Сценарий повседневности жены, в отличие от моего, не отличался большим разнообразием. Работа и дом, как у большинства семейных женщин, были основной составляющей незатейливого быта. Правда, в выходные дни монотонное течение жизни оживлялось выходами в театр, кино или на концерты. В те годы это был настоящий праздник для души. И в таких случаях одевались в лучшую одежду, как на праздник.
Расширился круг друзей-единомышленников. В основном за счет сослуживцев жены по НИИ, где она уже немало лет работала в качестве главного специалиста по математическим расчетам. С ними мы, как правило, отмечали различные праздники и дни рождения. Особенно в компании выделялись два весельчака – Эдик и Дима. Они блистали остроумием и различными выдумками, которые оживляли застолье. Эдик и его жена Лида обладали хорошими голосами. Эдик даже подрабатывал, выступая с сольными концертами. Дорита мило дополняла их дуэт, забавно имитируя цыганские романсы. Я периодически брал на себя роль тамады, стараясь также внести посильную лепту в общее веселье.
В общем, за очередной отпуск я ухватился, как утопающий за соломинку. Появилась редкая возможность провести его с семьей на даче в Кратово. Я рассчитывал восстановить равновесие в самой сложной и деликатной сфере – взаимоотношениях с близкими и дорогими людьми.
Отпуск запомнился как сказочный сон. Вместе с отгулами он увеличился до полутора месяцев. Наш ежедневный моцион состоял из длительных прогулок пешком или на велосипедах и купания в большом проточном озере. Я учил дочь плавать, и она постепенно овладевала этим увлекательным мастерством. Темы наших разговоров были неисчерпаемы. Часто мы отправлялись в соседний поселок Отдых навестить многочисленный клан профессора Каплунова. С ним и его двумя сыновьями – Доликом и Герой всегда было интересно общаться.
Несмотря на безжалостность времени, сезонное проживание в Кратово мало менялось в плане традиций и устоев, заложенных ушедшим старшим поколением. Все так же у каждого было свое привычное место за столом. Только произошла небольшая рокировка. Почетное место бабушки Тани по старшинству заняла ее дочь Софья. На ее освободившееся место пересела моя, самая добрая на свете, теща Нина. Место единственного мужчины, в силу нежелания жены и ее младшей сестры Вероники увеличить «мужское поголовье», оставалось неизменным.
На добропорядочный уклад мало повлияли потрясения XX века: он чем-то напоминал классический сюжет из старосветских помещиков Гоголя. Причем это касалось не только клана моей жены, но и многих соседей в округе. Неизменной также сохранилась традиция ездить на велосипеде за продуктами в соседний город Жуковский. Как я уже писал, благодаря особому статусу он снабжался продовольствием и промтоварами лучше, чем Москва.
…Летний отпуск стремительно приближался к концу. Я несколько раз выезжал в Москву – навестить маму. Она не баловала нас своими визитами. Сказывалось возрастное недомогание. Утомляла и суета с пересадками по дороге на дачу. Немалую роль играла вежливая сдержанность межсемейных отношений. Менее скованно она чувствовала себя в общении с двоюродными сестрами и несколькими схожими по возрасту и взглядам подругами. Все ее основные помыслы были обращены к Яне. Между нами образовался постоянный воздушный телефонный мост Москва – Хельсинки – Москва.
Яна, к нашей большой радости, успешно адаптировалась в чужой стране. В непостижимо короткий срок она овладела финским языком в объеме, необходимом для общения. Прошла на нем курс обучения и сумела сдать экзамены на право признания квалификации врача.
Вскоре мы получили от Яны и Матти приглашение в Финляндию. Я занялся муторным заполнением анкет для получения гостевых виз. После завершения расслабляющего отпуска впервые в жизни меня захлестнуло непривычное чувство. Возникло очень сильное желание продолжить дачную негу в кругу семьи. Неуемный пыл деятельности на износ ослаб и стал приобретать более спокойную, уравновешенную форму.
Не успел я выйти на работу, как неожиданная новость остудила меня, будто ледяной душ. Приказом министра было принято решение о передаче комплексного проектирования крупнейших отечественных и зарубежных объектов в институт «Промстройпроект». Однако наше сложившееся архитектурно-строительное подразделение оставалось в полном составе. Ему отводилась роль «пожарной команды» на подхвате для экстренных «штопок», реконструкций и перепланировок отдельных объектов.
Разумность и дальновидность тактического шага министра была очевидна. Он возлагал ответственность на самое крупное в стране специализированное проектное объединение. При этом за Гипроцветметом сохранялась важнейшая – технологическая – часть проекта. Таким образом, в этом хитроумном тандеме сохранялся паритет, в котором «и волки сыты, и овцы целы».
Однако для меня работа в институте, несмотря на повышение должностного оклада в качестве моральной компенсации, потеряла прежний интерес и творческий стимул. Тем не менее я еще несколько лет со своей командой терпеливо подчищал хвосты незавершенных проектов.
За это время мы с мамой несколько раз выезжали в Финляндию.
Финская сага родной сестры
Наши гостевые визиты надолго (с 1966 года) стали постоянными: примерно один раз в год мы бывали в Финляндии. В Управлении по выдаче виз наши лица настолько примелькались, что недоверчивые чиновники стали встречать скуповатыми улыбками, как старых знакомых.
Поезд в Хельсинки отходил с Ленинградского вокзала около полуночи. Рано утром в Выборге сверхбдительные пограничники выставляли заспанных пассажиров из купе и проверяли багаж по полной программе. При этом, за редчайшим исключением, не проявляли долгожданного воспитания и культуры общения.
С финской стороны (станция Вайниккала) пограничники и таможенники были корректны и улыбчивы. Стараясь не тревожить пассажиров, оставляли их в купе, быстро выполняли формальности пересечения границы с неизменным «терве туло» («милости просим») и «китос» («спасибо»). Больше всего их интересовало количество ввозимой валюты и спиртного. Обычно верили на слово. Но иногда, видимо, опираясь на чутье и опыт, усомнившись в правдивости, просили все это показать. Излишки спиртного вежливо конфисковывали.
Граница служила линией разительных контрастов. Неопрятные и замусоренные участки вдоль железной дороги сменялись идеально вычищенными, ухоженными пейзажами Южной Финляндии. Ледник оставил после себя многочисленные водоемы. По официальной статистике, их в Финляндии около 190 тысяч. Природу жители Страны тысяч озер трепетно оберегают от загрязнения. Леса здесь любовно называют «зеленым золотом». К их состоянию также относятся очень бережно. Поэтому из окна поезда казалось, что мы пересекаем ухоженные национальные парки.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});