Читать интересную книгу Зловещий гость (сборник) - Эрнст Гофман

Сен-Круа, его сообщнику Лашоссе и Бренвилье долго удавалось скрывать свои преступления, но то, что могла сохранить в тайне людская хитрость, было, наконец, обнаружено праведным Небом, решившим еще на земле воздать злодеям за их преступления. Яд Сен-Круа был до того страшен, что если его порошок лежал открытым во время приготовления, то было достаточно вдохнуть малейшую его частицу, чтобы мгновенно отравиться самому. Потому Сен-Круа всегда надевал во время работы стеклянную маску. Как-то раз случилось, что маска лопнула в ту самую минуту, как он принялся мешать свои составы, и отравитель, вдохнув ядовитые пары, мгновенно упал замертво.

Так как он умер без наследников, то судебные власти явились опечатать его имущество. При описи нашли не только ящик с приборами, которые Сен-Круа использовал для приготовления своих адских составов, но и письма от Бренвилье, не оставившие никакого сомнения в ее злодействах. Бренвилье бежала в Люттих и скрылась в одном из монастырей. Дегрэ, один из агентов сыскной полиции, был послан туда с приказанием арестовать ее во что бы то ни стало. Переодевшись монахом, Дегрэ явился в монастырь, и после долгих стараний ему удалось склонить ужасную женщину к любовной связи, назначив местом свидания уединенный сад, расположенный за городом. Придя туда, Бренвилье была немедленно окружена сыщиками Дегрэ, сам же мнимый любовник, сбросив монашеское платье, силой принудил ее сесть в карету, стоявшую наготове у садовых ворот, и немедленно доставил, окруженную стражей, в Париж. Лашоссе отрубили голову еще прежде, та же участь вскоре постигла и Бренвилье. Тело ее после казни было сожжено, и прах развеян по ветру.

Парижане вздохнули свободнее при известии, что чудовище, которое могло отравить и друга, и врага, получило наконец возмездие за свои преступления. Но вскоре оказалось, что ужасное искусство Сен-Круа оставило после себя наследников. Какая-то невидимая рука продолжала сеять смерть в кругах, связанных теснейшими узами любви, дружбы и родства. Совершенно здоровые люди сегодня-завтра внезапно заболевали и умирали в муках, которым не могли помочь никакие старания искуснейших врачей. Богатство, видная должность или красавица жена были достаточными причинами для того, чтобы их обладатель встретил неминуемую смерть.

Ужасное недоверие поселилось среди семей. Муж боялся жены, отец – сына, сестра – брата. Боялись есть за обедом, пить в дружеской компании, и там, где прежде царило веселье, теперь можно было увидеть лишь страх и испуганные лица. Убийц подозревали во всех и каждом. Матери семейств и хозяйки ходили за провизией на отдаленные рынки и сами, как умели, готовили обед, боясь отравы даже в собственном доме. И, несмотря на это, зачастую все предосторожности оказывались напрасными.

Наконец, король, видя необходимость положить этому предел, учредил специальное судилище с исключительной целью преследовать и судить такого рода преступников. Это была так называемая chambre ardente[4], заседавшая близ Бастилии. Председателем ее был Ларенье. Долго все его усилия что-либо открыть оставались тщетными, несмотря на всю энергию, с какой он принялся за дело. Хитрому Дегрэ было поручено во что бы то ни стало докопаться до истины и найти преступников.

В это время в предместье Сен-Жермен жила одна старая женщина по имени Лавуазен, гадалка и заклинательница духов, которой удавалось при помощи двух своих сообщников, Лесажа и Левигурёра, повергать в страх и изумление даже самых нелегковерных людей. Но ее деятельность не ограничивалась этим. Ученица Экзили и Сен-Круа, она не хуже их умела готовить тот страшный яд, с помощью которого помогла уже многим безбожным сыновьям ускорить получение наследства, а некоторым женам обвенчаться с более молодыми мужьями. Дегрэ удалось проникнуть в ее тайну. Она призналась во всем и была, по приговору chambre ardente, сожжена живой на Гревской площади.

У нее нашли список лиц, которым она помогала своим искусством, и вскоре казни последовали одна за другой длинной вереницей. Сверх того, подозрение, точно мрачное облако, легло на головы даже многих высокопоставленных лиц. Так, подозревали, что кардинал де Бонзи с помощью Лавуазен отравил всех, кому он как епископ Нарбонский должен был платить пенсии. В сообщничестве с той же ужасной женщиной были обвинены герцогиня Бульонская и графиня Суассонская – только на том основании, что их имена нашли в ее списке. И наконец, ужасная chambre ardente не пощадила даже Франсуа-Анри де Монморанси-Бутвиля, герцога Люксембургского, пэра и маршала королевства. Он сам явился по требованию суда в Бастилию, где озлобленные Лувуа и Ларенье заключили его в темницу длиной в шесть футов. Прошли месяцы, прежде чем невинность герцога стала ясна как день, причем все павшее на него подозрение было основано только на том, что он поручил Лесажу составить свой гороскоп.

Излишнее усердие Ларенье действительно стало причиной многих жестоких несправедливостей. Суд под его председательством превратился в настоящую инквизицию, которой было достаточно малейшего подозрения, чтобы бросить человека в темницу, и нередко только счастливый случай спасал невинно осужденных от позорной казни. Ларенье, кроме всего прочего, был страшно некрасив и груб в обращении, так что скоро заслужил ненависть того самого общества, для защиты которого был призван. Герцогиня Бульонская на его вопрос, видела ли она черта, ответила: «Я вижу его перед собой теперь!»

Между тем как на Гревской площади лилась кровь виновных и подозреваемых, вследствие чего страшные отравления стали действительно совершаться несколько реже, распространился слух о беде другого рода. В Париже образовалась шайка грабителей, поставивших, по-видимому, себе задачей овладеть всеми украшениями из драгоценных камней, какие только были в столице. Богатые уборы, едва купленные, исчезали непостижимым образом, с какими бы предосторожностями их ни хранили. Но еще хуже было то, что всякого, кто решился выйти ночью, имея при себе бриллианты, непременно грабили, а иногда и умерщвляли.

Оставшиеся в живых рассказывали, что грабеж обыкновенно начинался внезапным, как молния, ударом кулака по голове, после чего владелец драгоценностей падал без чувств и, очнувшись, обнаруживал, что ограблен и находится совершенно в другом месте. Убитые (а их находили по нескольку человек каждое утро) были все поражены одним и тем же ударом, а именно – кинжалом прямо в сердце. По мнению известных врачей, трудно было придумать более верное средство мгновенно убить человека, не дав ему и пикнуть. Известно, что при великолепном дворе Людовика XIV не было ни одного придворного, за которым не водилось бы любовных шашней, и потому почти каждому случалось пробираться ночью к возлюбленной, часто с дорогими подарками в кармане. Разбойники, казалось, были в союзе с духами, открывавшими им, где и как можно поживиться. Несчастного обладателя бриллиантов могли умертвить не только перед домом, где он думал найти наслаждение и счастье, но иногда и на самом пороге комнаты возлюбленной, с ужасом находившей окровавленный труп.

Тщетно приказал министр полиции Аржансон брать под стражу всех и каждого, кто возбуждал хоть малейшее подозрение. Напрасно свирепствовал Ларенье, думая пыткой вырвать признание у обвиняемых. Усиленные патрули разъезжали по всему городу, но все-таки не могли ничего открыть. Только тем, кто выходил вооруженным с головы до ног и, сверх того, приказывал нести перед собой зажженный факел, удавалось иногда уберечься от злодеев, но и в таких случаях бывало, что брошенный из-за угла камень оглушал лакея с факелом, после чего убивали и грабили господина. Примечательно, что в результате строжайших обысков, произведенных во всех ювелирных магазинах, оказалось, что ни одну из украденных вещей не выставляли на продажу, так что не было возможности за что-либо ухватиться.

Дегрэ был в бешенстве: даже он не мог ничего раскрыть. В кварталах города, где он устраивал облавы, на время воцарялось спокойствие, зато в остальных, где прежде не случалось ничего, одно за другим происходили убийства. Тогда Дегрэ придумал одну хитрость – одеть и загримировать несколько сыщиков под себя. Походка, фигура, манеры, лицо – все было скопировано до того верно, что даже сами полицейские агенты иногда ошибались, принимая этих подставных лиц за Дегрэ. Между тем он сам, подвергая опасности собственную жизнь, бродил по самым темным закоулкам, следя, как тень, то за тем, то за другим из своих сыщиков, раздав им предварительно бриллиантовые уборы. Но ни одно из таких выставленных для приманки лиц ни разу не подверглось нападению, так что становилось ясно, что злодеи нашли средство узнать и об этой хитрости. Дегрэ был в совершенном отчаянии.

Однажды утром Дегрэ явился к председателю Ларенье бледный, расстроенный, вне себя от бешенства.