притягательные глаза.
Леди Даниэла понимающе улыбнулась. Ещё несколько минут они просидели в объятьях друг друга, наслаждаясь теплом и умиротворённой тишиной. Но, увы, тот миг нельзя было растянуть на вечность, и леди Даниэла, поцеловав на прощанье Дамиана в лоб, поднялась с софы.
— Будь осторожен! — посоветовала она прежде, чем скрылась за дверью.
Оставшись в одиночестве, Дамиан долгое время никак не мог собрать мысли в кучу. Он то вспоминал Нэйдж, ощущая острое желание увидеться с ней. В голову даже приходили разные нелепые способы, как незаметно добраться до её дома. Более того, Дамиан нашёл и прекрасный повод для посещения: Торику давно следовало появиться и приступить к своим обязанностям. Но вслед за этими мыслями, голова переключалась на дворцовые проблемы. Нужно было кого-то отправить чинить дворец, немного проредить прислугу, оставив лишь надёжных и трудолюбивых людей. А потом всплывало опрометчивое обещание помощь горожанам восстановить повреждённые дома, но стоило только вспомнить об этом, как перед внутренним взором появлялся ворчливый Адвиль, и сознанием овладевала тревога. Дамиан был уверен, что бывший Канцлер старательно готовит свою месть. И, скорее всего, ударит именно туда, где этого не ждут. Впрочем, именно тут Дамиан, наконец, очухался, поняв, что им срочно надо встретиться с генералом Вейгом и укрепить хотя бы позиции дворцовой стражи. Собственно, этим он и занялся. Они вместе обошли почти весь дворец, расставляя людей по постам. Дамиан выставил стражу на всех потайных входах, опасаясь вероломного проникновения, затем были вызваны экономка и главный плотник, с которыми пришлось долго решать, какие комнаты, галереи и башни следовало починить и убрать в первую очередь, а какие могли подождать. Отчасти в тот момент Дамиан даже был рад тому, что Адвиль некогда любил скинуть на него существенную часть своей работы, зато теперь он знал, как и что нужно делать, чтобы наладить жизнь во дворце. Провозившись с распоряжениями почти до полуночи, Дамиан направился на одну из уцелевших башен — устанавливать защитный купол. С интересом он вновь перебрал в руках кристаллы, отмечая, что за то время, которое они провели в его кармане, те изрядно нагрелись, а блуждающие огни внутри уже не таинственно поблёскивали, а приглушённо горели. Подержав один ещё немного в руке, Дамиан добился яркого свечения и только затем отправил камень в сторону северных врат. Принцип создания купола был довольно прост, но весьма трудоёмок. Дамиан расставил кристаллы по сторонам света, а затем принялся ткань из световых лучей, как из ниток, цельное магическое полотно. Постороннему наблюдатели, вздумавшему в тот момент поглядеть на дворцовую башню, показалось бы, что там разыгралась стайка светлячков, а обычному жителю, слишком поздно возвращающемуся домой, мог привидеться в небе звездопад. Огоньки вспыхивали и срывались с места, затем, летя короткий миг, они гасли где-то в черноте ночи.
Дамиан работал тщательно и усердно, вкладывая свои силы в каждую нить. Он старался делать магическое полотно как можно плотнее и крепче, хотя это истощало его. Но Дамиан не жалел собственных сил, порой уже косясь в сторону материнского кольца. Оно искушало его своими возможностями. Дамиана не оставляла мысль, что, вложив в защиту ещё силы матери, он создаст самый прочный купол, но интуиция подсказывала, что тратить всё сейчас нерационально. В конечном счёте, камни высосали его до предела, так что в глазах потемнело, а ноги перестали держать. Дамиан безвольной тушей завалился на каменный пол, теряя сознание от изнеможения.
* * *
Сквозь болезненный сон пробивалась тревога. Смутные опасения сновали бредовыми картинками-образами и мелькали перед глазами безумным калейдоскопом. Прекрасную Нэйдж, крутящуюся перед зеркалом, в новом излишне откровенном платье сменял зловещий Дюлан, мрачной тенью бродящий по утреннему саду то и дело вглядывающийся в окно тёмного особняка. Дом казался ужасно знакомым, но видение не давало сосредоточиться и вспомнить, тут же переключаясь на что-то новое. Дамиан вновь увидел горящую на высокой полуразрушенной башне звезду и невероятный город волшебников, возле которого у почти сгнившего причала пришвартовался вооружённый до зубов галеон с командой заставляющих стыть в жилах кровь чудовищ. А потом перед внутренним взором предстал ухмыляющийся Император эльфов, вертящий в пальцах дымящуюся пирамидку, перед ним на хрустальном столике лежала огромная карта. Лишь мельком взглянув на неё, становилось понятно, что на ней изображены те самые, прежде спрятанные под ледником земли. Огромный материк занимал почти всё пространство, разделяясь только круглым внутренним морем. И снова Дамиан попытался разглядеть чуть больше, но видение сначала стало мутным, а потом и вовсе рассеялось, уступив место новому ещё более странному и нереальному. В предрассветных сумерках по родным горам шныряли бэрлокские собаки, где-то вдали завыл волк, и его возглас прозвучал не как печальный плач, а словно призыв. Кажется, на его зов откликнулась целая стая, но её Дамиан уже не увидел, зато смог вновь полюбоваться матерью. Сидящая в своей мастерской в домашнем платье, она, словно безумная, с увлечением болтала с гобеленами. Дамиан не успел понять, отвечали ли ей изображения, как вместо неё уже был Аулус, водящий пальцем по зеркальной глади, внутри которой виднелось вовсе не его отражение, а занимающаяся рисованием невзрачная дочка Роша. И вот и она куда-то испарилась, уступив место задорно скачущей по крышам Искорке. Малышка-богиня каждый раз добавляла к прыжку замысловатый пируэт. Она то выгибалась, как кошка, или прокручивалась по оси, словно падающий листик, потом смешно задирала руки в рассветное небо, будто желая разметать ночные тучи, а потом и вовсе сделала кувырок, да только не рассчитала и вместо крыши провалилась в зияющую между башнями пропасть. Дамиан ощутил, как вместе с малышкой ухнуло вниз его сердце. Он даже попытался её поймать, подбежав к краю крыши и тщетно замельтешив руками, вот только оттуда, словно из пасти дракона, вырвалось неистовое пламя. Опалив лицо, Дамиан отступил, наблюдая за разыгравшимся огнём. Языки пламени облизывали крыши, оставляя на них тёмные подпалины, ветер доносил острый запах дыма, который становился всё ярче и навязчивей.
Дамиан резко очнулся. От неудобной позы и холода свело мышцы, потому ему не сразу удалось приподняться. Голова гудела так, что в глазах слегка двоилось. Неуклюже приподнявшись, Дамиан опёрся о каменную балюстраду башни и, кое-как усевшись, принялся разминать затёкшую шею. Сознание постепенно пробуждалось, и только запах гари из сна всё ещё продолжал преследовать, что было довольно странно. Прежде сны приносили Дамиану только яркие образы и непонятные чувства, но никак не усиливающиеся ароматы. И вот теперь этот самый аромат всё больше походил на какое-то наваждение! Невольно принюхавшись, Дамиан уже готов был поверить в его реальность,