Придерживаю дверь, пока двое замыкающих вкатывают столик с бойлером, чайным набором, кофе-машиной, разнообразной выпечкой и нарезкой для бутербродов.
— Если кто-то проголодался, можно сделать заказ посерьёзнее.
Так и хочется добавить «не надо стесняться», но я сдерживаюсь.
Затем киваю официантам, мол, работаем, и одариваю присутствующих мужчин своей лучезарной, как надеюсь, улыбкой.
— А вы знаете, — заявляет какой-то наглец примерно моего возраста, развалившийся на стуле и с вызовом поглядывающий в мою сторону, — я вот только за.
— И я, и я, и я бы не отказался, — раздаётся со всех сторон.
— Ну так что? Примите у меня заказ? — поднимая бровь, интересуется хамоватый брюнет.
— Конечно, — елейно улыбаюсь и делаю знак свободному официанту.
Кажется, я спутала Герману все карты и превратила деловую встречу в деловой завтрак. Ох, уверена, никто из присутствующих такого не ожидал. Да и мой «начальничек» тоже.
Перевожу взгляд на Островского, а тот в упор смотрит на потерявшего берега парня. Боссу точно не нравятся заигрывающие интонации в мой адрес. Так и хочется его успокоить: не волнуйся, милый, я на такое давно не реагирую.
А зачем мне его успокаивать? — тут же спрашиваю саму себя.
Потом Герман и сам не промах, вон как смотрит: таким взглядом можно прибивать к стене. Внутри разливается приятное тепло от его… чего? Ревности?
Не сочиняй! — тут же одёргиваю, но ощущаю удовлетворённость: чуть ранее меня посетило это раздражающее чувство, теперь Островского. Возможно… только возможно.
Мне не хочется оставаться внутри и находиться на линии огня, поэтому убегаю к себе.
В итоге кофе-брейк затягивается, а я жду шефа, готового свалить мне на голову всё, что он думает по поводу моей самодеятельности. Подобные мероприятия оговариваются заранее и закладываются в бюджет. Но Герман и носа из кабинета не кажет.
Когда встреча заканчивается, я откладываю в сторону все дела и встаю, чтобы попрощаться с покидающими офис визитёрами. Один из них притормаживает, чтобы поблагодарить.
— Спасибо вам?.. — мужчина вопросительно поглядывает на меня.
— Варвара, — тут же нахожусь, понимая, чего он ждёт.
— Спасибо вам, Варечка, — кивает он с улыбкой. — Утро было внезапно непростым и затянувшимся. Вы скрасили нам совещание своим вниманием.
Он ещё какое-то время продолжает рассыпаться в благодарностях, а я лишь стою и развожу руками. Мол, не стоит, вот совсем не стоит, это всего лишь моя работа.
Ну, всё, теперь я точно могу чувствовать себя секретарём по полной. Это фамильярное «Варечка» от полного мне незнакомца окончательно навешивает на меня кадровый ярлык. Когда я вхожу в переговорки в должности руководителя отдела инновационных технологий, Варечкой меня никто не называет. Да, иногда я принимаю деловых партнёров и могу сама им приготовить чашку чая или кофе, ничего зазорного в этом не вижу. Герман же специально выводит меня из себя, знает, как меня это злит. Теперь вот ещё и «Варечкой» стала.
Но, что не прокатит с менеджером высшего звена, то позволено по отношению к секретарю.
Пока теряюсь в размышлениях: то ли оскорбиться, то ли умилиться, так и стою с улыбкой, молчаливо принимая похвалу. Ещё думаю про Германа и его реакцию, которую я, безусловно, буду наблюдать, когда все уйдут.
Однако босс удивляет меня. Запирается в своём кабинете и не выходит, по крайней мере, пару часов. Я тоже сосредотачиваюсь на делах, коих у меня великое множество. Признаться, мне немного жаль. Жаль, что он не вышел, не накричал на меня. Вернее, не наворчал. Всё-таки кричащий Островский как-то не укладывается в моей голове. С другой, ах как здорово было бы вывести его из себя. Этого айсберга.
Ну, какой же он айсберг, — твердит внутренний голос, — ты ведь знаешь, что это не так.
Да, было не так. Когда-то было. Даже теперь, вспоминая о его поцелуях, о его внимании и ласке, по телу проносятся горячие волны неуместного возбуждения. В постели Герман всегда больше давал, чем брал, и моему сердцу и телу, покалеченным после отношений с Русланом, эта терапия пришлась как никогда кстати.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
А сейчас о парне из прошлого мне напомнил разве что Герман из «Шляпы» в минувшую пятницу. На работе Островский совсем другой. Признаться честно, меня это даже несколько задевает. Будто бы реакция на меня у этого мужчины просыпается только в неформальной обстановке, а тут я всего лишь рабочий предмет интерьера.
А тебе, что, хочется, чтобы у него на тебя проснулась реакция? — прилетает в голову очередной вопрос. — Э-э-э, не уверена.
Наконец, где-то после обеда босс выходит из своего кабинета и направляется прямиком к моему столу.
— Меня не будет до вечера, — бросает он, — отмени все встречи, пожалуйста.
— Ладно, — киваю я.
Когда же Островский без дополнительных комментариев устремляется к выходу, я не выдерживаю.
— А тебе понравилось сегодняшнее обслуживание? Я быстро созвонилась с кафе на первом этаже нашего центра, они оперативно среагировали. Счёт, конечно, пришлют в бухгалтерию для оплаты. Может быть, даже немаленький. Извини, что не удалось сэкономить ресурсы компании. Зато перед партнёрами в грязь лицом не упали. Не хочешь ли похвалить меня за находчивость, кстати?
Сижу, сложив ладони под подбородком, и вопросительно смотрю на обернувшегося Германа.
— Хвалю, — без энтузиазма бросает он. — Если заключить с ними договор на постоянное обслуживание, тарифы можно обговорить. Займись этим, кстати.
Улыбка гаснет. Ну вот, только лишней работы себе подкинула. Ладно, перепоручу кому-нибудь из договорного отдела. Улыбка снова расцветает.
— Значит ли это, что с меня сняты обязанности по личному кейтерингу твоего кабинета?
Уголок рта босса ползёт вверх в усмешке.
— О, нет, хочу, чтобы кофе для меня готовила лично ты.
Он выуживает из кармана куртки ключи от машины, зажимая их в свободной руке.
— Это, что, фетиш какой-то? — с вызовом бросаю я.
— Можно и так сказать. Из твоих рук он вкуснее, — совершенно внезапно Герман мне подмигивает, а затем скрывается в коридоре.
Пока я всё ещё сижу и хлопаю ресницами от его внезапного признания.
Вот же, хотела позлить, а, выходит, сама напросилась. То ли на комплимент, то ли на внезапное признание.
Его слова мне кое о чём сказали. Например, о том, что и он вспоминает то, что между нами было.
Да он не может не воспоминать! — тут же вопит дерзкая девчонка внутри меня.
И я даже не знаю: хорошо ли это, плохо ли. Отвечать могу только за себя, а Герман до сих пор тёмная лошадка. Хотя пять лет назад мне тоже казалось, что я его знаю, а вышло-то вон оно как.
Вечером сижу на кровати, зарывшись в одеяло, и штудирую присланные из Твери документы. Кажется, мой рабочий день никак не заканчивается. Когда я с утра до вечера разгребаю дела Островского, на собственные почти не остаётся времени. Всё-таки мысль привлечь моего бывшего помощника не такая уж неверная.
Я настолько возмущена, что решаю позвонить Герману здесь и сейчас, и высказать всё, что накопилось. Реально, завтра только среда, а у меня ощущение, что пятница была уже вчера. Такой уж у меня характер, действую под влиянием импульса. Вот и сейчас вместо того, чтобы отложить разговор до нового дня, я звоню Островскому и слушаю долгие протяжные гудки.
Ничего страшного, — настаивает внутренний голос, — если занят, отвлечётся.
— Слушаю, — коротко бросает он без всяких лишних слов.
На заднем фоне лёгкий шум и ненавязчивая музыка, Герман то ли в ресторане, то ли где-то в гостях.
— Отвлекаю? — зачем-то спрашиваю.
— Говори.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Мне нужна моя Алёна. Помощник мой бывший. Уже десятый час, а я всё работаю.
Боже, это звучит так ужасно. Я и сама это осознаю. Вероятно, стоило продумать речь заранее или остыть, дождавшись утра. Проклятая моя импульсивность.
— Да. Непорядок.
— В общем, как знаешь, а я возвращаю её на сдельную работу. Не успеваю обслуживать и себя, и тебя, — всё-таки высказываюсь, чувствуя, что ещё больше закипаю от его дурацкой лаконичности в ответах.