уже ждут. Свет в предбаннике и в подъезде не горел — кто-то разбил лампочки, вторая дверь была распахнута, а домофон вырван с корнем. В будке консьержа, вопреки обыкновению, тоже никого не было.
Откровенно говоря, он не ждал такой быстрой реакции. Как же они успели его вычислить? Ответ всплыл сразу — кого-то он не добил из тех уродов.
Револьвера у Волкова уже не было, — выбросил по дороге. К тому же и патроны в нем кончились. Табельный пистолет оставил в служебном сейфе, когда пошел на дело. Он был безоружен, если не считать выкидного ножа — сувенира из киоска. Правда, лезвие его было заточено, как бритва.
Бежать назад не было смысла — наверняка где-то там притаился один из киллеров. Волков достал нож и приготовился к неожиданностям. Ждать долго не пришлось. Прямо перед ним из темноты материализовался дылда в черной шапочке с пистолетом в руке. Так близко, что Волков почувствовал запах перегара. Вероятно, убийца собирался стрелять от бедра, практически в упор, но почему-то замешкался.
Волков отступил назад, носком ботинка выбил оружие из руки нападавшего, щелкнул кнопкой, выпустив на волю клинок ножа, и махнул им, целясь в горло. Пистолет с громким стуком упал на пол. Одновременно Волков почувствовал, что задел врага. Он провел второй удар ногой, теперь уже в висок, и опять попал. Бедолага оказался на полу, грязно выругался и зарычал от боли.
Волков резко повернулся и бросился назад. Если бы убийца был один, вероятно, оперу удалось бы уйти, но перед ним возник двойник поверженного убийцы. Раздался ослабленный глушителем выстрел, потом еще и еще.
Волков упал. Нож выпад у него из руки и отлетел в сторону. Он был еще жив. Убийца злобно пнул его ногой и аккуратно выстрелил в голову.
— Ты как? — бросил он в темный угол.
— Жив, — отозвался его напарник. — Немного поцарапал, сука. Чуть глаз не вырезал.
— Посвети, я его обшмонаю.
При свете карманного фонаря киллеры обшарили карманы убитого. Уходя, один из них достал трубку мобильника и набрал номер заказчика.
— Задание выполнено. Клиент пустой, — доложил он.
— Понял, отбой. Ждите новых распоряжений, — прозвучал в трубке недовольный голос.
Киллеры, оглядываясь, вышли из подъезда. Уже начало смеркаться.
— «Ждите распоряжений»! Только и знают, что распоряжаться! — недовольно ворчал первый.
Второй зажимал рану на щеке носовым платком, который быстро темнел от крови. Убийцы быстрым шагом направились к оставленной в соседнем дворе машине. Минуя разделяющий дворы скверик, они заметили сидевшего на скамеечке старичка с палочкой.
— Что еще за старый хрен тут загорает? Может, завалим деда? — предложил один.
— Не стоит пачкаться. Место открытое. Да и не видел он ни хрена, — отозвался другой.
Проходя мимо старичка, первый, тем не менее, не удержался от замечания.
— Что, мудак старый, вылупился? Домой вали, там, поди, твою бабку сосед трахает.
Старичок с укоризной покачал головой вслед нахалу и пробормотал вслед.
— Эх, молодежь-молодежь…
Он с рассеянным видом наблюдал, как двое грубиянов уселись в старенькую «БМВ». Когда они запустили двигатель и зажгли фары, старичок не спеша достал из кармана коробочку, похожую на пачку сигарет, но не закурил, а нажал еле заметную кнопку на крышке.
Из-под днища БМВ полыхнуло пламя, машину подбросило взрывом, разломившим ее в воздухе пополам. В соседних домах из окон вылетели стекла, раздались и испуганные крики людей.
Но старичка на скамейке уже не было. Он не спеша вышел на улицу, сел в припаркованный прямо под фонарем серый невзрачный «Москвич».
Перед тем как тронуться, старичок так же, как и киллеры, позвонил по мобильнику.
— Говорит Чистильщик. Все чисто, — сообщил он бесцветным, без интонаций, голосом.
— Понял, ждите новых распоряжений. Отбой. — Услышал он в ответ.
Старичок убрал трубку, отклеил бороду и усы, повернул ключ в замке зажигания и под аккомпанемент мотора замурлыкал вполголоса песню из старого восточного кинофильма: «Ко мне, друзья! Чистильщик я! И молодым и старым нужен мой веселый труд!».
* * *
На следующее утро весь личный состав получил приказ собраться в управлении. Причин никто не знал. Все толкались в курилках и коридорах, слонялись из кабинета в кабинет. Наконец Альпенгольд собрал всех в актовом зале и в свойственном только ему корявом стиле объявил:
— У нас ЧП. Этой ночью насильственным путем ушел из жизни наш сотрудник оперуполномоченный Волков. Он уже висит в вестибюле. Подойдете и ознакомитесь. Командирам подразделении приказываю подготовить предложения по усилению бдительности сотрудников. У меня все. Все по рабочим местам, кроме капитана Крюкова. А вас, Крюков, попрошу остаться.
Пока коллеги Крюкова расползались по рабочим места, ругая почем зря генерала-хронофага, отъевшего такой огромный кусок их рабочего времени, Альпенгольд распекал капитана за «неуставные кеды», именно так он назвал его дорогущие шикарные кроссовки.
Затем в сопровождении, точнее, под конвоем генерала Крюков проследовал к его кабинету. Секретарша Альпенгольда отсутствовала. Возле ее стола Крюков увидел майора Нечаева-Тэтэ, который кадрил новую уборщицу. Веник и тряпка в руках этой красотки выглядели также гармонично, как у королевы Елизаветы на светском рауте. Увидев Альпенгольда, Нечаев вытянулся, как салага перед старшиной, а когда генерал прошел вперед, ухватил Крюкова за локоть и подмигнул ему, словно приятелю.
— Слышь, Крюк, девочка тобой интересуется, — сообщил он шепотом заговорщика.
Уборщица скромно потупила большие, как у шемаханской царицы, глаза.
«Конечно, только не в том смысле, в каком ты думаешь» — подумал Крюков и многозначительно улыбнулся.
И напрасно. Генерал обернулся — он явно не был расположен к благодушию.
— О чем вы все время ухмыляетесь, Крюков? — вопросил он, стоя одной ногой в кабинете, а другой в приемной. — Товарищ ваш, Волков, доухмылялся. Я вам сейчас скажу такое, что вам тоже жить расхочется. Что вы вчера натворили с покойником на бензозаправке?
Крюков вытянулся и щелкнул каблуками кроссовок. Вернее, попытался щелкнуть.
— Производили задержание, вась-сиясь-тво!
— Прекратите паясничать! И не стройте тут из меня буридановую козу! — вскипел генерал.
— Буриданова осла, — поправил Крюков сдержанно. — Если речь идет о Буридане, то осла. А если коза, то Сидорова. А если ослица, то Валаамова.
Генерал смерил сыщика взглядом, полным ненависти.
— Осла, ослицу, да хоть козла! Я ведь знаю, в чем овца зарыта. Вы, Крюков, считаете, что только у вас имеются серые клеточки головного ума, а все остальные, особенно ваши начальники, варламовы козлы.
Крюков промолчал, хотя в душе не мог не согласится. Это был первый случай, когда он безоговорочно признал правоту генерала. Тот тем временем продолжал.
— Вы, Крюков, ждете не дождетесь, когда я голый и босый буду вам честь отдавать. Ждете? Не дождетесь!
Крюков с