в этом городе творится какая-то херня.
— Что случилось?
— Не телефонный разговор. Ты где?
— Я у Кимбер. Ты не на работе?
— Не-а, сейчас заеду за тобой.
Когда Кайл говорил «Я у Кимбер», он имел в виду, что сидит на тротуаре перед ее домом, потому что его опять выгнали взашей. Кимбер вышла к нам, когда я подъехал.
— Прости, Кайл, — сказала она. — Она реально не в себе сегодня, даже не разрешает выйти посидеть с тобой.
— Все нормально, — отозвался тот. — Не беспокойся за меня, я просто хочу быть уверен, что с вами все в порядке.
— С нами все в порядке. И папа скоро будет дома.
— Напиши, когда он приедет, мы заедем и заберем тебя.
— Хотелось бы, но до полвосьмого я присматриваю за детьми у знакомых. Может, после?
— Не вопрос.
Кайл и Кимбер обнялись на прощание, а потом в доме что-то разбилось, и Кимбер метнулась туда.
— Так что происходит? — поинтересовался Кайл, глотнув теплого «Доктор Пеппера», который стоял у меня в машине. — Если что, ты все еще в фартуке, в курсе?
— У Миры нервный срыв, — я содрал фартук.
— Серьезно? Что случилось?
Я рассказал Кайлу обо всем, что произошло, заострив внимание на четырех дядюшках.
— А, Маккаски. Слышал про них. Я, правда, не знал, что Мира тоже Маккаски, думал, там все умерли.
— Да, она последняя. Ну, так… ты не думаешь, что смерть Маккаски имеет какое-то отношение к остальным исчезновениям?
Я уже давненько не заикался про Борраску, так что Кайл слегка подавился газировкой.
— Я не… Не знаю, чувак. В смысле, вполне может быть, если исчезновения начались примерно в то время.
— Как бы это выяснить?
— Может, спросить у копов? У них же должны быть какие-то сводки.
— Окей, допустим, я не могу спросить у отца?
— Ну, тогда не знаю, — покачал головой Кайл.
— Может, какие-то записи? У ребят из Исторического общества?
— О, точно, — закивал он. — Можно попробовать. Они на Второй. Делят офис с Антикварной лавкой Дрискинга.
Я развернул машину и покатил обратно в город.
— Эй, а… Зачем тебе это?
Я ждал, что он спросит об этом. Но прежде чем отвечать на его вопрос, хотелось бы найти побольше ответов на свои.
— Просто… Из-за Уитни, — это все, что я мог сейчас сказать.
Больше Кайл вопросов не задавал. Историческое общество города Дрискинг располагалось в задней части здания, и нам пришлось пройти через антикварный магазин под опасливыми взглядами его владельца, мистера Дрейнджера. В конце короткого коридора мы обнаружили небольшую комнатку, в которой стояли два сдвинутых вместе стола. Один был пуст, а второй завален высокими стопками книг и пачками ничем не скрепленных листов. За кипами бумаг кто-то барабанил по клавиатуре.
Я прокашлялся.
— Здравствуйте?
Из-за столов вынырнула маленькая женщина. Я тут же узнал в ней ту самую, что вела у нас лекцию в четвертом классе.
— Здравствуйте. Чем могу помочь? — спросила она, выходя вперед, чтоб поприветствовать нас.
— Э, да, у меня есть несколько вопросов про… историю города, я думаю.
— О, чудесно! Это для доклада? Присаживайтесь, мальчики, — она указала жестом на стул, который стоял возле пустого стола.
Я кивнул Кайлу, и он сел, явно чувствуя себя не в своей тарелке.
— Да, это для эссе, которое мне нужно написать. Эй, вы ведь вели у нас лекцию лет семь назад. В школе.
— О да! Я провожу такие лекции каждый год, вместе с мистером Прескоттом.
— Точно, с вами тогда был еще один. Такой лысый мужик, — сказал Кайл, беспокойно ерзая на деревянном стуле.
— Да, это был мой жених Уайетт Даудинг. Он умер несколько лет назад.
— Ох, — отозвался Кайл.
— Ну, так, мисс… Мисс…
— Скэнлон. Но можете звать меня Кэтрин, — подсказала она.
— Кэтрин, — отважился я. Терпеть не могу звать взрослых по имени. — Эм. Мы бы хотели узнать про братьев Маккаски.
— О-о, — сказала Кэтрин, качая головой. — Это мрачная часть истории, но тем не менее это тоже история.
— Да, так когда это произошло?
— И как они умерли? — добавил Кайл.
— Ну, они не умерли. В смысле, они, конечно же, погибли там, в шахтах, но их тела так и не были обнаружены, так что мы не можем этого утверждать. Я думаю, что жажда, голод и усталость убили их в течение нескольких дней после того, как они заблудились там внизу. А что касается первого вопроса, то это было… в 1953-м, я думаю.
— И шахты закрыли в том же году?
— На самом деле официально шахты закрыли годом позже. Имели место юридические трения между городом и семьей Прескоттов, которая требовала не закрывать шахты, пока не будут найдены тела. Город выиграл, и шахты были обречены.
— Подождите, а Прескоттам какое дело?
— Вы не будете записывать? — спросила Кэтрин.
Кайл постучал пальцем по голове. Кэтрин пожала плечами и продолжила.
— Ну, Прескотты и Маккаски близкие родственники. Том Прескотт нанимал группы безработных шахтеров, чтобы те искали тела в шахтах. Город устал от этого, шахты были ненадежны, никто не хотел, чтобы число погибших выросло. Рудники были заброшены уже несколько лет, они были небезопасны. После того, как город запретил собирать поисковые группы из шахтеров, члены семьи Прескоттов начали спускаться вниз сами. В конце концов, город решил, что с него хватит, и шахты были обрушены.
— Бомбами?
— Ну, взрывчаткой. И это привело к «инциденту». К тому моменту рудники уже не приносили дохода, и дела у города шли не лучшим образом. Договор был заключен с не особенно квалифицированной компанией, ну, и когда они подорвали заряды, был случайно поврежден водоносный слой Дрискинга. Город залез в долги в попытках очистить питьевую воду от осадка и железных руд. Прошло целых два года, прежде чем дела пошли на лад, спасибо Прескоттам, они и вправду возродили Дрискинг.
Телефон Кайла чирикнул, и он выудил его из кармана.
— Это Кимбер. Просит приехать к ней.
— Ладно. Спасибо, мисс Скэнлон. То есть Кэтрин.
— Не за что! Если будут еще вопросы, приходите в любое время. Днем мы почти все время открыты. А! Или пишите на электронный ящик, — она покопалась в кармане и вытащила потрепанную визитку.
Визитка была помятой и пыльной.
— Спасибо.
— Ну и что думаешь? — спросил Кайл, как только мы оказались в машине.
— Без понятия. Это же странно, нет? Я имею в виду, на кой черт Прескоттам напрягаться ради города, который отказался помогать в поисках членов их семьи, даже наоборот, мешал им?
— Может, они простили и забыли.
— Сам как думаешь, Джим Прескотт похож на человека, который простит и забудет?
— Ну… нет. А его папаша