всё, что пожелаю.
Я начинаю обдумывать варианты. Их два: или остаться здесь, или идти дальше. Остаться – этот шаг потребует от меня очень многого. Остаться здесь – значит искать жилье, работу, друзей, устраивать какую-то собственную жизнь. Это не входит в мои планы. Я думаю, что я продолжу движение. Двигаться дальше – проще: за пределами этой комнаты начинаются воспоминания. Плевать, что никто не разделит мою дурацкую точку зрения. Начиная с этого момента я буду просто идти дальше. Без каких-либо сомнений, без разумного объяснения, без причин. Мне нравится так жить.
Вот как я это запомнила.
Было лето. Каждый день я шла по Второй авеню через шесть кварталов на площадь Святого Марка и покупала мороженое в вафельном рожке в «Джем спа». Дни таяли, как мороженое, которое я лизала в дальнем углу магазина, где продавались книги непристойного содержания. Джейн лизала Гарри, Гарри сосал у Джона, Джон присовывал Руби, Руби виляла задницей извивалась всем телом выкрикивала невероятные фразы вроде «Трахни меня, детка, трахни меня. Я сочная помидорка. Выжми из меня сок». Погружаясь в эти описания, наполненные дешевым фарсом, я стала замечать, что в подсобное помещение часто заходит красивый молодой мужчина. Я думала, что это подсобное помещение. Я решила, что он там работает. Я стала наблюдать за ним. У него были необычные глаза. Глубокие глаза. И красивые руки. Его звали Родриго. Однажды, уже держа красивую руку на дверной ручке и собираясь исчезнуть, он вдруг обернулся.
– Эй ты.
– Я?
Он знаком велел мне следовать за ним. Сперва я боязливо помедлила, затем вошла.
Родриго прислонился к стене. Его пальцы неустанно двигались. Вокруг его головы были цветные огоньки. Он прикоснулся не касаясь, я обернулась не оборачиваясь, мы сказали друг другу «да» без слов, потом дико и безудержно трахались. У меня нет визуальных образов, чтобы передать это. Родриго делал со мной всё. Он трогал меня везде. Мы делали всё: сзади, сбоку, сверху, снизу. Я кончила во всех положениях, мне было хорошо как никогда – он сказал, что ему тоже. Он сказал:
– Я хочу, чтобы ты принадлежала только мне. Я не хочу ни с кем тебя делить. Я хочу поговорить о нашем будущем, о том, что происходящее между нами – это навсегда, о наших планах всё начать сначала – только ты и я. Скажи, что любишь меня сильно. И что ты понимаешь меня.
– Я люблю тебя. Очень люблю. И я всё понимаю. Больше мне нечего сказать. Давай просто сделаем это. Мы будем вместе, останемся вместе, будем всё делать вместе. Мы покажем всем, всему миру, как мы счастливы. Каждый миг станет праздником.
Сегодня – день моей вечеринки. Фифи пришла рано. Она хотела всё узнать о моем путешествии в Индию. Тет-а-тет, пока не пришли другие гости и не слишком много суеты, так она сказала. Какое-то время я говорила, может быть, несколько часов. Злясь на странное ощущение, что время и пространство бесконечно растягиваются, как часто бывало со мной во время путешествия. Это трудно объяснить. Но я всё-таки пыталась объяснить. Фифи слушала, сосредоточенно, или так мне казалось. Гости начали приходить. Я прервала рассказ. Но когда остальные заверили меня, что им тоже интересно послушать о моих приключениях, я продолжила говорить.
День плавно перешел в вечер. После нескольких месяцев моих одиноких путешествий я была рада, что мы собрались все вместе. Я оглядела всех пришедших. Мои старые знакомые. Близкие и не слишком близкие друзья. Друзья друзей. И Родриго. Он был рядом, и это меня особенно радовало. Я продолжила рассказ. И словно пыталась пережить всё снова и разобраться в моих загадочных странствиях по экзотическим местам.
Вечер угасал, и его полумрак переходил в ночь. Фифи устроилась поудобнее на подушках, на ее милое и усталое лицо легли лиловые тени. Она выглядела сонной. В ее тихом голосе слышались торжественные нотки:
– Меня не интересуют люди, в которых нет ничего, кроме эстетизма, – заявила она.
Всё замерло.
Окруженная уютом подушек, она удовлетворенно вздохнула. Родриго склоняется над ней и что-то шепчет ей на ухо.
Всё вокруг мелькает и кружится.
Мне нужно было отвернуться…
Родриго склоняется над ней. Так мягко и изящно. Его ладонь лежит на ее небольшой голове. Он что-то шепчет ей на ухо. Теперь он нежно трогает губами ее ухо. Их лица слегка соприкасаются. Его ладонь нежно скользит по ее мягкому шелковистому телу. От плеча к груди – и ниже, к изгибам не вполне тонкой талии, к низу живота. Он поднялся, он притянул ее к себе; она обвивает руками его шею; они двигаются в такт, так мягко, так грациозно. Эта сцена начинает кружиться и мелькать у меня перед глазами… Фифи и Родриго, Родриго и Фифи, Фифи…
Внезапно все проголодались. Мы заказали пиццу, и Родриго вышел, чтобы забрать ее из ресторана. Я смотрела, как он уходит. Я стояла у окна и смотрела, как он исчезает в ночи. Родриго! Родриго! Он исчез. Тьма сомкнулась за ним.
Родриго! Родриго!
Моему желанию нечего было противопоставить. Я была яблоком, падающим с ветки под властью земного притяжения. Я была железом, которое тянется к магниту. Я вижу, как что-то мрачное и липкое со всех сторон вздымает свои черные волны. Оно заполняет моё сердце, мою голову, мои глаза нос рот. Заполняет собой всю комнату, распространяется еще дальше, заполоняет всю Вселенную. Больше нет ни Солнца, ни Луны, вокруг темно, как в шахте. Я закрыла глаза, вытянула руки, погружаясь в необъятный, непознанный космос.
На мгновение я почувствовала леденящий холод.
Я открыла глаза: вокруг простирался фантастический пейзаж. Я знала, что я на Марсе. Не было ни малейших сомнений: это не было сном или сумасшествием. Я не спала. Мне не нужно было себя ущипнуть, чтобы в этом убедиться. Мое сознание просто сказало мне, что я на Марсе. Точно так же ваше сознание говорит вам, что вы на Земле. У вас же нет никаких сомнений на этот счет. У меня их тоже не было.
Книга третья
Часть пятая
Дальше речь пойдет не обо мне. Всё, что от меня осталось, – это чувства. Прикоснись ко мне, и в тебе встрепенется, пробежит по телу волна дрожи, каждая частица тебя наполнится трепетом. Ну же, поговори со мной. Давай. Я невероятно глубоко проникну языком в твою глотку. Тебе понравится. Ты полюбишь эту гигантскую волну трепетных чувств, которая вот-вот накроет тебя с головой. Собьет с ног. Потрясет тебя настолько, что ты лишишься дара речи. Ты придешь снова, ты захочешь еще раз ощутить это. Ведь именно таким ты и хотел быть всегда: онемевшим от изумления. Совершенно ошеломленным. Ты настолько потрясен, что впервые в жизни у тебя нет слов, чтобы описать всё, что происходит внутри, снаружи, вокруг тебя, везде. Впервые на крохотное