такое вообще возможно? Я ведь еще утром с ней переписывалась! Она прислала видео с Амиром, сказала, что собирается в салон красоты. Нет! Как же так?
— Бедные мои мальчики! — рыдает тетя Разия. — Как же они без нее? Такая молодая… Несчастная моя девочка!
Невозможно поверить…
Был человек и нету его. На глаза наворачиваются слезы и по мере того, как до меня полностью доходит осознание, их становится все больше и больше.
Луиза умерла.
Молодая девушка, которой и двадцати пяти нет, мать маленького мальчика, моя подруга. Как же так?
* * *
Мой брат умер, не дожив и до тридцати, так что я уже сталкивался с такой несправедливостью, как ранняя смерть. Но он был тяжело болен почти всю свою недолгую жизнь. Хоть мы с мамой и надеялись на лучшее, отправляя его на операцию, мы были готовы к тому, что его жизнь может оборваться. Не сказать, что это был большой шок, хотя менее болезненным его смерть все равно от этого не стала.
То же, что случилось с моей женой, образовало в моей груди огромный клубок непонимания и гнева. Потому что я не был готов к смерти Луизы. Я даже не задумывался о подобном, потому что она была молода и здорова. А тут один несчастный случай — и ее жизнь оборвалась.
Не знаю, что ощущал бы, испытывай я к ней то чувство страстной любви, которое питал когда— то к Лейле — своей первой и единственной любимой. Если мне так плохо сейчас от того, что она умерла, то что было бы со мной, люби я ее так же сильно, как Лейлу когда— то? Я бы просто умер от этой боли?
Я уважал свою жену, заботился о ней, любил, как близкого и родного человека, и для совместной жизни этого было достаточно. Она была хорошей женой и матерью, она была женщиной, с которой я собирался прожить всю свою жизнь и которую я видел матерью своих детей. Ее потеря оставила меня опустошенным и растерянным.
Я не знаю, что мне делать дальше. Хотя, знаю. Нужно отвезти ее тело на родину, чтобы похоронить рядом с ее погибшими родителями, о чем она всегда мечтала. Говорила мне об этом, когда в свой последний приезд мы поехали на кладбище, чтобы убрать траву и навести порядок на могилах. Я похороню ее рядом с ними и исполню это последнее желание, но что дальше?
У нас ведь сын. Как Амиру жить без своей матери? Как мне справляться с ним, когда я не умею даже переодевать его? А моя работа? Оставить сына на попечение няни — чужого человека с другим мировоззрением, религией и традициями?
О стольком еще предстоит подумать, столько всего решить. Спасибо моему другу Максуду, что пока он оставил Амира у себя, где за ним приглядывает его жена, но что дальше?
Не могу ни о чем думать. Тем более после того, как вынужден был сделать опознание и перед глазами так и стоит картина лица Луизы. Не такого, каким я его запомнил. Мертвого, с ссадинами и кровоподтеками на бледной коже.
Я хочу навсегда выжечь эту картину из своей памяти! Не хочу запоминать свою жену такой! Я ведь видел ее этим утром, еще живую, но почему— то не могу вспомнить никаких деталей! В памяти всплывает только холодный труп с закрытыми глазами. Что это за напасть? И никак не избавиться от жуткой картины!
* * *
По счастливой случайности, оказывается, что мать одного из моих подчиненных тоже должна лететь на родину и он предлагает мне ее помощь в уходе за ребенком на время пути. Я не отказываюсь, потому что подумывал нанять человека для этой поездки, ведь действительно не умею обращаться с собственным ребенком. В качестве благодарности, оплачиваю ей билет на самолет, хоть она и возражает, говоря, что поможет просто так.
Амир плачет почти весь полет и ничто не может его успокоить, даже бутылочка со смесью, которую он выплевывает, хотя я точно знаю, что кроме грудного вскармливания, Луиза кормила его и смесью. Он не успокаивается ни на моих руках, ни на руках доброй женщины, которая всеми силами пытается его успокоить, и меня охватывает такое отчаяние, что просто хочется исчезнуть из этого мира.
В аэропорту встречают родственники Луизы. Моя жена осталась сиротой в раннем возрасте и ее воспитывали дядя с тетей вместе со своими тремя детьми. Сейчас меня встречает кузен и кузина Луизы, которая сразу же берет Амира, начиная плакать, приговаривая, какой он бедный малыш, что остался без мамы в таком возрасте. Я не хочу этого слышать. И видеть их горе тоже не хочу, потому что мое собственное меня убивает.
Решив заняться делом, сажаю сопровождавшую меня женщину на такси, а потом занимаюсь вопросом перевозки тела.
— Тебе нужна помощь, брат? — спрашивает кузен Луизы Ахмет.
— Спасибо, все уже улажено, — говорю ему. — Вечером сможем забрать тело, а завтра с утра похороним. Сейчас я хочу поехать домой.
— Конечно— конечно, я тебя отвезу, — предлагает он и я не отказываюсь.
Доехав до дома мамы, они не уезжают, а заходят внутрь, чтобы выразить и получить соболезнования. Мама держится, не плачет, но ее глаза красные и воспаленные, поэтому я знаю, что до моего приезда она выплакала все, что могла.
— Я возьму его, — говорит Самира, протягивая руки к плачущему Амиру.
Она тоже выглядит заплаканной и впервые при виде нее я не испытываю раздражение. Взяв Амира, она уходит в другую комнату, а родственники Луизы, поговорив с мамой пять минут, собираются домой.
— Спасибо вам, что зашли, — говорит мама, провожая их вместе со мной до ворот. — Завтра все увидимся, дай нам Бог терпения!
Стоит воротам закрыться за гостями, закрывая нас от окружающего мира, как мама крепко обнимает меня, словно маленького.
— Бедный мой сынок! — говорит она, едва держась, чтобы не заплакать, и я неловко похлопываю ее по плечу.
— Я в порядке, мама, — лгу ей, надеясь, что она поверит. — Все будет хорошо.
Мы стоим так какое— то время, прежде чем расцепить объятия и войти в