— Локи? Как ты!.. — Глаза богини метали молнии, будто в неё вселился сам Тор. — Тебе в очередной раз удалось улизнуть?
— Я подумал, что это справедливо, учитывая, что ты надула меня первой, дочурка! — Усмехаясь, ас уселся прямо на голых камнях, насмешливо глядя на владелицу чертогов мёртвых. — Что я пропустил? И с каких пор, скажи на милость, в твоих владениях погода сменилась с отвратительной на чудовищную?
— Ты не знаешь? — Рокочущий шёпот Хель не мог скрыть её удивления. — Тебя не было без малого три года. Зима теперь всюду.
— Что ж, забавное разнообразие для Муспельхейма¹⁶, пожалуй. — Локи всеми силами постарался придать своему голосу беззаботности. Подумать только, три года! Не думал он, что встреча с родственником настолько затянется. Нет, конечно, некоторые их пирушки с Одином, было дело, могли длиться и по декаде, не оставляя в Асгарде даже унции спиртного и ни единой девственной валькирии, но теперь-то речь шла о конце света, до начала которого оставалось всего ничего! С другой стороны, Фарбаути ведь мог отправить его в любое время, но направил именно в это. Почему? Это ещё предстояло понять.
— Ну да местные туманы я тоже никогда не любил, — продолжил он, выходя из раздумий. — Впрочем, неважно. Куда интересней, что планируешь делать со мной, моя дорогая. Не просто же так ты заманила меня в свою маленькую западню?
— Ты сам в нее попался, ас! — презрительно прошелестела Хель, разворачиваясь к Локи спиной. — И теперь проведешь здесь остаток вечности.
С этими словами владычица мертвых исчезла, оставив своего отца одного, а тот равнодушно поморщился, приготовившись к долгому ожиданию. То, что первый этап их переговоров пройдет именно так, было совсем неудивительно. Его отношения с дочерью всегда были довольно напряженными, а уж ссылка в мир мертвых положительно на ее характере и подавно не сказалась.
Следующие несколько дней прошли как в забытьи. Огромная пещера, в которой он оказался заперт, не имела ни выхода, ни входа, ни каких-либо отличительных особенностей. Спать приходилось на голом полу, кормить его никто не собирался, да и ни к чему это было в мире мертвых. Оставалось ждать, мельком отмечая появления силуэта Хель, которую все же весьма интересовал ее пленник, неизвестно куда пропавший на три года и вернувшийся прямо к ней в руки с непонятно какими намерениями. Несмотря на внешнюю холодность и возможное безумие дочери, Локи всегда видел в ней скрытое любопытство, свойственное и ему самому. Поэтому с удовольствием отмечал, что та периодически появляется в его узилище, прячась в тенях и исчезая всякий раз, стоило ему обнаружить ее присутствие. Пару раз асу казалось, что в глазах сотканного из тьмы призрака властительницы мертвых он мог наблюдать синие всполохи, и гадал, не является ли это отголоском той самой силы, которая грозила столкнуть ее и других асов в роковой битве. Теперь он не сомневался, что нечто подобное наблюдал ранее и в глазах Фенрира.
То, что битва надвигается, было очевидно. К дрожи мира, которая продолжала сотрясать каменную толщу и стала заметно сильнее за время его отсутствия, добавлялись далекие отзвуки ударов металла о металл и протяжные звуки ревущего в горнах пламени — мертвые по велению Хель оставляли свои посмертные дела и готовились выступить на войну.
Спустя неопределённый срок, способный быть как неделей, так и несколькими годами, богиня соизволила появиться вновь. И не в виде бесплотной тени, как ранее, а всем своим естеством, сияя во мраке пещеры как путеводная звезда, свет которой губителен всякому, кто отважится за ней следовать. Слепо проморгавшись, лежащий до того на стылом камне Локи приподнялся на одной руке и хмуро уставился на возмутительницу его покоя.
— Итак? — хриплым со сна голосом поинтересовался ас. — Моя дорогая, ты решила прекратить прятаться по углам и поговорить?
Глаза богини полыхнули злостью. Видимо, она надеялась, что её предыдущие появления останутся незамеченными.
— Неужели ты действительно рассчитывала обхитрить своего старика? — Локи успел притерпеться к режущему глаза свету и вернул себе обычный слегка язвительный тон. — На твоём месте я, если бы хотел удивить самого себя, высказал бы все как есть. Вот это бы точно поставило меня в тупик. — Ас совершенно неподобающе для честного мужа хихикнул, исподволь следя за реакцией Хель. — К примеру, как продвигается подготовка к войне с Одином и асгардцами?
Обронив заключительную фразу, Локи с удовольствием насладился молчаливой пантомимой, разыгравшейся на лице владычицы мёртвых.
— Как ты узнал?! — от крика Хель заложило уши и, похоже, сорвалось с потолка несколько сталактитов. — Не важно… — тут же погасив вспышку ярости, шёпотом продолжила богиня. — Теперь все уже не важно. Ты не сможешь ничего остановить, отец! Никакие твои хитрости не помешают мне отомстить нечестивцам, пленившим моего брата! А тебе придется гнить в этом склепе и смотреть на смерть остальных асов…
Убедившись, что изобличающая речь Хель, выдавая которую она, по обыкновению, то переходила на крик, то на еле слышимый шёпот, завершена, Локи насмешливо хмыкнул и обезоруживающе улыбнулся.
— Прекрасно! С удовольствием посмотрю на твои успехи, малышка. И с чего ты взяла, что я намерен тебя останавливать? — Глядя на обескураженное лицо дочери, не ожидавшей от него такой реакции, Локи незаметно выдохнул и приготовился врать так, как не врал никогда. — Уж не думаешь ли ты, что я не освободил бы сына, будь у меня возможность воспротивиться воле Одина? Я, видишь ли, был в ссылке за то, что подстроил смерть этого огрызка Фригг, имеющего наглость называть себя богом. Думаю, он успел всем тут обмолвиться, чьими стараниями оказался в твоих чертогах?
— Да, — хмуро отозвалась Хель, внимательно наблюдая за отцом. — Меня так утомили его однообразные проклятья в твой адрес, что я велела парочке теней вырывать ему язык каждое утро, чтобы хоть немного побыть в тишине.
— Прекрасно! Паршивец заслужил и не такое, — разулыбался Локи. — Но мы отвлеклись. Когда Один вновь призвал меня в Вальхаллу, ища моей поддержки в грядущей битве, мне удалось упросить его показать мне плененного Фенрира. Увы, путы на нем оказались слишком крепки, так что мне не оставалось ничего, кроме как бежать. Мне удалось обмануть Хеймдалля и вновь оказаться в Мидгарде, но что было делать дальше? — Локи умышленно сбавил градус патетики, внимательно следя за реакцией Хель. — В конце концов я решил пойти за помощью к тем, кто мог стать реальной силой против Асгарда и не побоялся бы выступить против разжиревших от бесконечных застолий асов. Но сделать этого напрямую не мог, ведь хранитель миров наверняка нашёл бы меня, попробуй я хоть мизинцем ступить на тропу в Нифльхейм. Так что оставались те дороги, что недоступны взору живых.
— Так ты для этого явился ко мне? — Глаза богини распахнулись в осознании. — Но тогда…
— Да, — насмешливо подтвердил Локи. — Твои действия чуть было не помешали моим планам. Но я все же смог найти гримтурсенов. Многие считают, что все они мертвы, а Нифльхейм опустел и путь туда закрыт, но это не так. Великаны скрыли свое присутствие, став незримыми наблюдателями бесчинства богов. — Локи заливался вдохновенным соловьем, подстегиваемый жадным до его брехни взглядом Хель. История выходила такой складной, что он и сам бы в неё поверил, не будь она плодом его больного воображения от начала до конца. — Но мне удалось заручиться их поддержкой в грядущей битве. Они даже были так добры, что одолжили мне свой звёздный драккар.
— Великий Ясень… — Голос его дочери дрожал. — Так они помогут? Выступят на нашей стороне?
— Если ты позволишь, — польстил ей ас, внутренне торжествуя. — И более того, их корабль доставит нас прямо на поле боя. Самой тебе не под силу пойти против воли Всеотца и покинуть свои владения, но на творение великанов данный запрет не распространяется.
Локи внутренне усмехнулся. Здесь ему пришлось выдать все втайне им желаемое за действительное. Он и понятия не имел, послушается ли его корабль Фарбаути и даже стоит ли он все там же, где приземлился. С творения гримтурсенов сталось бы и улететь, посчитай оно свою миссию завершенной. Но все это лишь предстояло. Первоначальной же его задачей было выбраться из каменного мешка, в который его посадила Хель, стоящая теперь перед ним и в нерешительности кусающая губы, словно и не богиней была, а неразумной чумичкой, краснеющей перед строгой матерью.