Читать интересную книгу Подлинная история России. Записки дилетанта. - Александр Гуц

случилось нечто подобное тому, что во времена Галилея с естествозна-

нием, «(только очень невежественный или очень ученый человек риск-

нул бы кратко сказать, что же именно), внезапно и в громадной степени

ускорившее движение историков вперед и расширившее их кругозор»

(Коллингвуд 1980[1946] ...). Между 1870 и 1930 гг. история преврати-

лась в независимую профессиональную дисциплину. Историки стали

писать для историков. Они больше не обращались к образованной

публике, они говорили с горсткой профессиональных коллег (Stone

1987...). Историки в большинстве своем отказались от претензий на

роль философов и наставников в повседневной жизни. «Как это ни па-

радоксально, именно тогда, когда у истории появилось столько читате-

лей, сколько никогда раньше не было, историки стали скромнее, чем

когда бы то ни было. Популяризаторов оттеснили профессионалы»

(Зельдин 1993 [1976]...)» (Савельева, Полетаев, 1997. с.70-71).

Что по этому поводу можно сказать? Автор невежественен, он скло-

нен заявить, что парадоксальная метаморфоза с историками произошла

в силу того, что общество подсознательно почувствовало мифологич-

ность рассказов историков о временах ушедших. При внимательном

чтении их книг образованный читатель XX века легко различит «дыры»

и «натяжки». Приходится им сужать круг общения до «профес-

сионалов», «расширяя» свой кругозор. Но машина, запущенная истори-

ками-романтиками по заказу правителей XVIII-XIX вв., продолжает кру-

титься – на прилавки магазинов, в школьные и вузовские аудитории

льется поток многотомной доподлиннейшей «Всемирной истории».

О ранней истории Древней Руси

 

Итак, русское государство началось с Рюрика. Был ли он норманном

или из славян? Нормандская версия появилась из-под пера Миллера.

Ломоносов сразу же восстал против такой версии, и в результате пред-

принятых им действий Миллеру запретили заниматься древней русской

историей. Но нормандская версия выжила и вошла в «Историю» Карам-

зина. Ее противники на протяжении всего XIX в. и первой половины

XX в. не смогли успешно ей противостоять несмотря на самые изо-

щренные аргументы. Затем как-то некому стало ее отстаивать. Сегодня

каждый историк пишет то, что принято в рамках той исторической

школы, к которой он принадлежит.

Споры о том, был ли Рюрик норманном или славянином, напоми-

нают поиски той первой обезьяны, которая была уже не обезьяной, но

еще и не человеком. Такого прачеловека упорно разыскивали палео-

антропологи (а некоторые продолжают это занятие и до сих пор).

Посмотрим на эту проблему с точки зрения теории этногенеза

Л.Н.Гумилева. Древняя Русь была ровесницей Византии. Поэтому к VII-

IX вв. была уже старым этносом, существование которого заканчива-

лось. В XIII в. на его территории возникнет новый великорусский этнос.

Другими словами, у древнерусского этноса был уже исчерпан творче-

ский пассионарный потенциал правящей центральной элиты, т.е. той

части населения, которая правила страной с момента рождения этноса.

В таких случаях для поддержания власти этнос начинает привлекать

пассионариев из отдаленных провинциальных районов. Но задолго до

этого печального периода Русь должна была переживать рассвет в своем

развитии, и, следовательно, имела влияние на соседние этносы. Таким

соседом были и норманны. Они находились на периферии ареала про-

живания древнерусского этноса. Норманн-пассионарий мог прийти к

управлению Русью, но только в том случае, если был под русским влия-

нием или легко становился русским в большей степени, чем коренные

представители этноса. Достаточно вспомнить немку Екатерину II. Иначе

говоря, вопрос о «национальности» Рюрика, Трувора и Синеуса лишен

смысла. Они вынуждены были быть русскими, а их появление в качест-

ве правителей должно было восприниматься также легко, как не вызва-

ли раздражения у основной массы русских такие нерусские правители,

как Екатерина II, Троцкий, Сталин и, наконец, Руслан Хасбулатов, или

святые, булгары по происхождению, Борис и Глеб (Гримберг, с.120).

Если же древнерусский этнос, вопреки мнению Гумилева, только на-

чал свой жизненный путь, то в начальный период этногенеза идет про-

цесс формирования «национальности», новый этнос «сколачивается»

подчас из разнородных осколков прежних этносов, закончивших свое

проживание на данной территории, в пределах ландшафта, на котором

начинается история нового этноса; сегодня они разного племени, а зав-

тра они все как один – русские.

***

Двухсотлетние споры историков-профессионалов по поводу «при-

звания варягов», а также по поводу того, был ли народ «русь» славян-

ским или скандинавским, кстати, продолжаются. Сторонники «нор-

мандской версии» не сдаются (Петрухин, 1995). Они как всегда копают-

ся в деталях изданных летописей, трактуя сообщения летописца так, что

они работают на «свою» версию, которая естественно и является под-

линной, и объявляя противоположные трактовки оппонентов результа-

том неверно понятого «замысла» или «мотива» того же летописца. За-

кон о неопределенности описания исторических событий, как видим,

«трудится на всю катушку».

ЗАДАЧИ

1. Почему А.И.Лызлов в «Скифской истории» не упоминает летописца Не-

стора?

2. В летописях упоминается город Плесков. Считается, что это Псков. А

может быть, речь идет о старинном городе Плес на Волге? Чуть ниже Ярослав-

ля, который А.Т.Фоменко считает подлинным Великим Новгородом (при таком

подходе становится понятным, почему есть и Нижний Новгород – он ниже по

течению, чем Ярославль, а выше по течению – это Великий Новгород = Яро-

славль). Кстати, о Пскове говорится только в Кенигсбергском списке, «слегка

отредактированном», в других – Плесков (Полевой, т.1. с.474).

3. Поищите следы «редактирования» в других списках ПВЛ.

 Лекция 4

 Историки и цари

О берестяных грамотах.

Историки и история: первые книги по истории России до XIX в.

Цари и историческая наука

О берестяных грамотах

 

Еще раз зададимся вопросом: «Сколько, все-таки, подлинных древ-

них (самых древних) письменных источников по древней истории Рос-

сии дошло до нашего времени?» Вот ответ одного историка: «Их дошло

очень мало. Известны лишь подлинные пергаменные новгородские гра-

моты князя Мстислава Владимировича Юрьеву монастырю 1130 г., и

Варлаама Хутынскому монастырю около 1192 г., сохранившиеся в ар-

хивах соответствующих монастырей и избежавшие опустошительных

пожаров. В особых почвенных условиях сохранились подлинные грамо-

ты XI-XIII вв. на бересте» (Щапов, 1978. с.8).

Таким образом, берестяные грамоты – это и есть доподлинно древ-

ние документы по русской истории!

Сколько берестяных грамот найдено? К 1993 г. их число достигло

753. К 1983 г. – 645. Первая была найдена 26 июня 1951 г. в Новгороде

молодой работницей Новгородской экспедиции Н.Ф.Акуловой. Их на-

ходили главным образом в Новгороде. Однако в Смоленске нашли 10, в

Пскове – 4, в Витебске – 1, в Мстиславе (Могилевская обл.) – 1, в Твери

(1983) – 1 (Янин, Зализняк, 1986. с.8). Найдена берестяная грамота и в

Москве (Дубов, 1990. с.120).

Количество находок ошеломляет и одновременно радует любителей

древней истории. Еще бы – какие перспективы открываются!

Но.... Интересное наблюдение о «берестяных грамотах» сделано

Ф.Л.Гримберг: «... «берестяные грамоты» вызывают ряд вопросов, на

которые ответить трудно или невозможно. Вот некоторые из этих во-

просов.

Вопрос о возможностях обработки бересты и ее сохранности в каче-

стве писчего материала....Смущает и время нахождения «берестяных

грамот» – 1951 год – «железный занавес». В 1946, например, году ака-

демик С.П.Обнорский пишет: «Положение о происхождении русского

литературного языка на русской базе имеет большое методологическое

значение в дальнейшем изучении русского языка. Стоя на ложном пути,

усматривая истоки нашего литературного языка в церковно-славянском

прошлом языке, мы методологически неправильно в изучении русских

памятников ставили односторонне вопрос о рамках русских элементов в

свидетельствах того или иного памятника». И т.д. И т.п.

Находка «берестяных грамот», как выяснялось, «доказывала, что

среди наших предков было немало грамотных людей не только среди

светских вельмож и духовенства, но и в низших слоях общества».