Я пробыл несколько дней у Уандо; за это время вернулись отправленные ранее послы к князю Нгериа и Бинзе, потому что мой путь к Ндоруме проходил через их области. Они взяли с собой письма для Бондорфа, которого я извещал о моем предстоящем прибытии.
Правда, у меня было большое искушение перед этим сделать еще одну попытку проникнуть в закрытую для меня страну князя Мбио, которая простиралась по ту сторону реки
Джуббо на север. Уандо и Феро подали мне некоторую надежду на получение разрешения от Мбио, и я немедленно отправил к нему послов. Но эта возможность связаться с последним, еще совершенно независимым князем азанде оказалась обманчивой, ибо ответ Мбио не только был отрицательным, но содержал еще угрозу напасть на нас по дороге к Ндоруме и убить нас. Как ни грозно это звучало, я только посмеялся над многим из того, что он велел мне сказать, и заключил, что он попросту боится меня. Между прочим, он велел мне сказать: «Он знает, что я могущественный „турк“, но в моем теле есть огонь». Я не знаю до сего времени, подразумевал ли он под этим мои ружья, о которых до него дошли слухи, сильно преувеличенные, либо у него в мыслях были те спички, которые я ему послал от абака. Но так или иначе нужно было соблюдать предосторожность, и я снова написал Бондорфу, чтобы Ндорума не посылал мне людей навстречу через необитаемую область прямо к Нгериа. Более надежной мне казалась теперь западная дорога через область Бинзы.
Уандо бывал у меня часто и подолгу в хижине и выказал величайший интерес к моим небольшим предметам обихода. Я подарил ему кое-что: синюю ткань, ножницы, нож, зеркало, бусы и т. п. Женщины азанде тоже скоро преодолели свою робость, внимательно осматривали все и всегда охотно принимали нитки бус. Снаружи ежедневно собиралась большая масса людей и требовала показать им музыкальный ящик. Однажды я вспомнил, что в единственной бутылке шерри, бывшей у меня, еще осталось несколько рюмок этой благородной жидкости. Я дал ее выпить Уандо и подарил ему вдобавок пустую бутылку. Его радость была велика, и он прислал мне в качестве ответного подарка пиво. То было излюбленное у азанде «батоси», изготовляемое из телебуна (зерна элевзина). Насколько каша из телебуна по качеству уступает кашам, сваренным из других видов зерна, настолько телебун хорош для приготовления пива. В домашнем хозяйстве вождей это пиво тщательно варится и хорошо процеживается, так что я его пил довольно охотно. По сравнению с мериссой из зерен дурры, это пиво стоит ближе к нашим сортам. Часто мутное, оно дает лишь небольшой осадок; оно очень приятно на вкус, крепко и весьма питательно, лучшим доказательством чего служила полнота Уандо, так как он пил в большом количестве свое любимое «батоси».
Продовольственное снабжение у Уандо оставляло желать лучшего, и я часто должен был тратить по этому поводу красноречие. И здесь моей любимой едой были сладкие бататы. Мои жалобы были основательны, так как Феро, на чьей обязанности было в первую голову заботиться о моих нуждах, оказался небрежным. С досады я ему однажды указал на дверь, упрекая его в неблагодарности и в том, что мои люди буквально бедствуют. И действительно, мои слуги по вечерам охотились, подобно туземцам с горящими головешками за саранчой, которая хотя и не в массе, но в значительных количествах нападала на посевы поблизости. Правда, к этой охоте их побудило не столько недоедание, сколько общераспространенная страсть туземцев к преследованию летающих термитов и саранчи. Последняя не составляет обычной пищи туземцев, и в Центральной Африке я только один раз видел, что можно было собрать саранчу в больших количествах. В Хартуме я видел однажды вторжение тучи саранчи, а в Тунисе это случалось довольно часто. Я скоро преодолел отвращение и ел ее. Надо признаться, что она была очень вкусна. Жирные, без крыльев и ножек, в поджаренном виде эти насекомые выглядели как рыбки или креветки.
Охота на крупную дичь все еще была безуспешной, и Фа-раг’Алла, который с несколькими воинами охотился на буйволов, возвратился без добычи. Хорошо еще, что я у хижин мог по крайней мере стрелять египетских голубей и цесарок для супа. Они имели обыкновение при заходе солнца бегать вблизи возделанных полей, причем выдавали свое местонахождение призывными криками, так что их легко было обнаружить.
Тем временем возвратились послы от князя Нгериа с более дружественным ответом, чем от Мбио. Он не только велел мне сказать, что ожидает меня, но обещал нас впоследствии сопровождать к Бинзе. Уже было 18 ноября, а я с 12-го находился у Уандо. Поэтому я очень серьезно настаивал на предоставлении носильщиков для отъезда.
В эту ночь гром и гроза мешали моему покою, но дождь был небольшой, так как дождливый период подходил к концу, и грозы в последние недели стали реже.
Я был страшно рад, что мог, после восьмидневного пребывания у Уандо, 20 ноября выехать. До сих пор мы шли на север, теперь же повернули прямо на запад. В области вождя Феро, в течение полутора дней мы переправились через несколько речек, которые еще впадают в Джуббо и, следовательно, текут на север. Местность все еще была густо населена; среди азанде были многочисленные островные поселения амади, те самые, которые разграбил вождь Бико, несколько дней тому назад убитый по приказанию Феро. Многие из них убежали на юг, но затем опять вернулись. Их хижины группировались на открытой, обширной низменности речки, окаймленной камышом. Здесь нам встретились также заметные возвышенности, даже холмы, откуда взор зачастую беспрепятственно проникал на север, где я видел поднимающиеся облака дыма; мне сказали, что там находится страна Мбио. Амади, подчиненные теперь Феро, перекочевали сюда с запада вследствие частых волнений в их собственной стране. Среди азанде они уже потеряли многое из своей самобытности, как и родственное им племя ниапу к югу от Уэле.
С основной массой народа амади и их местожительством я познакомился ближе только позднее. Хижины, в которых мы нашли пристанище на следующую ночь, были маленькие. Там с трудом уместился багаж и кровать, для стола же не хватило места. На следующий день новые носильщики явились поздно, так что мы снова могли выйти лишь в полдень, но я был доволен и тем, что мы продвигались вперед. Поздний выход не страшил, так как мы не должны были бояться дождя, как раньше. Феро лично провожал нас. В западном, пограничном округе его области, через которую мы теперь проходили, в противоположность прежним участкам пути, встречались возвышенности, смыкающиеся в рады холмов и переходящие в горный хребет Саба. Последний едва достигает относительной высоты в 600 футов. Водные потоки также принимают иной вид, так как здесь вновь появляются галерейные леса. В этом округе, кроме азанде, живут еще амади.