у него осталось гаденькое чувство, что выкрутиться удалось лишь потому, что Михар скорее предупреждал не лезть на его территорию, нежели имел целью разоблачить. Особенно неприятно оказалось окончание разговора.
— Стыдно, сударь, стыдно, — махнул на него рукой Михар, — ваш предок воровал у врагов народа, чтобы отстраивать страну; а вы воруете теперь у этой самой страны.
Райтэну тогда больших сил стоило сдержаться и не ответить, что страна без таможенных пошлин не обеднеет, а конечному потребителю только на пользу, что товар приходит дешевле.
В общем, подложить свинью Михару хотелось, и весьма ощутимо, поэтому всё, что было направлено против Михара, вызывало у Райтэна самое горячее одобрение.
План побега у них получался романтичный и красивый, разыгранный, казалось бы, как по нотам. Из Кармидера Илмарт и Райтэн должны были проводить Руби водным путём до Жона и там дождаться райтэновских кораблей из Брейлина. Один из них Райтэн развернул бы по Кантаэнь, и Илмарт с Руби таким образом переправились бы в Северную Анджелию. Добравшись до брода после Стериа, следовало сойти и уже знакомым Илмарту путём спуститься до Фаньи, и там сдать Руби одному из знакомых Дерека. После следовала самая зыбкая часть плана — нужно было дождаться одного из знакомых Райтэну торговцев, следующего каботажем до Райанци. На всякий случай Райтэн приготовил для Руби несколько именных писем для тех из них, кто должен был курсировать у северных берегов в это время. Торговец бы отвёз Руби в Райанци, где в ход шли знакомства профессора и тётушки.
Параллельно Дерек и Кайтэнь должны были проследовать по водной дороге до границы с Ниией, чтобы навести господина Михара на ложный след. При этом по официальной версии Кайтэнь отправлялась домой, в Аньтье, как раз таки с Райтэном.
Не то чтобы Кайтэнь и Руби были сильно похожи — они отличались и ростом, и фигурой, и особенно лицом. Но у обеих были тёмные волосы и одинаково бледный цвет кожи (засиделись за книгами), поэтому, как предполагали заговорщики, по описанию разобрать, какая девица куда поехала, будет невозможно.
Они разработали этот гениальный план всего за два дня и были в высшей степени довольны собой, полагая, что господину Михару всё равно потребуется не меньше недели, чтобы добраться из Ан-Фило в Кармидер, поэтому у профессора и тётушки ещё останется время замести следы здесь. Но то ли они не учли скорости перемещения обеспокоенного отца, то ли письмо для блудной дочери шло медленнее, чем они полагали, но господин Михар отстал от своего письма только на эти самые два дня.
Райтэн забегал в университет, чтобы передать профессору информацию о том, на каких кораблях кто куда завтра отчаливает — чтобы он мог сбить со следа тех, кто, возможно, будет спрашивать. В это время Илмарт нёс службу — дежурил на воротах, как обычно для этого времени, открытых, — и Райтэн планировал подзадержаться и обговорить с ним пару деталей. Подходя к воротам, он заметил, что к Илмарту присоединилась Руби — они начали что-то обсуждать про карты. Райтэн подошёл, когда в самом разгаре был горячий спор.
— Их можно будет печатать, если использовать силуэты без детализации! — горячилась Руби.
— Да там всё смажется в одно пятно! — в нетипичной для него манере взволнованно возражал Илмарт.
— Печатный вариант можно было бы поставить на поток, — незамедлительно включился в спор Райтэн, который увидел в идее очень выгодное предприятие.
— Это баловство, а не искусство! — по-настоящему возмутился Илмарт, который очень высоко ценил картографию и считал отпечатанные карты жалкой подделкой, недостойной внимания знатоков.
— Пусть не искусство, зато для людей! — не отступала Руби.
Илмарт покрылся некрасивыми красными пятнами от возмущения — к его рыжей шевелюре это ужасно не шло. Райтэн разглядывал это зрелище с большим удивлением: он впервые видел обычно невозмутимого Илмарта настолько задетым за живое.
Желая воспользоваться установившейся паузой, Руби открыла было рот, чтобы развить свою мысль и высказать доводы в пользу этой идеи, но не успела.
— Я вам не мешаю, господа? — раздался за их спинами крайне любезный низкий голос с чуть насмешливыми интонациями.
Руби подавилась вдохом и отчётливо посерела. Райтэн, обернувшись, досадливо прикусил губу. Илмарт раздражённо поморщился — увлёкшись беседой, он пропустил момент появления визитёра, и был теперь крайне недоволен собственным растяпством.
Господин Михар, невысокий плотный мужчина в безупречно элегантном костюме, стоял по ту сторону проёма, небрежно облокотившись на опору ворот и сложив руки на груди. Лицо его казалось почти приветливым, если бы не острый, ледяной взгляд, который совершенно не шёл к растянутым в улыбке губам.
Обратив на себя всеобщее внимание, он слегка приподнял брови — как, вы действительно меня не ждали? — и, разомкнув руки, сделал в сторону дочери повелительный жест рукой, подзывая к себе.
Руби нервно сглотнула, мазнула испуганным, умоляющим взглядом по Райтэну — тот было дёрнулся в её сторону, но окоротил себя, — и Илмарту, отвернулась от них и несколько скованным, медленным шагом подошла ближе к отцу. Остановившись от него на расстоянии вытянутой руки, сделала неловкий книксен, словно пытаясь вжаться в землю.
— Добрый день, батюшка, — донёсся до мужчин её тихий мертвенно-спокойный голос.
Окинув Райтэна