пару лет – и добавляют ему еще больше шарма.
На слушании Мак показаний не давал – ни для обвинения, ни для защиты. Никакой позиции не занял – как карта ляжет, так и будет. Тяжелую работу – подтверждение записи с видеокамеры, на которую попала Руби, – он оставил брату.
Послышался щелчок, заскрипели петли – калитку открыл Престон. Увидев меня, он чуть замедлил шаг.
– Привет, – подал Мак голос через плечо, Престон приветственно махнул рукой и пошел к лежаку рядом с лежаком брата.
Когда они рядом, Престон выглядит усеченной и более изящно обработанной версией Мака, на несколько дюймов ниже, на несколько дюймов шире, те же русые волосы, но стрижка короче и аккуратнее, не обошлось без специального геля. В профиль у обоих горбинка на носу, одинаковая форма глаз, только у Мака карие, а у Престона изумрудно-зеленые.
Престон на пять лет моложе Мака, но из братьев Сивер именно он более успешен, целеустремлен и надежен. Мак утверждает, что взял к себе брата после колледжа – помочь встать на ноги, но на самом деле Престон помог Маку получить работу на факультете почвоведения в колледже Лейк Холлоу. До этого Мак работал на частной пристани по ту сторону озера, вытягивал на сушу лодки, готовил их для владельцев.
Эту работу Мак делал с определенным шиком, сознательно или нет, не знаю. Пляжные шорты с ярким рисунком, поношенные серые футболки на загорелом теле, шлепки и соответствующая походка. Он неторопливо волочил ноги, и в этом тоже была своя прелесть.
– Слушай, – сказала я вполголоса, – держись от нее подальше. Ладно?
– Ладно, как скажешь. Я так и хотел. – Мак посмотрел мне за плечо, в сторону воды. – Почему бы ей просто не исчезнуть? Я бы исчез. А ты?
– Я узнаю, что ей здесь надо. Так и скажи Шарлотте и всем остальным – я узнаю.
– Будь осторожна, девочка, – сказал он, еще раз постучал по перекладинам и отошел к брату.
– О чем болтали?
Это Престон, открывает банку пива, сидит прямо, свесив ноги на одну сторону лежака… но что ему ответил Мак, осталось для меня тайной.
Я осторожно пошла по крутому склону, чуть скользя по камешкам и опавшим листьям, до слуха доносился плеск весла, тем громче, чем ближе я подходила.
Идти на их собрание просто глупо. Эти их дежурства, встречи – важные темы там не обсуждали никогда.
Никто и пальцем не шевельнул, чтобы ее защитить. Ни во время следствия, ни теперь. Все считали, что Руби Флетчер виновна.
Тогда мы сошлись на том, что это ее рук дело, потому что у нас не было выбора. Ведь если в дом по соседству прокралась не она, не она повернула ключ зажигания и завела машину – значит, это сделал кто-то другой.
Кто-то из нас.
Глава 5
Когда мы вернулись, на крылечке громоздилось несколько коробок, все на мое имя, но предназначались для Руби. Мы положили каяк перед домом, и Руби метнулась к ступенькам. Сгребла коробки, как ребенок на Рождество, и по одной потащила к себе в комнату.
– Я потом заплачу, – пообещала она, уперев в бедро последнюю коробку. – Честно.
– Да ладно, – отмахнулась я.
– У меня какие-то наличные есть, только мало осталось.
– У тебя есть деньги?
Эта подробность застала меня врасплох.
– Да, адвокат мне немного подбросила, чтобы сюда добраться. Ну и на первое время.
Конечно. Ведь она приехала на такси. Может, она здесь именно поэтому – забрать то, что оставила? Но я все отдала и нарушила ее планы. Тут мне пришла в голову еще одна возможность решить проблему.
– Тебе нужно еще? – спросила я.
Обвинитель навешал ей ярлыков: аферистка, воровка, антиобщественный элемент. Выбирай, что больше нравится. Может, он был прав? И я – жертва? С полным осознанием, но все-таки жертва? Я затаила дыхание: вдруг она согласится взять деньги и тронется в путь, уберется отсюда? Уедет из Холлоуз Эдж, не оглядываясь?
Руби задумалась, положила руку на перила лестницы.
– Ты и так сильно потратилась, – сказала она. – Вот если поможешь мне с работой, будет здорово – Подняв голову, я увидела, что она смотрит прямо мне в глаза, но по выражению лица ничего не поймешь. Наконец она добавила: – Ты же директор приемной комиссии, верно?
Между нами будто возникло электрическое поле.
– Верно, – я помолчала. – Но у нас сейчас нет вакансий…
Она расплылась в улыбке.
– Шучу, Харпер. Господи, можешь такое представить? Я работаю в вашем отделе после всего? Это же уму непостижимо!
Она сказала это легко, но меня словно холодом обдало, я застыла на месте. Что ей вообще известно, что у нее за источник информации? Зачем ей вообще узнавать, чем я занималась эти четырнадцать месяцев? Какие изменения произошли в моей жизни? Ведь я продолжала жить, пока она сидела за решеткой…
Надо выйти из дома. Проветрить голову. Но оставлять ее здесь одну?
Когда она поднялась в свою комнату, я вышла на крылечко, но уходить от дома не стала.
Взяла шланг, вымыла каяк и нашу обувь, по дорожке потекла мутная вода. Сейчас выйдет кто-то из соседей: Тейт спросит, что здесь делает Руби, Шарлотта расскажет про собрание… Но никто не появлялся, над улицей висела тишина.
Где-то дальше залаяла собака, мои плечи напряглись, живот скрутило. Это знак. Предупреждение. Суровое напоминание – здесь произошло нечто ужасное.
В то морозное мартовское утро я была на улице, на пробежке. Когда выходила из дома, слышала, как в соседнем доме, у Труэттов, лает собака. Еще подумала: надо же, именно они не следят за своими питомцами! Главные ревнители нашего местного постановления о шуме.
Через полчаса я вернулась, а собака все лает, еще громче, даже завывает. Тут я подумала: может, Руби должна была собаку выгулять и забыла? Это был первый день весенних каникул, может, Труэтты куда-то уехали? И оставили собаку во дворе, думая, что Руби скоро заглянет.
Но потом я вспомнила: Руби сама пришла в два часа ночи, я же слышала шум воды в душе. Решила ее не будить – вдруг я ошибаюсь?
Было около семи утра, но Труэтты ранние пташки. И я все-таки к ним постучала, тихонько, чтобы никого не будить в день отдыха. Тем более моего босса, он не любил со мной сталкиваться за пределами рабочего пространства.
И тогда, стоя на их крыльце, я услышала легкий гул из их гаража. Машина заведена, наверное, собрались куда-то ехать. Я подождала, когда откроется дверь гаража, но она не открывалась. Чутье