4
Владимир подстрелил косулю сразу, как только выехал в степь. Первой же стрелой. Добил ножом, по-прежнему избегая ее предсмертного взгляда. Разделал, взвалил на жеребца и поскакал во дворец великого Киевского князя Всеволода.
— Это славно, — сказал великий князь. — Попируем.
И вызвал повара.
— Вымочить в кислом молоке, жарить целиком на можжевеловых дровах.
— Будет исполнено, — повар низко поклонился и вышел.
— Завтра выезжаешь? — спросил великий князь сына.
— Как ты повелел.
— Косули нам и на два дня хватит.
— Не получится, батюшка, — вздохнул Мономах. — Волки Вильгельма все страны прочесывают. Как-нибудь да и прознают про королеву Гиту Английскую и замок Кронборг.
Великий князь усмехнулся:
— Заочная любовь редко, но встречается. У нее множество обличий.
— Да при чем здесь любовь, — хмуро сказал Мономах. — Это скорее долг, батюшка.
— И это встречается, — великий князь погладил лежавшую перед ним на столе Библию. — Самая мудрая книга. В ней сказано, как некая Суламифь за танец потребовала голову Иоанна Крестителя. В долг.
— Тут не легенды, батюшка, тут совесть, — Мономах непроизвольно вздохнул. — Несчастная женщина, изгнанная из родной страны жестоким варваром, каждый день и каждый час рискует жизнью…
Вошел повар, низко поклонился, прижав руку к сердцу:
— Через полчаса, государь…
Звонкий, чистый, веселый девичий смех заглушил его слова.
— Вот и дочери вернулись, — улыбнулся Всеволод. — И вроде Свирид с ними. Вели в большой столовой накрывать.
Снова низко поклонившись, повар вышел.
— Когда молодой человек влюбчив, особой беды нет, — негромко сказал великий князь. — Но когда влюбчив наместник престола…
— Но я ни в кого не влюбился, батюшка!.. И не собираюсь…
— Помолчи, наследник, — сурово оборвал великий князь. — Влюбчивый молодец ни за кого не отвечает, но влюбчивый наследник отвечает за все Великое Киевское княжение! Наши предки с огромным трудом вытеснили гуннов в Венгрию, твой прадед, креститель Руси Святой, великий князь Владимир построил крепости, которыми с трудом сдержал нашествие печенегов. На твою долю достанутся половцы и княжеская усобица меж изгоями и прочими охотниками до Киевского Великокняжеского престола. Тебе предстоит сражаться как с половцами, так и со множеством родственников внутри страны. Да прибавь сюда еще князей-изгоев. Впрочем, я, кажется, уже упоминал о них. По Сеньке ли шапка, завтрашний Киевский великий князь?..
Владимир промолчал.
— Вот твой долг и твой тяжкий крест, Владимир Мономах!
Всеволод встал, шагнул к дверям в большую трапезную, остановился вдруг:
— Пировать пора, сын!
Владимир тоже нехотя поднялся. Отец положил руку ему на плечо:
— И — о женитьбе подумать. Я тебе добрую невесту присмотрел. Принцессу из Австрийского Дома. Хороша дева.
— Да знаю я, — с досадой ответил сын.
Навстречу им вошел Свирид.
— Прости, великий князь. Срочное сообщение от моих разведчиков.
— Говори.
— Трое из разосланных по Европе убийц, посланных Вильгельмом, вышли к замку Кронборг. Двое были убиты, один сумел убежать.
— Найти во что бы то ни стало.
— Выслал своих людей, великий князь. Приказал взять живым и доставить в Киев. В крайнем случае — доставить мертвым.
— Ладно, коли так. Пошли косулю есть. Вкусная! На можжевеловых дровах.
— Придется отложить пир, великий князь. В стычке возле замка Кронборг убит один из охранников королевы Гиты.
— Как?.. — опешил Всеволод.
— Гита осталась всего с тремя охранниками, великий князь.
Помолчали, осмысливая новость.
— Ну и чего же вы ждете, сыны? — заорал вдруг великий князь Киевский. — Выехать тотчас же! Немедленно, в ночь! Боевая группа — одвуконь, гнать, не переставая, по лесным тропам! Обоз — по дороге через Менск с обычной охраной. Защищать английскую королеву Гиту, себя не щадя!
— Погоди, отец, — сказал Владимир. — Себя щадить мы не будем, но сначала надобно пообедать. Как там повар обещал?
— Никаких обедов!
— На можжевеловых дровах, да?
— Да, — машинально подтвердил великий князь, сообразив, что с немедленным выездом он переборщил. — Пообедать — это правильно.
— И мою личную дружину тоже надо подготовить и накормить.
— Прощения прошу, великий князь, но мне своих разведчиков тоже покормить надобно, — решительно сказал и Свирид. — И Владимиру добрых помощников выделить для боковых дозоров…
— Полчаса! — грозно прикрикнул великий князь. — Полчаса, и не минутой позже!..
— Час, батюшка, — упрямо сказал Мономах. — А ты за полчаса личного гонца пошлешь в Смоленск к князю Воиславу. Пусть своими устами твою просьбу князю передаст.
Великий князь насторожился.
— Какую еще просьбу?
— Пусть князь Воислав своими конниками дорогу на Менск перекроет, — сказал Владимир. — И пусть они проверят, так ли уж грозны убийцы, посланные Вильгельмом, как нам о том перепуганные беженцы рассказывают.
— Верно, — одобрил великий князь Всеволод.
— Я — к дружине.
— И я — к дружине, — сказал за Владимиром Свирид.
— Ну, ступайте, сыны, — вздохнул великий Киевский князь.
5
Но прошел Владимир не к дружине, а на женскую половину дворца. К матушке.
— Матушка светлая моя!
— Знала, что непременно попрощаться зайдешь, — великая княгиня улыбнулась сыну, поцеловала его в лоб. — Какую кручину на сей раз батюшка на тебя возложил? В Австрию сватает?
— Ох!.. — вздохнул сын. — Как девку красную. Ну, ей-богу.
— Наслышана, — усмехнулась княгиня Анна. — Во всех странах государи дочерей за рубеж отдают, а он сына на торг выставил.
— Выходит, так.
— А почему, знаешь?
Владимир неуверенно пожал плечами:
— По-своему хочет…
— Любит он тебя, очень любит.
— Но я же уже взрослый, — жалобно сказал Владимир. — Усы уже торчат…
— Вот твоего батюшку это и пугает. В этом и заключается отцовская ревность к любимому сыну и наследнику.
— Я Гиту Английскую и в глаза не видал, к чему же тут ревновать?
Великая княгиня Киевская ласково погладила сына по голове.
— Ты — мечтатель, и это прекрасно. Слабые духом мечтатели портят жизнь и себе, и близким своим, но у тебя могучая воля. И ты всегда будешь добиваться того, о чем мечтаешь.
— Я не знаю, я… — растерялся Мономах.
Где-то во дворе раздались громкие голоса. Дружина искала своего вождя.
— Тебе пора, сын. — Мать обняла его и поцеловала. И шепнула на прощанье: — Никогда не предавай свою любовь, сын. Никогда, запомни!..
— Не предам, матушка, — сказал Мономах.
И вышел.
Глава шестая
1
Личная дружина Мономаха насчитывала сто человек. Или, точнее, сто три — с воеводой и двумя личными телохранителями-дозорными. Добрынька легко управлялся со своими лошадьми, но Ратибор, кое-как освоивший одного коня, так и не мог толком управиться сразу с двумя.
— Добрыня и Ратибор — в дозор по обе стороны дружины, — приказал Мономах. — Старший — Добрыня.
— На заводного коня пересаживайся быстро, Ратибор, — строго выговаривал другу Добрыня, разбирая поводья. — И не жди команды, как на ученьях. Ну, с Богом.
Великий князь Всеволод наставлял в это время личного гонца к князю кривичей. Бился, чтобы гонец наизусть — слово в слово — выучил его устное поручение на случай, если кто перехватит.
— Ну, еще раз перескажи, что я велел передать князю Воиславу.
— Пусть князь Воислав своими конниками дорогу на Менск…
— Да не гундось! Четко передавай!..
— Пусть князь Воислав…
— Четко!
— Пусть князь Воислав…
— Не гундось!
Потому провожать Мономаха вышел Свирид. Да не один.
— Плохие у тебя, брат, дозорные, — усмехнулся Свирид, глядя на Добрыньку и Ратибора. — Один в лесу дров целый воз наломает, второй о красной девице размечтается, тобою больно уж избалован.
— Какие ни есть, — с неудовольствием ответил Владимир.
— Нужны умеющие видеть, и такие есть у меня, брат, — со значением произнес начальник разведки. — Опытные, зоркие, хорошо обученные. Одним словом — разведчики. Христиане к тому же, что в Европе немаловажно. Это тебе дозорные по шуйце и по деснице. Федот и Савелий.
Из-за спины Свирида враз вышагнули рослые молодцы и склонили головы пред сыном великого князя.
— По обе стороны, — коротко приказал им Свирид. — Глядеть в четыре глаза, слушать в восемь ушей.
Разведчики, дружно кивнув, вскочили на своих коней и встали поодаль от выстроившейся к походу колонны.