Потом в их любовное гнёздышко нагрянули одногруппники Сандра — узнать о здоровье, уроки дать списать. Ха-ха… Сандр и Лена встретили их как полагается, хлебом-солью. Одногруппников было пятеро, три девушки: Катя, Вика, Марина и два молодых человека: Сева и Валик. Катя помогала Лене с бутербродами, Вика с Севой дурачились и танцевали, а Валик утащил Сандра "перекурить" на лоджию. И только Марина скромненько притулилась в уголке дивана. Вместе с лекциями и сплетнями друзья-юристы захватили водочку. Бутерброды на скорую руку и завалящие консервы с лихвой заменили гуся в яблоках. Отдохнули на славу.
Лена всем понравилась, её по очереди ангажировали на вальс и Всеволод, и Сандр, и два раза Валик. Катя тоже танцевала, Вика пела, прижимаясь то к одному, то к другому, то к третьему — у неё от выпитой водки кипела кровь, насыщенная адреналином. Марина почти ничего не пила и не ела. Она тихонько сидела в своём убежище и наблюдала за происходящим. Однажды Лене почудилось, что всё "происходящее" сходится для неё в одной точке. И точка эта — Сандр.
К ночи ближе Лена поняла, что переборщила со спиртным. Решив очистить желудок от скверны стародедовским способом — с помощью двух пальцев, она закрылась в туалете. После рвоты полегчало. Немножко кружилась голова, а взгляд фиксировал предметы поблизости со второго попадания. Лена не сразу заметила бумагу, прикрепленную к стене жвачкой. Это был бланк телеграммы из Каунаса с одним-единственным предложением без знаков препинания: "Саня поздравляем рождением дочки Лана." И дата внизу — утро текущих суток, время отправления: "ноль четыре пятьдесят семь". Как это попало в туалет? У Лены потемнело перед глазами. Глупая насмешка злой воли — судьбоносное известие крепится в сортире жевательной резинкой, бывшей в чьём-то оральном употреблении.
Она нашла в себе силы спокойно выйти из туалета. Гости собирались уходить и в прихожей каждый как мог выражал ей признательность за гостеприимство. Один из них был Иудой. Валик или Катя, Вика с Севой, а может, и тихая Марина. "Иуда" не шутил: бланк официально заверен Литовским и Российским государством. Сандр поцеловал Лену в лоб и заставил лечь в постель. Сам отправился проводить одногруппников до стоянки такси. Когда за ними закрылась дверь, она сделала то, чего не позволила бы себе раньше: методично, вещь за вещью, обыскала квартиру горе-возлюбленного. Паспорт нашелся очень быстро, заваленный бумагами в выдвижном бюро. Графу "брак" занимала печать с фамилией "Жигалкина Валерия Федоровна". В графе "дети" вписаны: "Анник Владислав, трёх лет и Анник Виолетта, полутора". Судя по фамилии — детишки Сандра. Если учесть дочь в Каунасе, он вполне тянул на отца-героя. Лена машинально скомкала в сумку свои вещи и бегом покинула пристанище несбывшейся любви.
— Может надо было дождаться и выслушать?"
— Зачем? Он лгал с самого начала… Дать шанс вывернуться?
— Он рассказал про жену.
— А дети? Они его собственные в любом случае. Я не специалист в юриспруденции, и то понимаю, что при наличии общих детей брак нельзя назвать фиктивным. Знаешь, Ань, если хочешь сделать ложь достоверной, нужно приоткрыть кусочек правды.
Я знала.
— Что ты собираешься предпринять?
— Ничего. Забыть всё как дурной сон. Помоги мне!
— Лишь бы ты сама поверила в то, о чем говоришь.
Я считала, что проблема не решилась её бегством, и тому, с чем столкнулась моя подруга, есть объяснение. Чтобы разочарование не разъедало душу, не исчезла вера в большое и светлое чувство, просто необходимо разобраться во всём. А потом как угодно — простить или забыть, отпустив с миром.
Но существовала проблема гораздо более серьёзная. Она возникла со времён Андрюхи Бестынцева, когда моя Ленка и слыхом не слыхивала о средствах предохранения. С ужасом вспоминаю её "залёт", первые месяцы беременности. Она ела и ела, а затем, даже не успев переварить, делилась с унитазом. Елену словно пожирало изнутри нечто ненасытное. Кожа лица истончилась, вокруг глаз образовались тёмно-коричневые круги. Я поила её отварами, оставленными тетей Юлей в термосе, кормила тщательно помытыми и очищенными фруктами. Она покорно давилась, предпочитая тушеную фасоль и консервированные перцы — сплошной крахмал и уксус, хотя, с другой стороны, какая разница для унитаза? И для плода тоже! После очистительного заведения ему мало что доставалось. При всей моей привязанности к Ленке, я не воспринимала зародыш внутри неё как человека. Возможно, сказывался детский эгоизм, ревность, возрастная некомпетентность или термины, которыми нас осыпала гинеколог Марта Эммануиловна: "правильное прилегание", "развитие плода", "плацента".
Родилась Сабина Андреевна маленьким краснокожим монстриком, натужно давящимся бульбулькающим криком. Куклы, в которых мы играли до неё, намного симпатичнее и безобиднее. Боюсь, что так же в своё время ко мне относился братец Вова — разница в возрасте у нас с ним приличная: тринадцать лет. Когда родители созрели осчастливить его сестричкой, с ним не посоветовались — обычное дело! Слава богу, Вовик быстро вырос, не успев вволю поиздеваться надо мной, и не вкусив в полной мере братской любви. Я его не осуждаю. Лена — вот кто стал мне настоящей роднёй.
Сначала мы только жили в одном подъезде новой многоэтажки, вместе посещали "продлёнку" и возвращались из школы домой. Потом стали обедать друг у друга, готовить уроки, делить впечатления и тайны. Мы практически не ссорились. Иногда я пыталась провоцировать Ленку на мелкие разборки, а она не поддавалась, замыкаясь в себе. Для родителей мы стали "не разлей водой" — две пай-девочки, трогательно заботящиеся друг о дружке. Эту связь не смог разорвать даже будущий Сабинин папик Андрюша — он первый покушался занять моё место возле Лены и потерпел оглушительное фиаско: в итоге его перевезли на другой конец города, им занялась другая школа, и, возможно, сам он занялся другой девочкой.
Если плодовитый самец Сандр опять подставит Лену под удар — я собственноручно оскоплю его. Не мальчик, должен знать о контрацепции. Только бы не повторился весь ужас, пережитый нами в Латвии, когда Лена не смогла родить сама. Организм не справился с испытанием на прочность — какой-то важный хрящик на крестце так и норовил треснуть. Это могло стоить подруге походки, иначе говоря, обездвижить. Вдобавок, ребёнок в последний момент перевернулся и шёл попкой, удерживаемый пуповиной, обвившей хлипкую шейку. Сразу и столько сложностей. Нам повезло с врачом, Сабиной Вильхельмовной, которая, не теряя ни минуты, сделала кесарево сечение и спасла обеих — мать и дочь. Она зашила Лену аккуратно, вдоль лобка, сейчас почти незаметно. А ведь некоторых резали и поперёк живота, у особо полных это смахивало на второй комплект ягодиц, сама по телевизору видела. Тьфу, о чем я? Ведь речь идёт о жизни и смерти! После операции у Лениной дочки констатировали асфиксию мозга, то есть кислородное голодание. Опоздай врач чуть-чуть и последствия могли быть необратимыми: от детского церебрального паралича до летального исхода. Именно поэтому малышку назвали Сабиной.