броню даже противотанковой пушке не пробить. Есть чего опасаться!
Но опасения опасениями, а сражаться с «тиграми» надо. А для этого следует развеять миф о неуязвимости «тигров» и «пантер». На собственном примере командный и политический состав учит солдат, что бороться с «тигром» человек может даже один на один. Лишь бы нервы твои выдержали, а окоп — надежное укрытие. И еще — есть так называемое «мертвое» пространство: метрах в десяти от брони пушка и пулеметы танка не опасны, они так расположены, что не могут обстреливать это пространство.
Большую работу вели политработники. Все это вместе и составляло ту морально-психологическую подготовку, которая и привела к тому, что «нравственное превосходство» оказалось на стороне советских войск.
— И глубоко прав маршал П. А. Ротмистров, — замечает Амазасп Хачатурович, — когда говорит, что каждый солдат, который сражался на рубежах Курской дуги, — уже герой. Не знаю ни единого случая, чтобы солдат без приказа сделал хоть шаг назад. Очень изменился наш солдат сорок третьего по сравнению с бойцом сорок первого. Появились мастерство и стойкость, упорство и уверенность.
…Враг упрямо лезет вперед. В орбиту боя втягиваются все новые части. Где-то танки противника прорвались через первые траншеи нашей пехоты, перевалили через них, углубились в нашу оборону. Кажется, ничего живого не осталось в этих траншеях.
Но чуть только вражеские танки ушли вперед, траншеи ожили, в них поднимаются бойцы и снова ведут бой с вражеской пехотой, наступающей под прикрытием этих танков.
А битва все шире по своим масштабам, все ожесточеннее, особенно на направлении, которое обороняют части 3-го мехкорпуса, в который входит и бригада Бабаджаняна, сюда наступают главные силы вражеской танковой группировки. Но танковый кулак врага наталкивается на крепкую преграду…
Да, не зря Курскую битву часто называют «танковой».
Бабаджанян так объяснял это. Под Курском была окончательно похоронена немецко-фашистская концепция, согласно которой одними лишь подвижными войсками можно решать на войне все задачи. Советская военная школа утверждалась в мысли, что окончательная победа достигается лишь совместными усилиями всех родов войск. И в то же время на различных этапах всех битв и сражений, в системе взаимодействия различных родов войск всегда выделялось ведущее звено, на которое возлагались наиболее ответственные задачи. Бронетанковые войска в минувшую войну часто становились таким ведущим звеном. Особенно характерна в этом отношении Курская битва.
Возвращенный из опалы и назначенный генеральным инспектором бронетанковых войск, Г. Гудериан включает здесь в состав своих ударных группировок до 70 процентов всех подвижных соединений, действовавших на советско-германском фронте, причем лучшие — танковые дивизии СС «Адольф Гитлер», «Мертвая голова», моторизованную дивизию «Великая Германия».
В свою очередь советское командование противопоставляет врагу все пять танковых армий, имевшихся в то время в его распоряжении, 15 танковых и механизированных корпусов…
С обеих сторон для участия в Курской битве было выставлено более 13 тысяч танков и самоходных орудий! Чтоб судить о том, насколько это много, достаточно узнать, что такого скопления техники не было в мировой истории.
Опыт Курской битвы учит умению видеть главное и выделять ведущее звено. Непосредственное участие в сражениях на Курской дуге, их последующее изучение и анализ укрепляли Бабаджаняна в убеждении, что танки сохраняют свою выдающуюся роль в системе вооруженных сил.
«Советское военное искусство, — писал Главный маршал бронетанковых войск А. X. Бабаджанян, — как и прежде, признает за танковыми войсками роль главной ударной и маневренной силы сухопутных войск».
Забота о дальнейшем совершенствовании боевых машин, идейно-политической и профессиональной подготовке советских танкистов была делом и уделом всей жизни маршала.
Я не случайно написал «уделом жизни» — это была, прямо скажем, тяжелая работа, требовавшая не только отдачи душевных и физических сил, всех, без остатка, но и глубокого, тщательного изучения боевого опыта своего рода войск, опыта, который становился уже историей.
Историей, которую нельзя было забывать, а следовало изучать и анализировать всесторонне, уметь на нее взглянуть глазами сегодняшнего дня, чтобы по крупинкам вычленить все то, что могло еще пригодиться, что следовало сделать достоянием советской военной науки.
Для этого надо столько перечитать — причем не только советских авторов — специалистов, но и противников, и союзников, увы, теперь уже бывших союзников. А времени у него так мало. Но он читает — без этого невозможно оставаться на современном Возросшем уровне, — читает по ночам, в редкие свободные воскресные дни, в купе поезда, в кабине самолета. Читает К. Типпельскирха, Э. Манштейна, Г. Гудериана, Дж. Фуллера… И непонятно, когда успевает прочесть все в художественной литературе, что касается Великой Отечественной, особенно танков…
Собственные мемуары уже были надиктованы, когда вышел в свет роман Анатолия Ананьева «Танки идут ромбом». Он позвонил по телефону в поздний час:
— Читал? Извини, надеюсь, еще не спишь. Ананьева, говорю, читал? Хорошая книга. Правду пишет про Курскую дугу. Все как было. Я сам видел, как в занесенную для броска бутылку с зажигательной смесью угодила пуля, жидкость вспыхнула и пролилась на солдата, его объял огонь, он с другой бутылкой в руках бросился под вражеский танк… А вот подробности про Манштейна я впервые узнал из этой книги… Да, понимаю, это — роман, художественное произведение, но ведь приведен исторический факт, такое романист придумать не может… Да и ссылается сам на немецких мемуаристов.
Он имел в виду такой упомянутый у А. Ананьева факт: ездил Манштейн перед Курской битвой в Берлин оперировать гланды (!), болело потом у него горло во время Курского сражения, и. дескать, как полагали мемуаристы, это помешало ему достичь победы.
— Выходит, и я правильно поступил: в одной своей статье о Курской битве, возражая Фуллеру, вспомнил, как еще Лев Толстой посмеялся над историками, которые говорят, что Бородинское сражение не было выиграно потому, что у Наполеона был насморк… И что тот камердинер, который забыл подать Наполеону непромокаемые сапоги, был спасителем России… Нет, господа, осенью не делается весна!
И он смеется, довольный тем, что давно уже привлек Толстого себе в союзники в ожесточенных спорах, которые вел с авторами зарубежных трудов по истории второй мировой войны…
В частности когда писал о Курской битве. В этой «битве века» было два этапа — оборонительный и наступательный. Анализируя их как танковый военачальник, маршал уделил самое пристальное внимание использованию в обеих фазах этого сражения таких крупных войсковых объединений, как танковые армии. Оборонительная часть Курской битвы во многом обогатила советское военное искусство, особенно по вопросам применения в обороне крупных танковых масс. Причем, писал он, обогащению служат и недостатки, имевшие место при использовании крупных масс бронесил, если их критически осмысливать…
Это было его непреложным требованием к подчиненным, и прежде всего к самому