За пределами страшной больницы раскинулся песчаный пляж озера Балхаш с редкими островками камыша. Я бросился в объятия его бирюзовых теплых вод. После длительного энергичного плавания, как в далекой юности на Днепре, прилег в тенистом уголке. Меня мгновенно одолел глубокий сон.
Проснулся, когда солнце стало клониться к закату. Оно игриво отражалось в спокойной, зеркально-гладкой поверхности экзотического озера. Окунувшись после восстановительного сна в его целебные воды, я бодрым шагом направился в отель. На пути к нему по центральной улице просигналила проезжающая машина. Из нее выскочил главный инженер комбината:
– Ну и переполошил же ты всех нас! Из больницы позвонили перепуганные врачи. Сообщили об исчезновении важного пациента. Мы бросились на поиски, подключили даже милицию. Многократно объезжали все улицы, закоулки, опрашивали прохожих. Ведь наш город не такой большой, чтобы человек в нем исчез как иголка в стоге сена. Но ты умудрился найти невидимую норку, чтобы спрятаться и взбудоражить всех нас. Ну, самое главное, что ты жив и даже выглядишь вполне здоровым!
Я извинился, что заставил волноваться многих людей. Через день наше совещание продолжилось и, ко всеобщему удовлетворению, успешно завершилось. После официального закрепления результатов в протокольной форме я с Баблевским вылетел для продолжения деловой встречи в Алма-Ату.
Вся эта цепочка событий также отражена в стихотворном отчете Баблевского:
Неприятный случай был,Занемог вдруг Даниил,Прихватил аппендицитИли, может быть, колит.
Налетели, как грачи,Казахстанские врачи,Потащили москвича,Чтобы резать сгоряча.
Но Данила не дал маху,Полежал, задрав рубаху,Покряхтел примерно часИ исчез, как Фантомас.
Выкупался в Балхаше,Стало легче на душе,Город переполошил,Главное – остался жив.
Съев на ужин судака,Выпив чашку молока,Закусив все огурцом,Встал он утром молодцом.
Пережив все эти беды,Через день после обедаПонеслись в аэропорт,Где вскарабкались на борт.
Вспоминая чудеса,Мы уселись на места,Улеглася суета,Через час – Алма-Ата.
Розовеют снегом горы,А под нами чудный город,Бесконечные сады,В их объятиях – дворцы.
Провернув с утра работу,Деловую сняв заботу,Мы в автобус забрались,На Медео едем ввысь!
Сей каток высокогорныйТакже знаменит уборной,Горный воздух, вонь и грязиТам живут в преступной связи.
Утомясь от впечатлений,Мы без всяких угрызенийСели утром в самолет,Где и сделан сей отчет!
Звездный час – квартира на троих
В Москве меня ждал долгожданный сюрприз. В срочном порядке подлежал отселению дом на Каляевской. Всем жильцам предлагали смотровые ордера в отдаленном районе Коровино, на окраине города. Тех, кто находился в предпенсионном или пенсионном возрасте, это устраивало. Для нас с женой это было неприемлемо. Я подсчитал, что дорога в оба конца ежедневно будет отнимать три-четыре часа нашей быстротечной жизни. Попытка убедить в этом чиновников, ведающих распределением жилья, оказалась безрезультатной. Только благодаря ходатайству министра Ломако и правления Союза архитекторов, с большими проволочками нам предоставили двухкомнатную квартиру в новостройке в начале Тимирязевской улицы.
Вслед за скромным новосельем последовало неожиданное приглашение. В Архитектурном институте существовала практика привлечения на преподавательскую работу по совместительству специалистов из крупных проектных организаций. Но приглашения удостаивались только самые опытные. То, что я оказался в их числе, очень меня обрадовало. Более двух десятилетий мне удавалось совмещать основную деятельность с преподаванием на кафедре архитектуры промышленных сооружений. Ее возглавлял известный ученый, профессор Анатолий Фисенко[112]. Общение с ним и его окружением значительно расширило мои познания в архитектурно-строительной науке. С годами расширились границы совместительства – в том числе на кафедре архитектуры заочного Политехнического института. Под влиянием ее заведующего, академика Эрнста Дешко[113], мой интерес к науке еще более возрос.
Джезказган и Алмалык
Несколько предельно напряженных лет были посвящены проектированию медеплавильного комбината в молодом городе Джезказгане и надшахтных строений рудников вокруг него. Находился он недалеко от Байконура. Довольно часто оттуда доносился приглушенный грохот взлетающих в космос ракет. Небо на горизонте прочерчивали траектории их движения. Нам выдали временные пропуска в Байконур. Иногда мы туда ездили, чтобы полюбоваться фантастическим зрелищем гигантских взлетных строений с отдаленных точек, а также закупить более дешевые продукты и напитки.
Параллельно выполнялось проектирование медеплавильного и свинцово-цинкового комбинатов в молодом городе Алмалыке под Ташкентом. Возглавлял комплексное проектирование старейший сотрудник института с необычно звучащей фамилией – Треста. Известно было, что его предки были выходцами из Югославии. Заместитель Тресты носил фамилию Школьников. Их называли «Пат и Паташон»[114]. Однажды, полетев с ними в Алмалык, я стал свидетелем неправдоподобно курьезного случая.
В Ташкенте нас встречали представители горисполкома городских властей и дирекция комбината. После обычных приветствий был задан вопрос:
– А где же остальные?
Треста своим хриплым голосом удивленно спросил:
– Вас что, не устраивает наша группа из семи человек?
Лица встречающих выражали беспокойство и недоумение. Тресте вручили правительственную телеграмму за подписью министра Ломако. Она звучала так: «Встречайте группу триста школьников». Дальше последовала немая сцена – как в гоголевском «Ревизоре». Нам пояснили:
– Мы-то думали, что приедет молодежь на ударную стройку. Поэтому телеграмму приняли за чистую монету.
В стороне на площади перед терминалом застыли автобусы. Их было не меньше десяти. Безнадежная тоска прозвучала в следующей реплике:
– Мы с большим трудом закупили три сотни коек и постельных принадлежностей. Превратили несколько зданий во временные гостиницы.
Треста громко ободрил всех:
– Что приуныли? Дело поправимое. Широко мыслите, товарищи! Так держать! Школьников не будет, им учиться нужно. А вот комсомольцы-добровольцы, обещаю, прибудут в самое ближайшее время! Запомните, Треста слов на ветер не бросает!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});